Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Защитник Веры сказал:

– Я хочу показать, как трудно получить беспристрастное свидетельство по делу от других ученых. И все же, хотя астрономы не собираются защищать Винченто, я знаю, что многие используют в вычислениях математическое предположение, что планеты, пусть некоторые, вращаются вокруг солнца. Эти расчеты точнее, красивее, больше удовлетворяют астрономов, не требуется столько эпициклов для придания орбитам формы окружности... Естественно, идея рождена не Винченто, как и идея о шарообразности нашего мира.

– Да-да, формулы Винченто помогают сделать расчеты точнее. Но не отвлекайся! Есть ли у него доказательство? Математическое или иное? Ясное, очевидное, доказательство любого рода?

– Я бы сказал, что скорее наоборот.

– Ха! – Набур посмотрел в лицо Беламу.

– Если у Винченто было доказательство, он бы напечатал его в брошюре, – спокойно сказал Защитник. – Наоборот, имеются свидетельства того, что он заблуждается. – Белам повел слабыми пальцами кабинетного ученого, словно собирался поймать пушинку. – Если бы наш шар ежегодно путешествовал вокруг солнца, видимое положение неподвижных звезд менялось бы с каждым месяцем по мере того, как мы приближались к одному созвездию и удалялись от другого. Но такого смещения не наблюдается.

Викарий Набур кивал с довольным видом.

Белам пожал плечами.

– Конечно, можно сказать, что звезды так удалены, что наши инструменты смещения не обнаруживают. Винченто найдет аргументы в свою пользу, если ему понадобится... Боюсь, ни один астроном не сможет доказать ошибку Винченто, как бы многие из них того ни желали. И я думаю, мы должны признать, что вид небес не изменился бы существенно, если бы мы на самом деле двигались вокруг солнца.

– Этого достаточно любому здравомыслящему человеку.

– Совершенно верно, мой Викарий. Как я писал Винченто, там, где отсутствуют доказательства, мы не имеем права поворачиваться спиной к традициям и заменять Святое Писание притянутыми за уши толкованиями. – Голос Белама повысился, приобретая силу, потрясавшую суды. – Мы, слуги Храма, имеем торжественное обязательство перед Богом – охранять истину, открываемую Святым Писанием. Все, что я писал пятнадцать лет назад, верно и сегодня. Мне не предъявлено доказательств движения мира, и, следовательно, я не могу верить, что движение есть!

Викарий опустился в кресло. Лицо его стало почти нежным, когда он поднял руки и решительно хлопнул по резным подлокотникам.

– Тогда наше решение таково – ты и другие Защитники Веры продолжите работу над обвинением. – Сначала Набур говорил как бы с сожалением, но постепенно злость вернулась к нему, хотя уже и не столь ярая. – Мы не сомневаемся – Винченто можно обвинить и признать виновным в нарушении твоего запрета. Но пойми, мы не желаем, чтобы на нашего заблудшего сына наложили слишком суровое наказание.

Белам ответил благодарным поклоном.

Набур продолжал:

– Мы милостиво устанавливаем, что на Веру он не покушался и не стремился оскорбить нас лично. Он всего лишь чересчур упрям и горяч в споре. И ему не хватает благодарности и смирения. Он должен усвоить одно: ни в какой сфере – ни в духовной, ни в естественной – он не смеет представлять себя единственным авторитетом... Разве не пытался он однажды учить тебя теологии?

Белам еще раз согласно склонил голову, напомнив себе, что не должен искать личного удовлетворения в приближающемся унижении Винченто.

Но Набур не мог оставить этой темы!

– О да, я мог бы его проклясть! Ведь в прошлом мы первыми удостоили его похвалы за успехи. Мы одарили его личной аудиенцией. Мы выказали такую степень дружелюбия, какой не всегда удостаивали принцев! Прежде, чем сесть в это кресло, мы сами написали брошюры, где хвалили Винченто. И вот чем он отплатил нам!

– Я понимаю, мой Викарий.

– Как я заметил, вы просите направить вас в определенный момент, полковник Одегард.

Полковник Лукас, хотя обращение Деррона было формальным, говорил, не вынимая изо рта сигары: они иногда проводили время в одной компании, и сейчас ему

Нужно было выбрать верный тон. Если бы он был другом Деррона, то отказался бы проводить тест. Но были ли у Деррона друзья среди живых? Чан Амлинг... старый однокашник, конечно... Но едва ли близкий, как говорится, закадычный друг. Таких у него вообще не было. Лукас смотрел на Деррона.

