— Мы можем проехать мимо. Растолкаем их.

Ревик кивнул, успокоившись. И всё же он чувствовал, как напрягаются его плечи, пока он наблюдал за ней из Барьера. Джон всё ещё был с ней. Человек пребывал в стрессе, вероятно, потому что по ним стреляли. Сама Элли устраивала взбучку Джаксу, видящему, которого он оставил за главного — скорее всего, за то, что они по ним стреляли, или за то, что они вообще находились там.

Он видел, как другие мужчины-видящие пялились на её разорванное платье, пока её свет полыхал от злости. Он ощущал в них возбуждение — откровенную похоть у некоторых из них.

Его челюсти сжались ещё сильнее.

Мудаки. Ему нужно было оставить ей одежду. Он подумал, что если оставит её в таком виде, то это вынудит её оставаться в номере.

Ему стоило догадаться.

Врег направил фургон к въезду под землю, маневрируя между остановившимися машинами, покрытыми пеплом и мусором. Когда их бронированный автомобиль добрался до въезда на парковку, Ревик вновь взглянул на другого видящего.

— Ты правда думаешь, что мне стоит забрать её сейчас? — спросил он, положив пистолет на бедро. — Просто заставить её уехать с нами?

— Думаю, ты этого хочешь, — сказал Врег, объезжая очередную машину. — Думаю, ты опять страдаешь от боли, laoban, а прошло всего несколько часов.

Ревик нахмурился.

— Она моя жена, Врег. Дело не только в моем члене.

— Нет, — Врег улыбнулся. — Не только в нем. Но мне кажется очень беспечным оставлять её с этими последователями Кодекса, Ненз. Особенно сейчас, когда она вот так выходит на публику.

Он осторожно добавил:

— Люди предположат, что она содействовала тому, что мы сделали. Знаю, ты это понимаешь, но это поставит её под угрозу, — в ответ на мрачный взгляд Ревика он сделал примирительный жест. — Я знаю, ты хочешь уважать её чувства, laoban, но мы не можем потерять вас обоих из-за её упрямства. Только не тогда, когда мы оба знаем, что в итоге ей придётся смириться с реальностью… даже если сначала ей придётся умерить гордость.

Когда Ревик бросил на него резкий взгляд, Врег пожал плечами.

Слегка покрытые шрамами губы старшего видящего изогнулись в широкой улыбке, и он хлопнул элерианца по плечу.

— Не надо так переживать, Ненз! Я видел, с какой готовностью она пошла за тобой сегодня вечером, брат. Боль лишь усиливает её злость. Несколько месяцев регулярного траха, и она забудет, почему злилась на тебя.

Ревик фыркнул. И всё же он помнил, как она смотрела на него после, и осознал, что не верит в это.

— Я дам ей время до того, как мы совершим набег на Секретариат, — сказал он. — Если ситуация не слишком накалится. Тогда я вытащу её. Или раньше, если люди подберутся слишком близко.

— Пять месяцев в военное время могут оказаться очень долгим сроком, брат, — предостерёг Врег. — Держись настороже, ладно? Эта бл*дская Семёрка беспечно относится к её жизни, а также к её появлению на людях. Да и она сама беспечна, уж простите мои слова, сэр.

— Ага, — сказал Ревик, слегка улыбнувшись. — … Прощаю. Она чокнутая.

Вспомнив, как она говорила перед толпой людей в том платье, он ощутил завиток боли, и его пах тут же отреагировал. Он неизбежно вспомнил выражение её лица позднее тем же вечером, в пентхаусе. Выражение её лица, когда он наконец вошёл так глубоко, что её ногти впились в его спину. Она тоже была груба с ним. Вскоре после этого она ударила его — вероятно, ощутив какие-то отголоски его времени в Вашингтоне.

Он также помнил, как она плакала, как они оба находились в каком-то дурмане секса.

Врег прав. Он хотел большего. Этого далеко не достаточно даже для того, чтобы устранить базовые неполадки в их эмоциях от слишком долгой разлуки. Дважды… почти три раза. Этого далеко не достаточно.

Один из этих раз он растянул, потому что ему нужно было услышать, как она просит. Он всё ещё видел выражение её лица, когда он выманил из неё эти слова. И этого тоже было недостаточно. В некотором роде это лишь усилило его неудовлетворённость. Она сдерживалась с ним.

