Берсеркер возник в поле его зрения и снова скрылся ещё до того, как Гавоту пришло в голову попытаться пальнуть по нему. Как всегда, непосредственная опасность заставила его ощутить наслаждение жизнью особенно остро.

Тут огонь атакующих машин, ещё не севших на астероид, ударил в землю не так уж далеко от него. Гавот толком не знал, что это за оружие, но мощь его была очевидна. Вспышки и рокот взрыва докатился до него по скалам, содрогнувшимся под подошвами его башмаков.

Гавот напрасно опасался бежать по полю в открытую. Вокруг виднелись другие бегущие люди – штатные пилоты и члены экипажей, все до единого более опытные, чем Кристофер Гавот, но ни один из них не был наделён более хорошими инстинктами, необходимыми для подобных ситуаций; все они старались добраться до кораблей не менее отчаянно, чем он.

Удача ни на миг не оставляла его во время долгой пробежки – сквозь ангары ярус за ярусом, прочь из них и дальше, по открытому полю. Наконец, он добрался до борта ожидающего корабля и всего через мгновение обнаружил шлюз. Наружный люк до сих пор стоял нараспашку; должно быть, экипаж оттягивал старт, дожидаясь ещё одного штатного члена команды.

У Гавота сложилось смутное впечатление, что это корабль Гарри Сильвера; впрочем, имя владельца не играет никакой роли. Он знал, что уж наверняка не корабль императора: надзиратель Гавота пересказывал своему подопечному сплетни о Юлие и его разношёрстной банде прихлебателей. Гавот даже не догадывался, сколько человек может оказаться на борту судна. Если там десяток вооружённых членов команды, попытка захватить судно станет его последним поступком в жизни, но он сам избрал этот путь, и пройдёт его живым или мёртвым. В подобной ситуации самое глупое – это мешкать.

Гавот опасался, что одолев такую дальнюю дорогу, не будет располагать нужным кодом, чтобы открыть шлюз найденного корабля. Но удача снова улыбнулась ему.

Он без колебаний заскочил в камеру шлюза, способную вместить пару человек в скафандрах вроде его собственного, и хлопнул бронированной рукавицей по рельефной кнопке, чтобы начать шлюзование. Наружный люк тотчас же с лязгом захлопнулся.

И почти одновременно открылся внутренний. Система работала молниеносно, как на всех военных кораблях, удерживая изрядную часть воздуха в шлюзовой камере при открытом наружном люке манипуляциями с полем искусственной гравитации.

Едва щель между внутренним люком и притолокой стала достаточно широкой, чтобы протиснуться, Гавот ступил внутрь, держа оружие наготове и пытаясь единым взглядом охватить незнакомую рубку целиком. Внутри рубка оказалась куда теснее и захламлённее, чем ему представлялось при взгляде на корабль снаружи.

Прошло уже больше года с той поры, как ему довелось в последний раз прикончить человека, хоть какого, и в душе мало-помалу копилось смутное недовольство, некая нужда, и теперь он вдруг распознал истинную сущность своей духовной жажды.

Показания датчиков утверждали, что в рубке поддерживается полное атмосферное давление, но два человека, сидевших перед пультом, были облачены в скафандры высшей защиты, вплоть до утыканных кабелями шлемов управления. Она с головой ушли в свою работу, сидя спинами к только что вошедшему человеку – несомненно, считая его кем-то другим.

Между ними на невысоком, широком подиуме высилось пустующее кресло, сразу же бросающееся в глаза. Гавот тотчас заключил, что это место пилота. Третий шлем управления висел на своём гибком кабеле, дожидаясь владельца.

Мгновение спустя один из сидевших обернулся к новоприбывшему. Второй же всё ещё смотрел в противоположном направлении от Гавота, очевидно, продолжая считать, что пришёл как раз тот, кого они ждали.

Не мешкая ни секунды, Гавот выстрелил в первого человека, вставшего у него на пути. От удара стоявший спиной помощник пилота полетел кувырком, врезался в переборку и рухнул в окружении больших пластин разбитой брони. Вот так вмазал! Ну конечно, это оружие ведь рассчитано на истребление берсеркеров, как ни крути.

