Никто из обреченного корабля не проронил ни слова. Влюбленные повернулись друг к другу, читая в глазах взаимное отчаяние.

– Скурлок,— Кэрол почти задыхалась.

– Да?

– Пообещай мне.

– Что? — хотя знал, о чем речь. Слишком хорошо знал.

Кэрол запнулась. Она перешла на шепот:

– Если берсеркеры убьют нас быстро, я обрадуюсь, что мы и дальше будем вместе.

– Я тоже.

– Но если не убьют... сделай это... Я слышала: если они не убивают сразу, это значит, что собираются... Я не выдержу.,. Я не хочу...

Кэрол не решалась сказать последнее слово — чего она хотела от мужа. Но и он не желал ей подсказать это слово. Все, но только не это!

Кэрол, отвернувшись от любимого, попыталась сделать последнюю попытку, чтобы совершить очередной маневр и оторваться от преследователей. Но уже через какое-то мгновение их обогнали. Суденышко Кэрол и Скурлока было окружено, лишено возможности двигаться под воздействием сильных энергетических полей. Автопилот сообщил с неестественным для трагедии спокойствием о полной невозможности маневрировать.

Семь атакующих врагов находились в сотнях метров. Зажали в тиски маленький исследовательский корабль, надвигаясь на него тесным строем.

Кэрол и Скурлок не отрывали друг от друга глаз. Им казалось, что время окончательно остановилось.

Корабль невозмутимо сообщал о следующем этапе катастрофы: двигатель полностью вышел из строя.

Чуть позже доложил о попытке извне открыть люк главного тамбурного отсека. В этих докладах уже не было необходимости: люди сами слышали и чувствовали происходящее. Судно колыхалось от ударов огромного молота и буквально задыхалось от пронзительного визга сверла.

Скурлок после нескольких попыток освободиться трясущимися руками от ремней, выбрался из своего кресла ускорения. Чуть позже к нему присоединилась Кэрол. Они вместе стали на середине крошечной кабины.

Скурлок, словно сбросив с себя оцепенение, неожиданно сильным голосом произнес:

– Если бы двигатель не вышел из строя, мы могли бы перейти на ручное управление и... Кэрол тихо и смятенно ответила:

– Но двигатель не действует. Очевидно, они не хотели нашего ни героического, ни панического самоубийства. И своей траты энергии. Излишней траты для таких превосходно сконструированных машин... Да ведь у нас на борту никакого оружия!

– Знаю.

– Скурли... даже если б и было оружие, я не смогла бы... ни тебя, ни себя.

– Я тоже.

Ответил и понял: вряд ли это лучшее, что мог сказать. И добавил:

Но... но я не оставил бы тебя одну... с берсеркерами.

Их разговор внезапно прервали громкие звуки, донесшиеся с расстояния нескольких метров. Стало ясно, что смертельная опасность уже в тамбуре. Неожиданно враг появился почти перед ними. Приближение гибели предстало изображением на дисплее, который установлен в центре отсека управления. Скурлок ясно увидел огромные громады двух захватчиков — раскачивающиеся громады. Они в раз уничтожили видеодатчики в тамбуре.

– Кэрол, я люблю тебя!

– И я люблю тебя...

Такое они произносили редко.

– Не бойся, Кэрол, они не заставляют людей долго мучиться. Все произойдет быстро, как бы они...

Скурлок старался придать голосу уверенность. Ведь знал, что основной заповедью машин смерти, главный принцип их программирования — уничтожение всего живого, что встречается на пути. От них не требовалось страдание живых существ. Быстрое убийство эффективнее. Это стало правилом.

Но случались и исключения. Враг в погоне за крупной мишенью хотел получить нечто большее от чужой захваченной жизни.

Но сейчас никто из экипажа не думал об исключении. Судя по шуму, захватчики уже намного приблизились. Металлические руки и прочие конечности скребли и царапали, а затем стали колотить по внутренним дверям главного тамбура.

– Кэрол...

– Да, Скурли, я тоже люблю тебя.

