Как проста и понятна казалась мне моя прежняя жизнь. Все было разложено по полочкам, мир вписан в привычные логические рамки. И как запутанно все стало теперь. То, что происходило с нами за последнюю неделю, было похоже на безумный сон. Но если я завтра проснусь и пойму, что Альфаир всего лишь плод моей фантазии, я не представляю, как смогу жить дальше.

Я чувствую, что Кристиан и этот удивительный сказочный мир — моя судьба. Каждая клеточка меня кричит от любви к нему и к его планете со всеми ее ужасами и чудесами. Наверное, я буду просить, умолять короля золотых эльфов (или кто там еще у них самый главный), чтобы мне позволили быть с Кристианом, чтобы ему позволили быть со мной. Вот только не знаю, захочет ли он этого.

Нет! Он обязательно захочет! Я стану такой, какой он пожелает меня видеть. Я докажу ему, что лучше меня ему не найти. Со мной он будет счастливее, чем мог бы быть с кем-либо другим. Я это знаю!

Мое чувство к нему похоже на помешательство. Но я действительно схожу с ума от любви к этому невероятному остроухому созданию, которое с переменным успехом смертельно раздражает и непередаваемо радует меня.

А та ночь… При воспоминании о ней моя кожа покрывается мурашками, губы становятся сухими, и мне кажется, температура тела мгновенно поднимается на несколько градусов. Он был великолепен и неутомим. Он заставил меня забыть собственное имя и увидеть метеоритный дождь из миллиардов звезд.

Кристиан Сидхе, зачем ты так стремительно ворвался в мою жизнь? Ты перевернул все внутри меня, перевернул все вокруг меня. Я знаю, мы с тобой созданы друг для друга, знаю, что хочу быть только с тобой. Всегда.

Записано со слов Кристиана…

Я смотрел на эту совсем еще юную девочку, которую держал в своих руках, и ощущал такую тревогу, равной которой еще не испытывал в жизни. Я слышал, как стук ее сердца становится тише, как едва-различимое дыхание Катиль изредка прерывается. Каждый ее выдох мог стать последним. Я бежал изо всех сил, я был обязан успеть.

Да, я мог остановиться и начать колдовать над ее почти безжизненным телом, но я сильно сомневался в том, что мои чары помогли бы девочке. А время могло быть безвозвратно утеряно. Я бы не задумываясь отдал ей свой жизненный резерв, если бы Катиль могла принять его. Но в случае, если она подавится моей кровью, а в ее состоянии это практически гарантировано, она сразу же умрет.

Выход был один — бежать с ней к городу золотых, к храму вечной жизни. Допустят ли ее в священную обитель эльфов старейшины моего народа, я не знал. Но я сделаю все, чтобы допустили, хотя это и невиданный доселе поступок — принимать в святейшем эльфийском храме простого, самого обыкновенного человека.

Я не заметил, как добрался до края лощины. Ее запрокинутая голова покачивалась в такт моим спешным шагам, темные кудрявые волосы трепал теплый ветер. Она спасла мне жизнь. Дважды. Она спасла жизнь моей любимой, там, в лощине. И я был просто обязан спасти эту отважную девочку в благодарность за ее великодушие.

Удивительно, откуда у такого хрупкого существа находится столько тяги к жизни. Я видел ее тревожные сны прошлой ночью, и теперь я знаю, что пришлось пережить несчастной малышке несколько лет назад. Другая бы сломалась, но все, о чем мечтала Кети (я решил, что именно так ее будут называть на Земле — нежно и ласково), была спокойная жизнь. И будь я проклят, если не исполню данной ей обещание!

Я оставил Линду и ребят. За них я нисколько не переживаю — теперь они воины, смелые, сильные. Такими люди проявили себя в бою с нежитью. И я воин, поэтому обязан защитить ту единственную из нас, которая, не смотря на свое миролюбие и хрупкость, сумела спасти жизни всех нас. Всех кроме Шиара. Но крупица его души отныне живет в Катиль, потому, отдавая дань уважения его памяти, я сделаю это и для принца лесных эльфов, который уже никогда не станет королем народа своей матери.

