— Эйден… — внезапно прерывисто прошептал он. — Кажется, единственное, что я делаю, это лишь причиняю тебе боль.

Мужчина долго не сводил глаз с наших рук, потом поднял взгляд и посмотрел прямо на Эйдена. В его глазах стояли слезы.

— Прости меня, сынок, — прохрипел он. — За все. За ту ночь, за похороны… сейчас… — с трудом выдавил он. — Я просто… я просто хотел, чтобы ты знал, в действительности я не имел в виду того, что сказал тогда. Это была не твоя вина. Это никогда не было твоей виной.

Эйден резко втянул в себя воздух, а затем отчаянно начал перескакивать взглядом куда угодно, лишь бы не смотреть на отца. Я знал, что он пытается взять себя в руки.

Или спланировать побег.

— Я должен… я должен идти, — произнес Эдвард, вытирая глаза. Его голос был полон отчаяния, когда он прохрипел, — прости, мне очень жаль, я не хотел…

Мужчина покачал головой и уже собирался встать, когда Эйден вдруг прошептал:

— Подожди...

Это прозвучало настолько тихо, что я едва его расслышал. Эдвард, не успев полностью выпрямиться, тут же замер. Казалось, он просто застыл в этом положении, пока Эйден не повторил снова, но уже чуть громче.

— Подожди.

Я несильно сжал руку Эйдена, и он посмотрел на меня. В его взгляде застыла смесь растерянности и страха. Он сглатывал снова и снова. Как бы сильно мне ни хотелось забрать его боль, чтобы ему не пришлось больше страдать ни секунды, проходя через это снова, я понимал, что решение, в принятии которого он боролся с самим собой, должно быть его, и только его. Поэтому я сделал единственное, что было в моих силах: поднес его пальцы к губам и нежно их поцеловал. Этот жест, казалось, помог немного ослабить напряжение, потому что Эйден глубоко вздохнул.

Потом еще раз.

В какой-то момент Эдвард снова сел напротив нас.

— Я… я должен тебе кое-что сказать, — выдавил, наконец, Эйден.

Эдвард благоразумно молчал и не настаивал, когда Эйден умолк на добрую минуту.

А потом Эйдена будто прорвало. Он рассказал отцу то же самое, что и мне в тот вечер на пляже, но говорил второпях, быстро, так, словно от этого каким-то образом могло стать легче.

Хотя я знал, что это не так, потому что голос Эйдена начал искажаться, как только он дошел до того момента, где Дэнни отпустил его руку. Мою грудь пронзила боль, когда по его лицу потекли тихие слезы. Я мельком взглянул на Эдварда и заметил, как его лицо исказилось в мучительной агонии, пока он тоже молча плакал.

— Это моя вина… — выдохнул Эйден после того, как признался, что нашел в книге записку Дэнни. — Прости меня, прости меня, прости…

Я накрыл свой рот свободной рукой, когда те же два слова начали неконтролируемо срываться с его губ и уже собирался обнять Эйдена, как стул напротив нас резко скрипнул и отодвинулся, а затем Эдвард оказался рядом с ним. Он поднял сына на ноги и крепко обнял его, Эйден даже не сопротивлялся.

— Ты не виноват, — уверенно произнес Эдвард неожиданно решительным тоном.

Он повторял это снова и снова, пока Эйден продолжал извиняться, и даже после, когда Эйден наконец умолк и просто тихо оплакивал своего брата, уткнувшись в плечо отца.

А потом Эдвард сказал, что любит его и что все будет хорошо.

Я понятия не имел, как долго они так простояли, и мне было все равно. Меня не волновало даже то, что несколько посетителей кофейни время от времени украдкой поглядывали в нашу сторону. Все, что имело значение, лишь то, что когда Эйден успокоился окончательно, он все равно не отпускал отца из своих объятий.

А отец не отпускал его.

Четыре месяца спустя…

Я спрятал ноутбук в сумку и аккуратно сложил оставшиеся бумаги на своем столе. Последние несколько месяцев на работе выдались просто сумасшедшими. Как только Дельфиния, группа под названием «Lackluster», известный концертный пианист Марко Филотти и молодой бойз-бэнд «Small Crush» появились на борту практически одновременно, наше агентство быстро рвануло вперед, пытаясь не отставать.

