Последнее, что Ник видел перед своим исчезновением с голографической панели, взгляд госпожи, выражающий безмерную благодарность, послуживший ему наградой.

Вновь приступив к своим обычным обязанностям, Ник размышлял над новым поручением. Он хотел навредить Хейвоту, но подставлять под удар леди Дженевьев не мог.

Возможно, решил он, самым разумным выходом из положения будет предупредить Хейвота держаться от нее подальше. Надеясь решить этот вопрос косвенно, Ник разыскал командора Принесла.

Оказалось, что Принсепу не было никакого дела до попыток Ника сделать предупреждение. Ум командора занимали другие вещи. Он пытался разузнать у Ника о дефектах двигателей яхты и подобных делах.

Ник мог бы оказаться полезным Принсепу, он знал все о двигателе. Он хорошо помнил, что три сотни лет назад двигатель яхты был поврежден в сражении, когда маленькая эскадрилья кораблей Дирака нагнала берсеркер и украденную им станцию.

– Ты уверен, Ник?

– У меня отличная память, командор,— с иронией напомнил органическому человеку Хоксмур, но потом Ник замер, он почувствовал, что память о том, как нанесено было это повреждение для него холодна, лишена эмоциональной окраски, словно он узнал это все из исторических записей.

– Что случилось, Ник? Ник попробовал объяснить:

– Воспоминание об этом похоже на то, что узнаешь с пленки, понимаете? Или как будто на самом деле этого никогда не было, но было внесено в программу.

– Что вы хотите этим сказать? Я не слишком хорошо знаю твою программу, Ник, но я точно знаю, что у двигателей яхты нет никаких физических повреждений. Когда в иной раз будешь там — взгляни сам.

Ник проследовал на “Фантом” и с удивлением осмотрел неповрежденное оборудование. Он больше не мог понять, который из органических людей заслуживает его доверия, если вообще кто-либо заслуживает. Но он был исполнен решимости делать все, идти на контакт со всеми, только бы помочь Дженни.

Раздумья над двигателем яхты, и над тем, почему в него была вложена заведомо ложная информация, привели Хоксмура к решению о том, как ему найти быстрый и легкий способ восстановления функций двигателя, а потом — отбыть на этом судне вдвоем с леди Дженевьев.

Ник-3 в общем-то не одобрял фантазии. Он полагал, что был подвержен им только в силу какого-то упрямого дефекта в его программе. Экспериментирование с собственной волей в пределах замкнутого пространства своего ума было подобно пустопорожней перегонке воздуха с места на место или сражение с тенью. Это ничего не давало и ничего не доказывало.

Ник уже провел достаточно своего времени, размышляя над тем, как же ему удалось пойти на предательство, которое как утверждали факты и его собственная память, он уже успел совершить.

Теперь Ник-3 полагал, что длительный процесс его предательства премьера, должно быть, начался тогда, когда он, вернее его предшественник Ник-1, бросился на разрушенный курьер, чтобы попытаться помочь леди Дженевьев. До этого момента, похоже, все в его жизни протекало гладко, во всяком случае так ему вспоминалось, не сходя с колеи его запрограммированной преданности. Его единственной целью при высадке на обреченное судно было любой доступной ему ценой спасти даму хозяина.

Все же настоящее предательство, которое действительно имело место, произошло позже. Потому что само спасение леди, запись ее памяти и личностных характеристик означали только служение во благо хозяина. Предположим, он не стал бы вмешиваться. Теперь Дженни и в самом деле была бы мертва, как и считал ее муж. Но, что бы в таком случае приобрел премьер? Он бы потерял ее на длительное время. И тот период времени, который она провела бы в оптико-электронном состоянии, ничуть не заставил бы Дирака страдать, во всяком случае до тех пор, пока он не узнал бы об этом.

Продолжая беседовать с Ником, Принеси зашел за лейтенантом Тонгрес и младшим офицером Дайнантом, и вместе с доктором Ховелером они отправились в ту часть лаборатории, где они еще не были, чтобы познакомиться с экспериментами и биологическими проектами, которыми занимался Дирак раньше да и, по всей видимости, не собирался бросать их теперь.

