Ксандр с волнением выслушал предложение спартанского воина. Учиться владеть мечом у самого Эгерсида!

«Взяв в руки оружие, ты не заметишь, как перейдёшь тонкую грань между Добром и Злом», — будто эхо звучали слова Зенона.

«Но учитель, — так же безмолвно воскликнул юноша. — Разве не восторжествовало Добро, когда я взял оружие, чтобы помочь царевичу Филиппу? И потом, ведь это всего лишь искусство. Так, тебе известно всё о ядах, но разве применил ты свои знания иначе, как спасая человеческую жизнь?»

Ксандр чувствовал и другое: новые товарищи благодарили за помощь в учёбе, могли, раскрыв рты от удивления, слушать рассказы о таинственной Атлантиде, но откровенно потешались, когда самый слабый из них колотил его деревянным мечом или хитрым приёмом бросал наземь в борьбе. Юношеское самолюбие подсказывало: для того, чтобы по-настоящему добиться их уважения, нужно что-то ещё.

— Тебя смущают мои связанные руки? — по-своему истолковал молчание Ксандра полемарх. — Ничего, я поговорю с Эпаминондом.

Он поклялся беотарху не помышлять о побеге и не использовать в своих целях учебное оружие до тех пор, пока не закончит заниматься с Ксандром, и получил необходимое разрешение.

Филипп воспринял новость чуть ли не с радостью:

— Пока что ты управляешься с конём как лаконский всадник, а с оружием — как ополченец, но этого мало, очень мало. Советую тебе брать от уроков такого мастера всё что можно. Потом покажешь, чему научился...

Первые дни занятий под руководством Эгерсида едва не заставили Ксандра разочароваться в принятом решении: после верховой езды, строевых упражнений, борьбы и атлетических игр в палестре уже усталый, спешил он к площадке в саду Эпаминонда.

Хват меча, основные позиции, перемещения — всё это было скучным и очень утомительным. Полемарх указывал ошибки со спартанской простотой и строгостью — ударами трости; если позиция неверна, будет больно. Прямой корпус на согнутых в глубоком полуприседе ногах, тяжёлая палка вместо меча в руке — в таком положении Ксандр неестественным приставным шагом часами обходил площадку, делая несчётное количество кругов.

Палка скоро начинала казаться бревном, оттягивала руку, опускалась, и трость наставника не заставляла себя ждать. Доставалось и ногам, стоило только поставить их не так или не выдержать расстояние между ступнями.

— Лучше след от жезла учителя, чем от меча противника, — объяснял Эгерсид. — Придёт время, и твои ноги будут бросать тело, как катапульта ядро!

Последним словам разум Ксандра отказывался верить: ноги болели так, что каждый шаг давался с трудом. Доползти бы до кробатоса. Товарищи смеются: недавно Пармен вновь отделал его деревянным мечом — видно, не в пользу уроки спартиата. Даже замарашка Диона позволила себе неприличную шутку, глядя на ковыляющую походку измученного юноши.

— Господин Эгерсид знает, что делает, — мысленно говорил Ксандр, заставляя себя идти на площадку.

Осень уже настойчиво заявляла о своих правах, когда произошло долгожданное чудо: ноги перестали болеть, мускулы их, ставшие сильными и упругими, легко несли послушное тело в молниеносных перемещениях.

Господин Эгерсид внезапно хлопает в ладоши, и Ксандр стрелой летит в глубоком выпаде, в последний момент резко выбрасывая вперёд вооружённую руку. Величина расстояния, на котором человек способен поразить противника мечом, составляет несколько шагов; сам же наставник может достать цель на противоположном краю площадки так, что глазом моргнуть не успеешь.

Глубокие выпады с подшагом и столь же стремительные возвращения в защиту, удары и уколы из различных позиций.

Деревянные мечи уступили место тупым учебным клинкам из мягкого железа, различной длины и веса.

Излюбленный спартиатами меч с клинком средней длины — в полтора локтя или чуть более — требует несколько иного обращения, а короткий пригоден для боя в тесном строю или ограниченном пространстве.

Холодные дожди залили площадку водой, а ноги учителя и ученика превратили её в грязное месиво.

— Тем лучше ты будешь сражаться на твёрдой почве, — сказал Эгерсид, продолжая занятия при свете факелов в быстро наступивших сумерках.

