Но стоило почувствовать горячее дыхание Эша, коснувшееся моего уха, и услышать самый мелодичный на свете голос, как все тревоги тут же улетучились.

— Спасибо, что привел меня сюда, Эйден. Мне уже очень давно не было так весело.

Вернулся я домой, в свою квартиру, витая в облаках. Я даже вспомнить не мог, когда в последний раз просто встречался с друзьями и так отлично проводил время. По крайней мере, с тех пор, как мы с Билли переехали в Нью-Йорк прошлой весной точно.

Но еще более особенным сегодняшний вечер стал из-за того, насколько вдумчиво Эйден подошел к выбору мероприятия. Он усиленно пытался сделать вид, будто это Лаки потащил его на тусовку в стиле «Стар Трек», хотя на самом деле сам нашел благотворительное шоу. Осознание факта, что Эйден обратил внимание на мое упоминание о болезни сердца, грело меня изнутри. Если бы кто-нибудь сказал мне в тот раз, когда я впервые увидел большого и успешного бизнесмена, что он будет искренне смеяться и хлопать вместе со всем благотворительным дрэг-шоу «Стар Трек», организованным для сбора средств детям с пороками сердца, я бы рассмеялся ему в лицо. Но именно это он и делал. И весь проведенный с ним вечер заставил меня понять, как сильно я его недооценивал.

Несмотря на то, что я отказался от свидания, Эйден все равно нашел способ провести со мной время в качестве друга. И уже только за это мне просто до одури хотелось расцеловать его. Если бы он только знал, как для меня сейчас важно просто иметь друга. Мне было до отчаяния одиноко. И страшно. Я знал, мое время до возвращения Билли быстро истекает, и осознавать, что в этом огромном городе у меня теперь есть еще кто-то, кого я мог бы назвать другом, несказанно обнадеживало.

Мне хотелось найти способ отблагодарить Эйдена за то, что он пригласил меня сегодня, но я не смел потратить ни доллара на благодарственный подарок, потому что на счету было каждое пенни, которое я только мог заработать, ибо очень скоро деньги потребуются мне на автобусный билет, лекарства и крышу над головой.

Я раздумывал над тем, что еще могу для него сделать, и тут в памяти вспыхнули его слова о записях в моем дневнике. Он потерял кого-то. Кто-то близкий ему утонул. А если кто и понимал, каково это, лишиться близкого человека, так это я.

Автоматически потянувшись под кровать, чтобы достать гитару, я вдруг застыл, когда во мне неожиданно проснулась неуверенность в себе.

Серьезно, Эштон? Ты собираешься написать такому парню, как он, песню? На хрен ему вообще сдалась эта твоя песня?

Презрительная насмешка Билли была настолько громкой и явственной, что я тут же отдернул руку с гитары. Эйден явно не нуждался в деньгах. Он мог купить все, что угодно.

Я выпрямился и направился прочь из комнаты, но потом резко замер на месте, вспомнив слова Эйдена, сказанные им, когда я признался, что играю на гитаре.

Важнее всего, чтобы тебе нравилось то, что ты делаешь…

Мне действительно это нравилось. Ну и что, даже если я облажаюсь? В худшем случае Эйден вежливо поблагодарит меня и на этом все закончится. Вряд ли он окажется так же жесток, как Билли, чтобы сказать мне в лицо, что я полнейший отстой. И он говорил, что слова из моего дневника задели его за живое…

Приняв окончательное решение, я все-таки вытащил гитару и начал наигрывать кое-какие пассажи. Я так увлекся, что засиделся дольше обычного, записывая тексты и делая заметки до тех пор, пока у меня не получилось то, что мне действительно понравилось. Аккуратно переписав песню на листок бумаги для принтера и бережно сложив ее, прежде чем спрятать в карман пальто, я, наконец, лег спать.

На следующее утро сигнал будильника прозвучал до боли рано, поэтому я сделал то, чего никогда не делал – нажимал кнопку повтора до последнего возможного момента, пока, наконец, не вскочил в панике, отбросив одеяло, и оставляя после себя груды одежды и мокрых полотенец по всей комнате и ванной.