Гавот очень постарался не промазать. Ему вовсе не хотелось продырявить корпус или причинить кораблю какой-нибудь ущерб, помешающий поднять его с земли, а систему распознавания защитных поверхностей в своём оружии Гавот отключил, это же яснее ясного.

Услышав грохот разряда, второй звездоплаватель вскочил и развернулся. На сей раз выстрел в упор вспорол броню скафандра спереди. Совершив кульбит, владелец скафандра впечатался в переборку и съехал на пол бесформенной грудой.

Захватить корабль оказалось проще простого. И, насколько Гавот мог судить, совершенно готовый к вылету. Вопрос о том, чем окончится этот бой, стал для него чересчур праздным и абстрактным; повоевать было бы забавно, но удрать на чудесном корабле неизмеримо забавнее.

Гавот бросился в центральное кресло, казавшееся ему самым подходящим местом для человека, собравшегося послать корабль в космос.

Итак, первым делом надо закрыть шлюз – для этого на панели есть соответствующий выключатель – Гавот видел, как это проделывается на других кораблях – и в путь. Позже, если удастся покинуть Гиперборею живым и невредимым, будет вполне достаточно времени, чтобы поломать голову над астрогацией. На всех этих корабля отличные автопилоты. А прямо сейчас надо во что бы то ни стало взлететь и убираться отсюда подальше.

Ему пришло в голову, что надо бы выбросить трупы с корабля, но на это уйдёт слишком много времени. Как только он тронется в путь, то уж найдёт способ вышвырнуть тела в космос.

Вообще-то, наверное, следовало бы заглянуть в соседний отсек, чтобы проверить, не затаился там ещё кто-нибудь. Но все инстинкты настоятельно повелевали Гавоту не терять времени, не тратить на это даже пары секунд.

Разгерметезировав шлем собственного скафандра, Гавот снял его. Затем схватился за пилотский шлем и сдёрнул его со стойки.

Как только Гавот надел включённый шлем, мир вокруг него внезапно преобразился. Он был более-менее готов к этому, – но всё же не к столь неистовой и обширной трансформации.

Он узрел странный символ, обозначающий пушку, посреди ошеломительного множества прочих символов, но почти не обратил на него внимания. Возникший образ оказался несравненно сложнее, чем тот, с которым начал обучаться Гавот, и охватывал множество вещей, просто-напросто не доступных его пониманию. На миг ему даже пришла в голову мысль отказаться от предприятия.

Он не сомневался, что где-то тут должен иметься автопилот, но терять время на его поиски не собирался.

Вдруг возникла уйма новых соединений по интерфейсу между синапсами его мозга и ожидавшими этого чувствительными датчиками шлема. «Датчики» – чересчур неточное определение для устройств, едва ли не сравнявшихся по своей сложности с живой материей. Мир вокруг завертелся в неистовом вихре, и Гавот чуть не взвыл. Все это невероятно, ошеломительно, чудовищно отличалось от испытанного во время тренировок. Конечно, там он имел дело с крайне примитивным интерфейсом для дошколят. Здесь же все образы сменялись с головокружительной скоростью и выглядели невероятно сложнее. И все же, подумал он, в общих чертах все довольно очевидно. В эту сторону значит вверх…

Его ладони в бронированных рукавицах со скрежетом сдавили подлокотники кресла, всё тело окаменело. А что, собственно говоря, мешает ему взлететь в космос? Фактически говоря, он уже сделал это, на самом деле оторвав корабль от земли.

Вот оно! Всё-таки удалось.

Шлем и связанная с ним аппаратура почему-то соткали для Гавота чрезвычайно реалистический образ ножа – длинный, зазубренный клинок, орошённый доброй алой влагой. Видение отвлекало Гавота, всплывая снова и снова посреди мириада прочих образов, за которыми должен следить пилот, и Гавота не оставляло желание ощутить ладонью гладкую деревянную рукоятку оружия.

Не думать об этом. Сосредоточиться. Сосредоточиться! Двигатель вдруг включился, заработал, и корабль взмыл в пространство. Или почти взмыл. Осталось только включить сцепление, так сказать.