Ксандр после поражения от Пармена избегал учебных схваток, но однажды почувствовал, что пришло время испробовать себя. Противник напросился сам, желая доказать, что он не самый слабый среди товарищей.

— В руку, — сказал Ксандр перед началом боя и действительно ударил Пармена в предплечье, легко отразив его атаку. — Теперь в живот. По голове хочешь? — задал он риторический вопрос поперхнувшемуся от тычка в солнечное сплетение противнику.

— Теперь я, — вышел вперёд внимательно наблюдавший за юношей Лаг.

Схватка была напряжённой и закончилась, когда лучший боец из окружения царевича слегка задел бедро Ксандра. Молодые македоняне больше не смеялись.

Уроки Эгерсида оказались полезны и в другом — под их влиянием Ксандр делал быстрые успехи в верховой езде, борьбе, гимнастике, панкратионе. Филипп приветствовал его достижения, хотя в последнее время его лицо всё чаще бывало непривычно грустным. Похоже, великолепная дочь Пелопида отвечает на пламенные взоры царевича лишь ровной учтивостью, но не упускает случая посмотреть, как пленный спартиат готовит ученика.

— В самом деле, — размышлял Ксандр, — если господин Эгерсид вызывает восхищение мужчин, то каков же он в глазах женщин?

Лаг тоже утратил часть своей жизнерадостности: деньги из Македонии задерживались, а без серебра к иеродулам не подступишься. Любвеобильный юноша страдал так, что однажды сказался больным и не пошёл на занятия.

В тот день царевич Филипп в сопровождении Ксандра вернулся пораньше, в глубине души надеясь на встречу с помощницей врача Нестора. Они поднимались но лестнице мегарона, когда из коридора второго этажа донёсся сдавленный крик и вслед за ним — громкая цветистая ругань Дионы. Молодые люди в два прыжка одолели последние ступени.

Лаг, согнувшись крючком, держался за низ живота и мычал от боли, в то время как замарашка удалялась, шлёпая драными широкими сандалиями по мокрому полу.

— Зелёный ты ещё, как гусиное дерьмо! — напоследок объявила она своё мнение и скрылась на боковой лестнице.

— Опасности для жизни нет, — заключил Ксандр, помогая страдальцу восстановить дыхание. — Для будущих Лагидов тоже, — добавил он.

— Не горюй, — с трудом сдерживая смех, успокаивал Лага царевич, — ещё порадуешь храмовых блудниц, да не вздумай мстить судомойке, сначала следовало заслужить благосклонность несравненной. Мы никому ничего не расскажем. Впрочем, не только тебе не везёт в любви...

— Я услышал мокрый шорох и вышел в коридор, — рассказывал Ксандру прямодушный Лаг, когда царевич оставил их одних. — Видел: Диона мыла пол. Ах, Ксандр, ты будешь смеяться, но со мной случилось нечто непонятное! Движения её показались мне преисполненными изяществом и негой так, словно не кухонная замарашка согнулась над тряпкой, но танцующая нимфа непристойно склонилась, завлекая сатира. И стал я... как олень весной. Ноги мои пошли, руки протянулись, и ладони ощутили сквозь пеплос эти округлости... Но тут Диона стремительно прянула вперёд и, не оборачиваясь, лягнула меня, как лошадка копытом. Послушай, друг, не мстит ли мне Афродита, иначе как могло случиться такое? Принесу жертву богине, скорее бы прислали деньги из Македонии!

Ксандр уже спешил на площадку, где господин Эгерсид установил глиняные и тростниковые манекены. Учитель приступил к отработке силы и точности ударов и уколов.

Неподвижные манекены сменились комьями глины — Эгерсид бросал их, а юноша ловил на остриё меча или пытался рассечь лезвием в полёте. Оказывается, взмахом меча можно отбить даже пущенный в тебя дротик!

Связки-комбинации защит, уходов и атак, прямых и ложных, сначала простых, затем всё более сложных. Полемарх задаёт высокий темп, и Ксандру, несмотря на зимний холод, жарко в толстом стёганом нагруднике.

— В первую очередь защищайся уходом, — учит Эгерсид, — береги оружие, иначе быстро погубишь клинок...