На десятки световых лет в радиусе эти трое уцелевших соларианцев и враг-нежить, яростно пытавшийся уничтожить их, были единственными носителями разума.

Тройка обитателей маленького корабля (двое мужчин, одна женщина), следуя запечатлевшемуся в памяти ритуалу, обменивалась краткими комментариями, битами информации и командами. Но сигналы, поступавшие по интеркому от одного из них, сопровождались звуками одышки, вызванной мучительным страхом.

И тут, в перерыве между необходимыми сообщениями, один из двух мужских голосов — голос космонавта второго класса Траскелука — внезапно запел боевой гимн тамплиеров.

Его товарищи не обратили на это внимания. Хорошо зная Траскелука, они ничуть не удивились песенному вызову, брошенному им врагу в момент последней битвы. Каждый был слишком занят борьбой с собственными демонами.

Трое занимали свои боевые посты и могли контактировать друг с другом только с помощью приборов. Три головы по-прежнему были заключены в шлемы, соединявшие их мозг с послушными орудиями и окружающим миром. До них доносилась скороговорка сообщений, описывавших давно забытые способы военных действий. А Траскелук продолжал петь свой яростный боевой гимн. Где-то в глубине корабля некий верный прибор регистрировал каждый шаг команды… несмотря на то, что запись этой битвы никогда не достигла бы ушей и глаз представителя органической жизни.

Все трое уцелевших были младшими членами экипажа. Командир был мертв, второй пилот тоже, как и все старшие офицеры, которые могли бы принять команду на себя.

— Корабль неуправляем. Мы получили еще одну пробоину, — сказал второй мужской голос, принадлежавший космонавту первого класса Себастьяну Гифту.

— Силовые поля не действуют. — На этот раз прозвучал голос женщины, младшего лейтенанта Террин. Она была старшей по чину из оставшихся в живых.

Корабль сотряс новый удар. В архивах бортового компьютера не было упоминания о такой мощи, которая могла бы заставить дрогнуть управляющие шлемы.

Судно было оснащено спасательным ботом на случай экстренной эвакуации, но сейчас сам корабль невозмутимым голосом, исполненным нечеловеческой четкости, сообщил трем выжившим, что последнее попадание в корпус повредило бот. Впрочем, в данных обстоятельствах это практически ничего не меняло.

В последовавшие за этим секунды трое обменялись краткими репликами, пытаясь составить разумный план. В конце концов женщина — как и полагается старшей по рангу — решительно сказала:

— Пора. Приготовиться покинуть корабль.

— После чего мы не проживем и десяти секунд… — пробормотал Гифт, не отдавая себе в этом отчета.

— Молчать! Нужно попробовать. Кто-то из нас должен сесть на скутер и подогнать поближе запасной космический курьер. Это сэкономит нам секунд тридцать.

Начальственный голос, проникший в шлем, заставил Гифта очнуться и преодолеть паралич, вызванный острым страхом. Как и все другие звуки, которые слышал космонавт, находившийся на боевом посту, этот голос доносился из невидимого источника внутри шлема. В этот момент зрительные образы, стоявшие перед глазами пораженного ужасом человека, были символами берсеркера и его орудий — порождения звездной Вселенной, не знающего ни пощады, ни милости. В мирное время Гифт выбрал для своего виртуального неба ярко-голубой летний оттенок, и сейчас в его шлеме царил именно этот цвет — словно в жестокую насмешку.

Голос невидимой Террин, пару раз дрогнувший от страха и напряжения, был слышен по-прежнему четко.

— Нифти, тебе легче всего покинуть свой боевой пост. Выводи скутер и отправляйся к космическому курьеру. Надо уносить отсюда ноги.

Этот приказ заставил Гифта ахнуть. Он понял, что младший лейтенант посылает его на верную смерть. Но он точно так же умер бы, оставаясь на месте.