Независимый агент по работе с талантами, которая и привела их всех к нам, стала такой неотъемлемой частью нашей команды, что мы предложили ей работу и решили расширить наши услуги от простых связей с общественностью до PR и управления талантами. Чейз был в восторге, возглавив PR-сторону, я же сконцентрировался на изучении управления талантами у Джины Юн. Она уже помогла мне заполучить певицу по имени Бин и группу под названием «Blowhole», а также Клариссу Харт – актрису из дневной мыльной оперы.

Как раз, когда я закончил собирать вещи, чтобы встретиться с Эшем на большом благотворительном мероприятии по сбору средств, в мой кабинет ворвался Томас.

— Лэрд здесь. Он не будет говорить с Чейзом, только с тобой.

— Черт, Томас. Ты же знаешь, что мне уже пора убираться отсюда, — вздохнул я.

— Знаю. Я ему так и сказал. Он клянется, что это займет всего минуту. Он выглядит так… — выдохнул Томас, уставившись вдаль.

— Красиво? — поддразнил я. — Сказочно? Горячо? Сексапильно? Так бы и трахнул?

Томас впадал в раж от многих наших клиентов, но в случае с супермоделью Лэрдом он был в этом не одинок. Все пускали на него слюни. Настолько, что даже Эш как-то в шутку поддел меня, мол, если Лэрду когда-нибудь захочется пошалить втроем, то я приглашу его к нам. Я тут же «наказал» Эша, снова и снова подталкивая его к краю наслаждения прямо там, на диване в гостиной, пока он наконец, не кончил так сильно, что забыл, о чем мы вообще говорили до этого.

— Томас, — я щелкнул пальцами, чтобы привлечь его внимание, потому что он все еще смотрел куда-то в пространство.

— Что? Прости! — спохватился он и покачал головой, чтобы развеять дымку тех определенно неприличных фантазий о прекрасной молодой модели, в которые ненадолго уплыл. — Да, сейчас его позову.

Когда Лэрд вошел в кабинет, я пригласил его присесть в кресло напротив моего стола, но вместо этого молодой человек начал расхаживать взад-вперед по комнате.

— Эйден, спасибо, что согласился встретиться со мной. Я не знал, с кем еще мне поговорить об этом.

— Никаких проблем. Что случилось? Хочешь присесть? — предложил я снова, указывая на кресло для посетителей. Наконец, он заметил кресло и быстро кивнул. Как только мы сели, он продолжил, хотя при этом непрерывно ерзал на месте.

— Ты ведь слышал о модном подиуме в Милане, верно? Тот показ, на котором я работал с Кокки Боррони?

— Да. Это был потрясающий успех.

— Для него. Это был потрясающий успех для него. Для меня это был полный кошмар.

Я постарался не закатывать глаза в предвкушении того, как избалованная супермодель пожалуется, что его ткнули шальной булавкой, когда он переодевался для выхода на подиум.

— Почему?

— Он украл мои эскизы.

Я непроизвольно наморщил лоб.

— Что ты имеешь в виду? Ты разрабатывал для него коллекцию?

— Нет. Вовсе нет. Я разрабатывал свою собственную коллекцию. Это то, ради чего я ходил в модельную школу… чему я специально учился… — его голос на мгновение оборвался, и он отвел взгляд, словно пытался взять себя в руки. — Должно быть, он видел мой альбом с эскизами или что-то в этом роде, потому что дизайн коллекции, в которую он одевал меня для шоу-показа, был моей собственной концепцией! Когда я сказал ему об этом, он отмахнулся от меня, как будто это какой-то пустяк.

— Погоди, я не понимаю. Как он мог найти твой альбом с эскизами? Думаешь, он рылся в твоих вещах за кулисами на шоу или во время примерок?

Я заметил, как Лэрд в замешательстве отвел взгляд. Ах, вот оно что…

— Ты спал с ним, — мягко сказал я.

— Да, — выражение лица молодого человека было непроницаемым, поэтому я не настаивал на деталях, хотя мне определенно стало любопытно, была ли это случайная связь или он состоял в отношениях с темпераментным дизайнером в годах.