Он раньше видел, как она теряла контроль, по-настоящему теряла контроль. Он понимал разницу.

Закрыв глаза, он стиснул зубы от прилива боли, когда другой видящий заговорил.

— Ты уже знаешь, что люди попытаются использовать её, чтобы добраться до тебя, — сказал Врег. — И Фигран всё ещё числится пропавшим…

— Четыре месяца, — произнёс Ревик холодным тоном. — Это даст ей время оценить свои варианты. Даже если после этого мне придётся её убеждать, может быть, это не так сильно её разозлит. Она увидит, каково это — когда мы в разлуке. Боль к тому времени охереть как усилится… при условии, что она так долго останется верной мне.

Врег фыркнул, сделав наклонный жест рукой.

— При условии, — пробормотал он.

Ревик нахмурился. Он знал, что старший видящий не пытается его уколоть, но в то же время знал, что этот жест показывал лишь неохотное согласие. Словно он не собирался спорить, но всё равно думал, что Ревик пожалеет об этом решении.

Ревик надеялся на обратное.

Надеялся, что жалеть ему не придётся.

Подтянув платье повыше, я принялась возиться с кончиками лямки, стараясь связать их на плече, чтобы не мешались.

Я заметила, что Джон избегал смотреть на меня в этот момент.

Что бы Ревик ни сказал ему в коридоре ранее, это его встревожило. Джон вообще едва смотрел на меня с тех пор, как появился на пороге пентхауса.

Однако сейчас у меня не было времени, чтобы переживать из-за этого.

Мгновение спустя я отказалась от возни с лямкой и вместо этого запахнула на себе смокинг Джона и застегнула на пуговицы.

Я чертовски старалась сосредоточиться на том, куда мы едем, и что я смогу сделать, когда мы вновь выберемся наверх. Я сильно подозревала, что я мало что смогу предпринять, чтобы минимизировать потери, но возможно, мне удастся не допустить ухудшения ситуации. Как минимум, я могла бы попытаться не допустить перестрелки между Адипаном и людьми Ревика, при условии, что Балидор ещё в отеле, и этого ещё не случилось.

Я ощущала Ревика смутными прикосновениями — он наблюдал за мной через конструкцию. Похоже, я не могла почувствовать больше никого, включая Вэша и Балидора, и это говорило мне о том, что теперь Повстанцы контролируют конструкцию отеля вместо Адипана.

Я пыталась связаться с Гаренше, а также с Дорже, Тензи, Гарендом, Чиньей — практически в таком порядке. Я также попыталась послать сигнал Чандрэ, хотя по правде говоря, я беспокоилась о Чан теперь, когда на горизонте появился Ревик. Кое-кто говорил мне, что она поддерживала идею первого Восстания во времена Первой Мировой Войны, и возможно, даже немного сражалась на их стороне.

Как минимум, я знала, что её взгляды разделились, даже сильнее, чем у Касс и Джона.

Однако я боялась, что на деле всё может оказаться намного хуже.

Временами я беспокоилась, что Чан может на самом деле работать на Ревика — то есть, она внедрилась в наш лагерь для него. Балидор предупреждал меня, что в наших рядах несомненно имеются шпионы. Очевидно, внедрение во вражеский лагерь — это обычное дело для видящих, а Повстанцы в прошлом как раз славились разведчиками, проникавшими в самые узкие круги. Во время войны у них имелся свой человек даже в Адипане, не говоря уж о нескольких шпионах среди Семёрки.

По той же причине я сильно подозревала, что Балидор уже ограничивает доступ Чан к информации. Я не спрашивала именно про неё, но знала, что он наблюдает за несколькими людьми более пристально, чем за другими, а также проводит регулярные проверки среди своих людей.

Я знала, что у Чандрэ есть и личные проблемы, так что мне не хотелось делать поспешных выводов, пока я не узнаю что-то конкретное. Она пребывала практически в депрессии после событий в Вашингтоне. Разрыв с Касс тоже не помогал, особенно потому что Касс фактически изменила ей с бывшим Повстанцем-версианцем, а потом ещё и съехалась с ним.