Космический курьер, как и сам корабль, тщетно закамуфлированный под космический обломок, шел за ними на расстоянии нескольких километров.

Полный набор роботов-курьеров, хранившихся внутри корабля-разведчика, был израсходован в ходе многомесячного успешного полета. Начиненные грузом драгоценной информации, они регулярно отправлялись на родину.

Раздался звук глухого удара, куда менее сильный, чем звук от попадания снаряда. Трое выживших испытали леденящий страх при мысли о том, что к судну причалила какая-то машина, посланная берсеркером. Враг, скрупулезно высчитавший, что победа в этой стычке ему обеспечена, мог отложить их окончательное уничтожение и попытаться взять в плен хотя бы одного из членов экипажа.

Траскелук перестал петь и сделал вполне разумное встречное предложение. Курьера надо использовать не для бегства, а для борьбы. Из него можно сделать камикадзе и попытаться протаранить берсеркера.

Но младший лейтенант отвергла этот план, выбрав вариант, который сулил спасение всем троим и успех которого казался более реальным. Но чтобы три человека могли поместиться в курьере, им пришлось бы снять скафандры. Другого способа бежать не было.

Траскелук не стал спорить и снова запел во все горло. Его низкий бас добавил к боевому гимну тамплиеров строчку, заимствованную из еще более древнего песнопения:

В последние двадцать секунд сражения между жизнью и смертью скорость приближения берсеркера значительно уменьшилась. Корабль-разведчик безудержно тратил остатки своего боезапаса. Однако эта отсрочка мало что значила; остановить берсеркера было так же невозможно, как заставить свернуть бешено несущийся товарный поезд. Семьсот километров… шестьсот…

То, что бой кончится через несколько минут, не вызывало сомнений. Доказательств было достаточно. Останавливаться берсеркер не собирался. Соперник не смог бы заставить его сделать это; но нежить тоже получила несколько попаданий и была повреждена. А если нет, то будет… Нужно включить автопилот, превратить курьера в снаряд и попытаться протаранить врага. Берсеркер отвлечется и даст маленькому кораблю шанс нанести разящий удар.

Но даже если бы это удалось, надеяться на победу не приходилось. При максимуме везения они могли бы затянуть битву еще на несколько минут.

Космонавт Нифти Гифт, руки которого дрожали внутри латных рукавиц, отключил интерком. Нифти казалось, что иначе он сойдет с ума. Но он все еще слышал певца сквозь два шлема — его собственный и Траскелука. Хотелось заставить певца замолчать. Может быть, берсеркер уже подключился к интеркому и слышит их. Зачем врагу знать, что этот псих окончательно свихнулся?

Поведение Траскелука раздражало и женщину, которая приняла на себя командование. Из-за шума младший лейтенант Террин не была уверена, что он услышал и понял ее последний приказ.

Трое уже сделали почти все, что могли. Снаряды были на исходе. Но было ясно, что им не помог бы и весь боезапас.

План, родившийся в мозгу нынешнего командира корабля, младшего лейтенанта Террин, был единственным, который имел какие-то шансы. Он оставлял крохотную надежду на то, что удастся спастись всем троим. Кто-то должен был высадиться на борт курьера-робота — для одного человека в скафандре места там было достаточно — и, осторожно подавая команды голосом или с помощью клавиатуры, подогнать его к кораблю, чтобы забрать оставшихся. А затем, втиснувшись втроем в пространство, где было бы тесно и одному, они попытаются совершить межзвездный скачок.

Для управления огнем и тем, что осталось от защитных полей судна-разведчика, на борту корабля должно было оставаться два человека. Мозг каждого представителя органической жизни играл важную роль в битве: при объединении человеческой мысли с оптэлектроникой компьютера результаты оказывались немного более ощутимыми, чем при работе в автономном режиме, когда решения принимались порознь. Командовать боевыми действиями корабля мог бы и робот, но сейчас это означало бы немедленную катастрофу.