– Да, я просил, – сказал Деррон, чувствуя, что пауза затянулась.

Лукас передвинул сигару из одного угла рта в другой.

– Винченто проведет два дня под Оибогом. Задержка в пути на трибунал. Он ждет, пока спадет вода в реке. У вас особые причины выбрать именно это место?

Причины у Деррона были. Но сейчас он не хотел о них говорить. Он даже от себя самого держал их в секрете.

– Просто я хорошо знаю это место. Однажды я там провел целые каникулы. Это одно из мест, которые мало изменились за последние триста-четыреста лет.

Конечно, и город, и оибогский собор вместе с другими достопримечательностями поверхности сейчас относились как к физическому, так и к грамматическому прошлому. Но те каникулы Деррон провел с ней. Он поймал себя на том, что сидит, как истукан, и несколько расслабился.

Щурясь сквозь сигарный дым, полковник Лукас перебирал бумаги на столе, потом задал хитрый вопрос – один из целого набора хитрых вопросов.

– Есть ли у вас вообще причины проситься в агенты? Вопрос тут же вызвал в памяти Деррона лицо Матта, потом Ая: они слились в одну фигуру короля. И чем дальше от современности, тем грандиознее становилась фигура – как гора, удаляясь от которой, видишь, что она начинает расти на фоне неба.

Но о такой причине Деррон не хотел говорить: он не хотел показаться чересчур благородным.

– Как я уже упоминал, я хорошо знаю этот период. И думаю, что справлюсь с заданием. Как и все мы, я хочу выиграть войну. – Нет, он бормочет какие-то пропагандистские штампы. Лучше свести дело к шутке. – Вообще-то я гоняюсь за престижем. Самоутверждение. Повышение. Выбирайте, что именно. Попал я хоть раз в яблочко?

– А где оно? – хмуро пожал плечами Лукас. – Не знаю, почему я должен спрашивать об этом... почему все бегут в агенты? – Он аккуратно сложил листики стопкой, положил прямо перед собой. – Итак, полковник, еще один вопрос, и я поставлю на вас штамп "Годен в агенты". Ваши религиозные взгляды?

– У меня их нет.

– Но как вы относитесь к религии? Спокойно, спокойно.

– Честно говоря, я считаю, что храмы и боги – это для тех, кому нужны в жизни костыли. Ну и прекрасно. Я потребности в подпорках пока не испытываю.

– Понятно. Это существенный вопрос – мы бы не хотели послать в прошлое человека, склонного к идейной лихорадке. – Лукас повел плечом, как бы извиняясь. – Вы историк и лучше меня понимаете, как тогда были важны догмы и доктрины. Религиозные и философские споры собирали в себя всю энергию эпохи.

– Да, я понимаю, – кивнул Деррон. – Вам не нужны фанатики любого рода. Что ж, я не из воинствующих атеистов. Совесть позволяет мне играть любую роль, если необходимо.

Кажется, он слишком много говорит, но нужно убедить Лукаса, ему нужен зеленый свет. – Если необходимо, я буду неистовым монахом, буду плевать на Винченто.

– Сектор от вас такого не потребует. Ладно, Деррон, вы приняты.

И Деррон постарался, чтобы радость не слишком откровенно отразилась на лице.

Сектор решил, что больше всего Деррону подходит роль странствующего ученого. Ему дали имя Валзая и начали лепить скелет личности, в истории не существовавшей. Предполагалось, что родом он будет из Моснара, далекой от родины Винченто страны, большей частью верной Святому Храму. Валзай должен был стать странствующим интеллектуалом эпохи Винченто. Словно священные коровы, бродили они от одного университета или богатого покровителя к другому, легко пересекая маловажные политические и языковые границы.

Для Деррона и десятка остальных агентов, преимущественно мужчин, началась напряженная и насыщенная подготовка. Им предстояло, в одиночку или парами, постоянно держать Винченто под наблюдением во время вдвойне критического отрезка жизни – несколько дней до трибунала и в период его. Каждый агент или их пара будут вести наблюдение день-два, потом предполагалась смена. Напарником Деррона назначили Чан Амлинга, тоже половника. Амлинг должен был играть странствующего монаха, которых во времена Винченто было более чем достаточно и которые отличались – в большинстве – не очень строгой дисциплиной.

69
{"b":"646057","o":1}