Ховелера только иногда приглашали принять участие в этой работе, и он нехотя соглашался, потому что из моральных соображений считал неэтичным из зигот выращивать новые тела и помещать в их старые личности людей.

Как объяснял Ховелер, Дирак считал для себя все средства оправданными, только бы вернуть свою невесту, и все опыты проводились именно для этого.

Ховелер, представив вновь прибывших Фрейе-2, объяснил им, как и почему она была создана Ником

Фрейя появилась перед посетителями на голографической панели в виде головы красивой женщины неопределенного возраста. Ее светло-серебристые волосы развивались, словно в оптико-электронном мире, в котором обитала Фрейя, дул легкий ветерок. Этот облик навязал ей однажды Ник.

После короткого обмена комплиментами Принсеп приступил к делу.

– Фрейя, не могли бы вы мне сказать, как обычно поступают с мертвыми органическими телами на станции и яхте?

Воображаемая женщина, казалось, отвечая на вопрос, была совершенно невозмутима:

– Обычно, командор, мертвых органических тел не бывает. Даже такие продукты, как мясо и яйцо, синтезируются непосредственно через систему жизнеобеспечения.

– Я имел ввиду только тела землян. В лаборатории обязательно должны быть отходы, например, в результате неудачного эксперимента. Кроме того, совсем недавно четверо мужчин погибли,— уточнил свой вопрос Принсеп.

– Я храню подобный материал для будущего использования в генетической работе. Пока площади хранилища позволяют это делать.

– Ага, а не могли бы мы видеть тела, которые находятся сейчас в вашем хранилище?

– Можете,— отвечать на вопросы Фрейя была обязана.

Она направила гостей в другую нишу лабораторного комплекса, где сквозь стекло они могли взглянуть на три тела. Фрейя сказала, что роботы группы обслуживания, получившие приказ избавиться от них, доставили тела сюда как органические остатки. Ховелер тотчас узнал тело Брабанта, и Принсеп и его товарищи идентифицировали тело суперинтенданта Гейзина, носившие отметины огнестрельных ранений.

Командор изумленно уставился на третий труп:

– Кто этот парень?

– Определенно, это не Сэнди Кенсинг,— ответил Ховелер, нахмурясь.— Я думал увидеть Кенсинга, но это кто-то еще.

Фрейя сообщила им:

– Ник опознал это тело, назвав его Фулером Аристовым.

– Ага,— кивнул Принсеп.— Несостоявшийся воспитатель колонистов. Хейвот поднял его из медробота на яхте.

Тело Сэнди Кенсинга очевидно отсутствовало. Фрейя знать ничего не знала, что с ним, живым или мертвым, могло приключиться.

Ника, заметившего пришельцев, охватило любопытство и он присоединился к группе. Его изображение на голографической панели рядом с Фрейей подтвердило личность Фулера Аристова. Незадолго до последнего перепрограммирования он видел это лицо в одном из медроботов на яхте. Память об этом, бывшая такой же свежей, как и память о поврежденном двигателе яхты, свидетельствовала о достоверности его сведений.

Ник замолчал, а группа последовала дальше. Вскоре Принсеп с двумя своими помощниками, сопровождаемый Фрейей-2 и Ником-3, сквозь стеклянные стенки искусственной матки понаблюдали за развитием человеческого плода женского рода.

– Еще одно тело для леди Дженевьев?

Ховлер подавленно заметил, что ничего не знал о цели этого проекта, а также о том, сколько именно подобных проектов осуществлялось в данный момент.

Фрейя твердо заметила, что в отсутствии премьера ей не разрешено распространяться на эту и подобную этой тему.

Несколькими минутами позже, когда экскурсия завершилась, Принсеп разыскал Дирака, который, похоже, был в настроений и желал поговорить с ним. Командор сообщил ему обо всем, что видел в лаборатории. Но он не стал упоминать о трех телах мертвых мужчин.