Внутренности болезненно скрутило узлами при мысли о необходимости все это немедленно убрать и застелить постель, пока Билли не увидел, какой беспорядок я устроил, но потом я вспомнил, что Билли нет, и даже более того, между нами все кончено. Его больше никоим образом не касалось, что я оставляю свою одежду в куче на полу. Я вышел из квартиры пружинистой походкой и с улыбкой на лице. Возможно, кому-нибудь другому это и не казалось чем-то особенным, но для меня оставить эти груды одежды на полу было все равно, что водрузить победный флаг на плодородные земли, завоеванные с необычайным трудом. Вернуть самого себя после кардиологического восстановления, за которым последовали долгие годы постепенно усиливающегося тотального контроля Билли над все большей и большей частью моей жизни, было сродни тому, как подняться наконец из темных глубин на поверхность, чтобы полной грудью сделать глубокий вдох свежего воздуха.

К тому моменту, как Эйден появился в кофейне, у меня так сильно дрожали руки, что, казалось, я могу пролить каждую чашку кофе, к которой прикасался. Тем не менее, я все равно был полон решимости не позволить страху помешать мне отблагодарить его за вчерашний чудесный вечер.

Когда он подошел к стойке, чтобы оплатить свой кофе, я сглотнул и улыбнулся.

— Доброе утро, Эйден.

— Доброе утро, Эш. Надеюсь, ты хорошо спал после нашего безумного вечера, — подмигнул он, а затем провел карточкой через считывающее устройство на планшете и потянулся, чтобы взять свой напиток из протянутой руки Эмили.

Она быстро переключилась на следующего клиента, слегка подтолкнув меня локтем.

— Возьми пять минут, Эш, — в ее глазах сверкнуло понимание.

Чуть раньше этим утром я спросил у нее, можно ли будет уделить минутку, чтобы поговорить с Эйденом, когда он придет, и она в неверии уставилась на меня расширившимися глазами. Даже когда я попытался развеять ее предположение, что между нами что-то есть, она все равно настояла на том, что я могу проводить с ним столько времени, сколько захочу, когда тот здесь появляется.

— Эйден? Могу я… могу я поговорить с тобой минутку? В смысле, я не хочу тебя задерживать…

Лицо Эйдена просияло.

— Конечно, давай сядем за вон тот столик, — произнес он, указав на более тихий уголок в конце зала.

Как только мы сели, я полез в карман за сложенным листком бумаги и, достав, прижал его к бедру под столом, пытаясь придумать, какими словами объяснить, насколько важным был для меня вчерашний вечер.

Эйден сидел тихо, потягивая горячий кофе и давая мне время собраться с мыслями.

— Я написал тебе песню, — выпалил я наконец.

Его глаза расширились над ободком кофейного стакана.

— Ты … что? Написал мне песню?

Я так нервничал, что мое сердце начало оглушительно и неистово лупить в грудную клетку.

— Да… то есть, это, конечно, просто дурацкая ерунда. Ничего особенного, на самом деле. Я имею в виду, это довольно глупо, правда… — я сделал паузу, чтобы вдохнуть, и вдруг ладонь Эйдена опустилась на мое плечо.

— Ты серьезно написал мне песню? Я так польщен, Эш. Можно на нее взглянуть? Или послушать?

Я вскинул на него глаза, и мы встретились взглядом.

— Что? Послушать? О, нет. Ни за что. Обожемой… Нет. Никогда… — я чувствовал, как мое лицо запылало от ужаса.

Глаза Эйдена расширились еще больше, пока я нервно бормотал, но потом его черты смягчились.

— Ш-ш-ш… все в порядке. Не обязательно исполнять ее для меня, если тебе от этого неловко. Может быть, когда-нибудь потом. Достаточно просто знать, что ты ее написал.

Я выдохнул и попытался улыбнуться.

— Да, хорошо... Я записал ее для тебя. Просто хотел поблагодарить за вчерашний вечер. То, что ты сделал… это… это очень много значит для меня. Благотворительный сбор средств и все остальное. Ты был очень внимателен. И мне уже очень давно никто не делал ничего настолько приятного...