Нет, механизм этой остроты иной. Он в неполном утверждении очевидного факта, когда на вопрос, требующий ответа категоричного — «да» или «нет», дается ответ «промежуточный», с оговоркой. По сути дела, и смешит-то нас больше всего эта оговорка.

Двух абсолютно одинаковых шуток, пусть и основанных на одном и том же приеме, почти не бывает, потому так разнообразны лики юмора и юмористов. Но остроты, схожие с твеновской, в книге Некрасова встречаются. Вот рассуждение Врунгеля об опасности плавания на досках по океану: «Тут и акулы могут быть, так что лежи на доске, не двигайся. А начнешь маневрировать — привлечешь внимание хищников. Налетят — и не заметишь, как руки или ноги не досчитаешься».

Здесь вместо неполного отрицания неполное утверждение очевидного факта (акулы налетят — тут тебе и конец!). Но механизм остроумия сходен с тем, что мы видели у Твена.

Остается сказать об истории создания этой уникальной книжки. Оказывается, автор почти не выдумывал ни своего героя, ни его приключений. Он обработал и дополнил занимательные истории, рассказанные в свое время — в начале 30-х годов — тогдашним директором Дальневосточного китобойного треста Андреем Васильевичем Вронским. (Его тезка Некрасов служил тогда заместителем начальника морского управления.)

В юности Вронский учился в школе подготовки советских капитанов морского флота и вместе со своим другом Иваном Александровичем Манном задумал, как позднее и Врунгель, совершить кругосветный поход на двухместной парусной яхте. Был разработан уже план этого похода, подобраны карты, изучены лоции. Нашлась и подходящая яхта, правда, еще не успевшая получить названия…

Однако время было суровое — поход не состоялся. Яхта, так и не дождавшись своего часа, сгнила на берегу Финского залива. Карты и лоции затерялись. Осталась только мечта — страстная мечта юности, продолжавшая волновать теперь уже бывалого моряка. И вот чтоб оживить эту мечту, Вронский в редкие свободные вечера рассказывал друзьям необычайную историю своего несостоявшегося путешествия. «Он как бы превращался, — вспоминает Некрасов, — в добродушного старого капитана, в своих рассказах о былых походах невольно переступавшего границы правды».

Как литератор Андрей Некрасов ученик замечательного советского писателя Бориса Степановича Житкова, мастера на все руки, а уж море знавшего как свои пять пальцев. Однажды, уже за полночь, учитель и ученик бились над особенно трудной главой какой-то важной книги, которую они писали вместе. Головы обоих соавторов устали, и они решили немного отвлечься. Тут Некрасов и рассказал Борису Степановичу несколько историй, сочиненных Вронским.

Житков слушал эти рассказы с улыбкой. Потом вдруг посерьезнел.

— Послушайте, Некрасюк, — сказал он, — а не написать ли вам небольшую повестушку о капитане, который рассказывает о своем кругосветном плаванье и к былям небылиц без счету прибавляет?

«Слово Житкова было для меня законом, — вспоминает Некрасов. — Я задумался… и в эту минуту родился капитан дальнего плавания Христофор Бонифатьевич Врунгель…»

Впрочем, нет: имени у капитана пока еще не было. Его надо было придумать. Фамилия Вронского натолкнула автора на мысль, что имя героя должно перекликаться со словом «врать». Тут же вспомнился барон Мюнхаузен, за ним — барон Врангель (не тот, что в 20-м году напал на Советскую Россию, а другой — русский моряк, чье имя получил остров в Северном Ледовитом океане). И вот наконец появился нужный вариант — капитан Врунгель.

Вовремя вспомнился и приятель Вронского Манн. С немецкого его фамилия переводится как «человек», а по-французски это слово звучит как «лом». Вот и разгадка имени старшего помощника Врунгеля. Ну, а прототипом Фукса стал… Фукс — участник перегона советской китобойной флотилии из Ленинграда во Владивосток. Матрос этот то и дело попадал в разные смешные истории.

