Под этим находился кодовый замок с шифром ДНК.

Он повернулся к Дорже, поджав губы в мрачную линию.

— Ладно. Я сделаю это. Скажи остальным. Они должны быть готовы выдвигаться, и быстро, — положив руку на плечо мужчины, он добавил: — Убедись, что они поняли, Дорже. Это не учения. Нам нужно убраться отсюда максимум через два часа.

Дорже уже подключился к ВР-связи.

После небольшой паузы он поднял взгляд на Балидора и сфокусировал глаза.

— Тензи хочет знать. Мы сообщаем остальным наш статус? Если мы пойдём к ним без предварительного предупреждения, они не поймут степень срочности…

Балидор показал отрицательный жест.

— Нет. Не говори им ничего. Свяжитесь с ними, да, чтобы они знали о нашем прибытии, но пока что просто скажи им, что люди Дигойза в пути, и им нужно приготовиться выдвигаться, — держа руки скрещёнными на груди и сжав ладони в кулаки, он добавил: — Это не совсем ложь. Мы скажем им, как только сможем, но мы не можем сообщить им, пока об этом не узнали Повстанцы. Я также не хочу иметь дело с их эмоциональными реакциями, пока мы не окажемся в движении. Это даст Дигойзу лучший след для отслеживания.

— Мы забираем их с собой? Людей тоже?

— У нас мало выбора, — Балидор бросил на него мрачный взгляд. — Он отправится за каждым, кто был здесь, брат. Пока что они отправятся с нами.

Увидев обеспокоенный взгляд Дорже, он ободряюще сжал его плечо.

— Если мы сможем оставить их где-нибудь в безопасности, так и сделаем. А так я не думаю, что им грозит такая же опасность от Сайримна, как остальным из нас.

Показав утвердительный жест, Дорже передал это всё. Мгновением позже он отключился, и его глаза прояснились, когда он вышел из Барьера.

— Они уже в движении, — сказал он. — Тензи сказал — тридцать минут.

— Нам понадобится больше времени до того, как она сможет путешествовать, — сказал он, кивая. — Но хорошо.

— Тогда начинай, — подтолкнул Дорже, показав жестом на панель. Его взгляд оставался таким же обеспокоенным, пока он всматривался через прозрачную панель на резервуар. — Начинай, брат. Пожалуйста.

Балидор кивнул, сделав вдох.

Повернувшись, он начал набирать код, который открывал дверь в комнату с толстыми стенами из органики. Стены и даже сама герметичная дверь представляли собой почти полтора метра плотной органики в толщину, источали Барьерный сигнал, который эффективно и полностью отрезал её от низших миров. На самом деле сама идея симулировать её смерть таким образом, когда её тело оставалось столь очевидно живым, казалась нелепой.

И всё же это, очевидно, сработало.

Достаточно лишь посмотреть на её похудевшие конечности.

Дорже не уходил, нервно переступая с ноги на ногу и наблюдая через прозрачную секцию стены справа от двери. Выражение его лица оставалось измученным, пока он не отрывался от резервуара. Как только Балидор запустил комбинацию в действие, его взгляд метнулся вслед за Дорже.

Даже в те несколько секунд её дыхание как будто стало менее глубоким, удары сердца стали тише и реже на мониторе панели.

— Мы её теряем! — закричал Дорже.

— Нет. С ней всё будет хорошо.

И всё же Балидор понимал, что это лишь слова. Он тоже смотрел через окно на женщину в резервуаре, и всё его тело было на взводе из-за адреналина. Дорже мог оказаться прав. Возможно, он прождал слишком долго.

Если он убил её теперь, после всего…

Его челюсти сами собой сжались, но Балидор взял себя в руки, напоминая, зачем он это сделал. Они должны были знать. Теперь они знали.

— Тебе лучше вернуться, — сказал он другому видящему. — Примкни к вторичной конструкции. Я останусь с ней, пока она восстанавливает связь.

Дорже поколебался.

— Ты? Один? Это хорошая идея, Балидор?

— Кто-то должен остаться с ней. Если мы слишком затянули, то кому-то придётся провести соответствующее медицинское вмешательство. Я тоже не хочу, чтобы она умерла, Дорже. Я обучен для такого. И это моя ответственность.

Дорже вновь поколебался, затем показал утвердительный жест.

