Врег думал, что Меча хватит инфаркт на том же самом месте.

Когда раздался выстрел, элерианец издал крик, который Врег прочувствовал до самых костей. Свет Меча взорвался ужасом, неверием, которое стремительно перетекло в шок… затем в горе столь сильное, что от него задрожала вся конструкция. Он снова закричал, видя, как она падает.

Она рухнула на ступени, её глаза остекленели, и всё тело мужчины-элерианца обрушилось изнутри, пока он смотрел, как она умирает, и пытался дышать.

Это было хуже.

Затем он исчез. Он унёсся от них через Барьер так стремительно и всецело, что Врег почти подумал, будто Меч сам умер.

Врег приказал группе установить вокруг него периметр, охранять его свет, пока он отправился за своей супругой — но было слишком поздно.

Те мудаки из Адипана, должно быть, спланировали все.

Или же у них имелся запасной план реакции на случай, если такое произойдёт. Они за считанные секунды установили сеть. Конструкцию внутри конструкции, которая укрыла каждого ублюдка из Семёрки и Адипана, и даже двух людей, которые стали свидетелями случившегося.

Это делало их всех совершенно невидимыми.

Команда Врега, конечно, сумела это взломать, но потребовалось время — время, которого у них не было.

За это время Адипан сбежал и забрал с собой тело Моста.

Врег наблюдал, как Меч часами тщетно ищет её.

Они приняли остаться в Амритсаре ещё надолго после третьего дня.

К тому времени стало очевидно, что её смерть была не просто трюком Адипана, чтобы запутать следы или эмоционально опустошить Меч. Это стало ясно в первые сорок восемь часов, когда Врег увидел, как элерианец теряет способность контролировать его свет. И всё же до четвёртого дня Врег не признавался себе, что жизнь Меча действительно в опасности.

После пятого дня им пришлось сдерживать его.

К концу шестого дня им вдобавок пришлось накачать его наркотиками.

Даже будучи одурманенным, он внушал ужас. Им пришлось принуждать людей в отелей не слышать его, когда он начал кричать. Ещё через несколько дней им пришлось принудить тех же людей вовсе покинуть отель. Они даже начали принуждать людей не проходить по улицам слишком близко.

Они воздвигли конструкцию, чтобы защитить его, и не подпускали людей, фактически захватив отель и прилегающие кварталы.

Его свет представлял настоящую опасность. Уже случались инциденты. Он сломал шею одной из разведчиц Врега, когда та подошла слишком близко. Он сломал руку другому, когда целая группа попыталась успокоить его прикосновениями.

Врег даже подумывал надеть на него ошейник.

Затем сам чуть не свернул себе шею за такие мысли.

Вместо этого они накачали его более сильными дозами наркотиков, стараясь заглушить хотя бы самые сильные приступы боли. Это не очень помогало, но похоже, притупило его возможность использовать телекинез. К тому времени они могли рассчитывать только на это.

Пока всё не дошло до такой степени, когда Меч совсем утратил способность связно мыслить, он попросил их продолжать выслеживать ублюдка Семёрки, который это сделал.

Он попросил Врега убить его вместо него самого.

Словно Врега надо было просить.

***

Балидор смотрел, как Дорже мерил шагами периметр маленькой комнаты, и смотрел на показания экрана консоли. Для Балидора наблюдение за его другом служило отвлечением, хоть и весьма скудным. Это давало повод не смотреть на неё, не наблюдать за каждой чертой боли на её лице.

И всё же расхаживание другого разведчика начинало действовать Балидору на нервы.

Дорже, похоже, опять достиг предела своего терпения.

— Ты должен положить этому конец, — сказал Дорже. — Сегодня. Она умирает, Балидор!

Балидор почувствовал, как напряглись его плечи. Он скрестил руки на груди — может, чтобы хоть чем-то занять их, пока он смотрел через толстую панель органики на меньший резервуар по ту сторону окна. Глядя на неё, он поймал себя на том, что показывает утвердительный жест и одной рукой проводит по своей щетине. Он и сам ощущал тошноту, нехватку света, истощение.

— Да, — сказал он. — Да, умирает.