Ее голос прозвучал отрешенно, почти безразлично. Она больше не могла говорить.

Внутренняя дверь тамбура медленно отворялась. На какое-то время в камере немного упало давление, но воздух в корабле еще сохранялся. Все было сделано, чтобы обеспечить жизнь экипажу.

Берсеркеры входили в кабину.

В отсек управления шеренгой быстро вошли четыре конструкции из темного металла. По росту они немного превосходили жителей Солнечной системы, но по форме ужасно отличались от людей, родившихся на планете. Эти машины обладали несвойственной людям силой. И предназначением. Передвигались быстрее и решительнее. У некоторых было четыре металлических ноги, у других шесть.

Людей поразило, что в первый момент захватчики не обращали внимания на своих пленников. А пленники продолжали стоять посреди камеры, нервно сцепив руки.

Подобно практически любому жителю Солнечной системы, Кэрол и Скурлок никогда в жизни не слышали о берсеркерах. Точней, о какой-либо истории о них. Что-то звучало в древних легендах, что-то называлось. Были планеты, где даже не видели берсеркеров. Но не было в живом мире места, где бы о них не говорили. Утверждали, что они обладают людской речью. Что если берсеркер не убивал своего пленника, то по слогам начинал с ним разговор. О том, что жизнь отвратительно тяжела. Что люди заслужили быструю смерть. Но почти не знали о причинах, благодаря которым берсеркер временно даровал жизнь пленнику.

Но вот машины, захватившие Скурлока и Кэрол вместе с кораблем, совсем ничего не говорили, если не считать странных щелчков или писка, которые исходили от некоторых захватчиков. Если этот шум действительно был их языком, землянам ничего не понять и ничего не ответить.

Супруги не были сразу же разлучены, как они с великим страхом думали. Но надежда, что машины не будут на них обращать внимания, быстро испарилась.

После некоторой задержки металлические пальцы и зажимы повели исследование. Измерили пленников, бесстрастно ощупывая по их коже и одежде. Затем отпустили, не причиняя никакого насилия. После этого все захватчики — кроме одного! — покинули отсек управления и разошлись по углам маленького корабля, изучая содержимое.

На какое-то время пленники, вроде бы освободившись, уставились друг на друга с выражением неутолимого страдания. Обменялись несколькими словами, лишенными логики и смысла. Без сомнения их металлическая охрана все слышала. Но не последовало приказа молчать, не было и намека на наказание.

Наконец, обследование судна завершилось, и машины вернулись, остановились и замерли, словно слуги-роботы.

Нервы Скурлока не выдержали и он резко спросил:

– Что же будет?

И на мгновение Кэрол увидела в нем смелого человека. Решительного. Со сжатыми кулаками. Глядящего на неживых врагов с мужеством.

Машины даже не обратили на это никакого внимания. Один находился у пульта управления, пытаясь проникнуть в банк данных своими конечностями.

Шли минуты. Но ничего не происходило. Скурли и Кэрол сели в кресла.

Выглянув наружу, они лучше смогли разглядеть корабль Скурлок отметил для себя, что в свете далекой Галактики эта ужасная масса являла — даже внешним видом — все признаки страшного разрушения. Так взорвавшийся вулкан уничтожает все кругом.

И все же... это создание производило грандиозное впечатление. Отдельные выступы указывали на огромную боеспособность. Корпус яйцеобразной, почти круглой формы. Без приборов в космосе трудно определить размеры чего-либо. Но по движению пыли было ясно, что корабль в диаметре составлял, по крайней мере, несколько километров.

В первый час, находясь в ужасной тишине, нервы Кэрол стали окончательно сдавать от напряжения. Она погрузилась в тяжелое молчание, не отвечала даже мужу.

– Кэрол!

Молчание. Уставившись в пустой угол кабины, она медленно поднесла ко рту белый кулак и стала кусать его, пока не появилась кровь.

– Кэрол! — Скурли, пошатываясь, поднялся и схватил руку жены, оттаскивая ее от лица.