— Ладно.

— Скажи остальным, что я сожалею, — сказал Балидор. — Убедись, что они знают — я их подвёл. Те, кто захотят уйти, должны уходить немедленно. Быстро, пока он не восстановился и не нашёл нас.

Он посмотрел Дорже в глаза, зная, что его собственный взгляд наверняка выдаёт напряжение. Он старался не смотреть на замок, пока ждал, когда тот откроется.

— Ты, друг мой, тоже должен уйти, — сказал он ему. — Отправляйся в горы. Найди друзей, которые тебя укроют. Сейчас нам лучше разделиться.

Дорже выглядел сбитым с толку и немного сердитым.

— Ты хочешь, чтобы я оставил Мост?

— Я хочу, чтобы ты спас свою жизнь, брат, — сказал Балидор, положив ладонь на плечо своего друга. — Я хочу спасти как можно больше из наших людей, и у нас мало времени.

Он посмотрел через прозрачное окно, и его голос прозвучал мрачно.

— На наши головы вот-вот обрушится ад и преисподняя, брат мой.

Врег стоял на пороге двери, наблюдая за ним. Такое чувство, будто он делал это на протяжении месяцев. В реальности же прошло далеко не так много времени, но оно ощущалось таким долгим, что он уже не мог измерить его днями и минутами.

Он знал, что осталось уже недолго. Элерианец уже не боролся. Он лежал на спине в ждущей позе, и сжатые ладони служили единственным явным выражением его напряжения.

Временами, наблюдая за ним, Врег даже задавался вопросом, не должны ли они ускорить его конец, облегчить его страдания.

Он этого не сделал. Не только потому, что это же Меч, но потому, что Врег знал — это тоже часть связующего процесса. Ты жил ради своего партнёра, ты умирал ради него/неё. Правильнее позволить ему прожить это до самого конца, каким бы неприятным он ни был.

И всё же на этом этапе оставаться рядом с ним удавалось лишь усилием воли.

Он помнил Меча ребёнком и молодым солдатом в своих рядах, когда он понятия не имел, кто он на самом деле, и не догадывался об истинной роли, которую сыграет во время войны. Опекун Меча, Менлим из рода Пурестред, хотел, чтобы молодой Сайримн сам заслужил признание, а не полагался на статус его души, чтобы завоевать уважение его братьев и сестёр.

Он преуспел… по крайней мере, отчасти.

Нензи, как его тогда называли, был пугающе хорошим солдатом, даже в таком юном возрасте. Врега почти раздражало, что сущий ребёнок может сделать такие вещи даже против закалённых боем мужчин. И дело не только в рукопашном бою или талантливом обращении с пистолетом — такое Врег и раньше встречал среди молодняка.

Нензи демонстрировал яркие инстинктивные способности к стратегии, даже если иногда это граничило с беспечностью. Он понимал психологию войны — Врег так и не определил, как обучить этому своих подопечных на таком уровне, на каком ему хотелось бы. Его видящие или приобретали данные знания со временем и опытом, или не приобретали вообще.

Но, по правде говоря, Врег также считал Нензи слегка засранцем.

Незрелый, часто злой, ищущий внимания, мстительный — даже мелочный — казалось, он интересовался только состязаниями в сексе, слишком готов был драться, и пил слишком много, даже когда должен быть при исполнении.

Во-первых, он был слишком молод.

Врег вообще не хотел такого ребёнка в своих рядах и отказался бы от него, будь он племянником кого-то другого. Он страдал от обычных проблем молодых видящих, плюс от нескольких менее обычных, особенно в тех качествах, которые демонстрировал Нензи. Его слишком легко можно было спровоцировать эмоциональными триггерами. По правде говоря, он был слишком травмирован, и в то время не понимал этих травм, и уж тем более не обсуждал их в сколько-нибудь связной манере.

Он не выказывал ни унции понимания настоящей работы, которую они вели, или её важности для расы Сарков — или для мира, если на то пошло.

Казалось, что половину всего своего времени Врег тратил на то, что дисциплинировал его, чёрт подери, или убирал за ним бардак, когда тот чрезмерно остро реагировал на мнимые обиды, или когда он попытался соблазнить девушку или супругу одного из его братьев или сестёр, за что ему едва не надавали по башке.