На протяжении мгновения он молча смотрел на неё. Злость едва не взяла над ним верх — такая интенсивная, что мышцы всего его тела напряглись. Вся эта злость иррационально адресовалась Дигойзу.

— Проклятье… — взорвался он.

— Ты знал, что такая возможность существует!

Балидор крепче скрестил руки, хмуро глядя в окно и не отвечая.

— Ты должен был знать, Балидор!

— Конечно, я знал, — сказал он, поворачиваясь, чтобы наградить сердитым взглядом более низкорослого видящего. — Я надеялся, что всё обернётся не так. Я надеялся, что Териан помешал им прежде, чем они закончили. Элисон мне так сказала.

— Что ж, очевидно, — сказал Дорже, — что она ошибалась.

Балидор уставился на показания, чувствуя, как усиливается его тошнота.

— Я думал, что учитывая это, а также тот факт, что она не связалась с другими его частями… — задохнувшись на последних словах, он моргнул и осознал, что едва сдерживает слезы.

Он провёл их через всё это, и впустую.

Он заставил себя думать, использовать менее эмоциональные части своего света. Он посмотрел на стоявшего рядом разведчика, и тут ещё один вариант пришёл ему на ум.

— Мальчик.

Дорже нахмурился.

— Ты думаешь, мальчик это сделал? Нензи?

Резко щёлкнув языком, в основном в свой адрес, Балидор покачал головой.

— Проклятье. Я почти забыл, кто он такой, когда он держал её в плену вместе с Терианом. Он держал её при себе недели, — он посмотрел на её лицо через органическое окно. — Элли говорила, что он отчаянно жаждал привязанности… любого контакта, особенно от неё. Он спал возле неё ночами. Он касался её при любой возможности, даже просто держал за руку. Она не имела доступа к своему свету, так что я предположил, что всё это было лишь с его стороны. Но я задаюсь вопросом…

— Каким?

— Возможно ли, что он тогда сумел заверить связь?

Дорже нахмурился. Его свет источал тошноту.

— Ты говоришь, что он её изнасиловал? Что эта его версия, маленький смертоносный монстр, её насиловал?

— Может быть, да. Но необязательно, — Балидор продолжал думать, потирая руку ладонью там, где перекрещивались его руки. — Мальчик был более элерианской частью Дигойза. Возможно, что ему и не понадобился секс, чтобы сплести остальную часть связи с ней. Связь в своей основе носит не сексуальный характер — это сплетение света. Любое интенсивное энергетическое взаимодействие между ними могло выковать эту связь или хотя бы усилить её.

— Это могло случиться в Дели, — предположил Дорже.

— Да, — Балидор нахмурился, вспомнив лицо Дигойза на танцполе. — Могло. Похоже, он намеревался заполучить её. В этом мог скрываться не только один мотив. Он мог пойти так далеко, чтобы создать между ними более сильную связь, пока они были вместе. В нынешнем состоянии он лучше знал, как такое сделать.

Вновь мягко щёлкнув языком, он добавил:

— После этого она ощущалась иной. Ты это тоже заметил. Ведь так, Дорже? Она была другой. Её свет изменился…

— Разве теперь это имеет значение? — перебил Дорже.

На секунду Балидор умолк, не отвечая.

Затем он сделал отрицательный жест одной рукой.

— Нет, — сказал он. — Не имеет.

Повернувшись, он вышел из комнаты наблюдения.

Зашагав быстрее, он скользнул за угол в широкий коридор и обогнул комнату наблюдения. Ещё через несколько шагов он стоял перед дверью в крупную, укрытую щитами от Барьера камеру, где находился резервуар. Справа от этого находился ещё один ряд сидений, прямо под более длинным из двух окон в большой резервуар и возле длинного стола с инструментами.

На меньшей панели, которую они установили справа от герметичной органической двери, выводились показания камеры внутри. Сердечный монитор показывал слабое сердцебиение, с каждым ударом посылавшее бледную пульсирующую линию по маленькому экранчику. Под ним показывался перечень показателей. Он прищурился, чтобы прочитать их, но знал, что это лишь обрезанная версия того, что отслеживали машины в комнате наблюдения, откуда он только что вышел.