Последние штрихи в облик Врунгеля и других героев повести внес художник Константин Ротов, с блеском оформивший сначала журнальное (повесть печаталась в «Пионере»), а потом и первое книжное се издание.

Рассказов Вронского, понятно, не хватило на книгу, пришлось дополнить их разными байками и анекдотами из морской жизни, какие рассказывают друг другу матросы в свободное от вахты время.

Но ведь и Вронский, надо думать, рассказывал не собственные истории, хотя бы и воображаемые. Он создавал их, по всей видимости, из тех же матросских баек и небылиц, то есть фактически из морского фольклора: разные курьезные случаи, возникавшие в море, запоминались, при новых и новых рассказываниях отбирались и обрабатывались — словом, над ними шла та же работа, что и над всякими фольклорными текстами: сказками, былинами, песнями…

Думается, что фольклорная основа повести и придает ей устойчивость в океане времени. Она же в значительной мере определяет ее успех у юного читателя.

Андрей Вронский, как мы помним, был опытным моряком. Уступает ли ему в этом Андрей Некрасов?

Автор «Врунгеля» с детства мечтал о путешествиях. Еще не умея читать, жадно вслушивался в рассказы взрослых о чужих городах и далеких странах. А когда научился грамоте, любимой книгой его стали «Путешествия Марко Поло». Много раз перечитывал он эту удивительную книгу. «Марко Поло помог мне выбрать судьбу, — вспоминает писатель, — и судьба побросала меня по свету.

Рыбаком на утлом суденышке я качался на крутых каспийских волнах, мыл золото на Амуре, бурил нефть на Сахалине, встречал там зеленые рассветы и глядел, как прямо из Тихого океана встает огромное солнце. С палубы обмерзшего корабля я прямо над головой видел Полярную звезду, задернутую прозрачной цветной вуалью северного сияния. Видел я и низкие звезды южных морей, где „Полярная звезда совсем не видна ни мало, ни много“» (слова из книги «Путешествия Марко Поло»).

Этот огромный и разнообразный морской стаж, соединенный с горячей любовью к морю, не мог не сказаться в книге о капитане Врунгеле, сколь бы ни была она шутлива и фантастична.

Сменив штурманский стол на писательский, Андрей Сергеевич ничуть не жалеет об этом. «Мне и сейчас кажется, — признается он, — что подарить людям улыбку, поделиться с ними тем, что знаешь, что видел, что пережил, — самая высокая радость для человека».

Думаю, с этим вполне согласился бы и Андрей Васильевич Вронский — человек, с легкой руки которого появилась одна из самых необычных книг в нашей детской литературе. Книга, которая учит находчивости и оптимизму, учит встречать любые жизненные трудности с улыбкой. Книга, в которой жила и будет жить неутоленная юношеская мечта о кругосветном плаванье.

Самый полный сборник произведений Андрея Некрасова — «Повести и рассказы» (куда вошли и «Приключения капитана Врунгеля») — появился в 1967 году в издательстве «Детская литература». Отдельной книгой «Врунгель» выходил последний раз в 1976 году в издательстве «Советская Россия».

Краткую автобиографию писателя можно найти в четвертом номере журнала «Детская литература» за 1972 год. А во второй книге сборника «Вслух про себя» (М., «Детская литература», 1978) напечатана «История с Врунгелем» — воспоминания А. Некрасова о том, как создавалась его знаменитая книжка.

И наконец, несколько статей о творчестве писателя:

Андрей Некрасов. К шестидесятилетию со дня рождения. (в сб.: «Книги — детям». М., «Детская литература», 1966.)

Андрей Сергеевич Некрасов. К семидесятилетию со дня рождения. (В сб.: «Книги — детям», М., «Детская литература», 1976.)

И. Рахтанов. О человеке бывалом, писателе веселом. «Пионер», 1967, № 9.

С. Сивоконь. Подарить людям улыбку… «Семья и школа», 1977, № 6.

СМЕХ ДЛЯ ВСЕХ

Николай Николаевич Носов (1908–1976)