Впереди показался золотой город, город моего детства. Три года я не видел своих родных. Как же я скучал по родителям и братьям, по друзьям, по всем тем, рядом с кем я рос. Я помню эльфийские праздники, одухотворенные речи старейшин, магические ритуалы, которые для нас, детей-эльфов, творили старшие…

Я шел быстро по потайным ступеням, видеть которые способны только золотые эльфы. Тогда я и вспомнил о том, что для людей будет невозможно взобраться на практически неприступную гору, на которой много тысячелетий назад построили город наши великие предки. Что ж, тут не обойтись без магии.

Вот они, врата в обитель золотых эльфов. Да, конечно, двери не такие массивные и величественные, как в лесном городе, зато пропускают только наших сородичей. Интересно, оттолкнет ли город Катиль — он всегда чувствует опасность. Я приложил ладонь к специальной посеребренной пластине, и дверь медленно отворилась. Мы беспрепятственно прошли внутрь.

Отовсюду доносилось едва-различимое моим чувствительным слухом пение ангелов. Аромат цветочных деревьев наполнил легкие, и улыбка появилась на моих губах. Я почувствовал, как дыхание Катиль стало чуть глубже, как ее доброе сердце забилось сильнее. Есть надежда. Я поспешил в храм.

— Колистион! — голос отца прогремел как гром среди ясного неба. — Изволь объясниться.

Я резко повернулся в его сторону.

— Я объясню все, отец, только позволь мне спасти эту замечательную девушку, которая дважды за последние три дня спасла мою жизнь.

Отец едва заметно нахмурил брови и перевел задумчивый взгляд на Катиль. Конечно, он сразу же оценил состояние девушки и разгадал мои планы в отношении ее.

— То, что ты задумал, не подвластно мне, о, сын мой. Только старейшины способны решить судьбу этой юной девы.

Но я уже торопился к храму, ощущая такие же спешные движения отца позади меня.

У входа в обитель древних висел колокол, большой, из чистого золота. Я дернул за веревку и на сотни метров вокруг раздался его благодатный перезвон. Дверь, конечно, была открыта, но ступить в священное место разрешалось только по приглашению. Люди, наверняка, пренебрегли бы правилами поведения в подобной ситуации. Это то, наша раса отличается от их — эльфы свято чтят традиции предков, потому почитают их наследие как величайшую святыню.

Дверь открыл морщинистый древний эльф, которому, вероятно, лет было больше, чем всему нашему городу.

— Колистион, добро пожаловать в храм вечности. С чем ты пожаловал к нам?

— Она, — я поднял чуть выше бесчувственное тело Катиль. — Спасите ее жизнь, прошу вас! Она дважды спасала меня. Она молодая и смелая. Она…

— Она обыкновенный человек! — выплюнул мне в лицо старейшина.

Я почувствовал, как моя кровь закипает от праведного гнева. Я долго жил среди людей и начал понимать, что между нами и ими не так много различий, как объясняли мне наставники. Несколько раз меня даже посещала мысль, что главным мотивом, которым руководствовался отец, отправляя меня на Землю, было его желание ближе познакомить меня с людьми, дать мне понять, что хоть они и гораздо более примитивные существа, нежели золотые эльфы, ничуть не меньше нас достойны уважения и сочувствия.

— Уноси отсюда эту девушку, — обретая на миг потерянное самообладание, продолжил древний эльф. — И пусть ее похоронят люди. Не ты.

Дверь за старейшиной уже начала закрываться, когда длинный белый посох моего отца остановил его.

— В чем дело, Геодир? Ты забыл, что в этом храме твоя власть бессильна? Мы служители богов, жрецы, и несем ответ только перед владыкой небес.

Отец ударил посохом и невидимая силовая волна разошлась в разные стороны. Отовсюду стали сходиться эльфы, с любопытством разглядывая меня и юную девушку на моих руках. Появился даже дядя Миган, верховный правитель города золотых эльфов. Отец, как его главный советник, имел только лишь совещательный голос, но и он был несказанно весом.

Старейшина вновь распахнул дверь храма и за его спиной показались другие древние.

— В чем дело, брат? — Миган был нетерпелив. Очевидно, мы оторвали правителя от важных дел.