Продолжая повторять себе это снова и снова, я все равно будто послушный маленький солдат занял свое место в очереди, чувствуя, как холодный воздух с улицы вонзается в голую кожу шеи, когда подпер приоткрытую дверь позади себя. Женщина передо мной хмуро глянула через плечо, но я проигнорировал ее взгляд, потому как не собирался ждать снаружи на зверском холоде, лишь бы она была спокойна. К счастью, не прошло и минуты, как очередь чуть сдвинулась, что позволило двери за моей спиной захлопнуться полностью, и мне пришлось пережить всего несколько некомфортных секунд, когда очередной клиент покидал кофейню, впустив резкий порыв ледяного воздуха, характерный для позднего февраля.
Я вытащил телефон из кармана и набрал быстрое сообщение брату, предупредив его, что немного опоздаю. Как и ожидалось, ответ пришел всего через несколько коротких секунд, в котором содержалась гифка, изображающая Звезду Смерти1, и текст:
«Я люблю свой кофе, как Звезду Смерти – на темной стороне и настолько мощным, чтобы уничтожить планету»
— Задница, — пробормотал я себе под нос, пока набирал ответ. — Не тот фильм, говнюк.
То, что я обратился к нему так же, как делал это, когда мы были помладше, служило отличным доказательством тому, насколько истощенным я себя чувствовал. Чаще всего я был как скала, не реагируя на подобные выпады, но явно не сегодня.
Прошлой ночью я опять отвратительно спал. Мне снова снился тот же сон, хотя на этот раз его концовка оказалось еще более жестокой, чем обычно.
Потому что теперь меня звал не Беннет. Нет, на этот раз в воде был кто-то другой, и он звал меня. Я не узнал его голос, но слова были до жути знакомыми.
Какой смысл всплывать на поверхность, если у меня нет больше сил сделать вдох?
Строчка из дневника навязчиво преследовала меня почти двадцать четыре часа, и я пожалел, что вообще взял эту чертову вещь. Я ненавидел себя за то, что прочитал его от корки до корки уже дважды, и за то, что даже сейчас желание спрятаться у себя в офисе и прочитать его снова было чертовски сильным. Мне нужно было взять себя в руки, сфокусироваться, а не раздумывать над тем, какую боль должен был пережить таинственный автор дневника, чтобы написать такую цепляющую прозу.
Я не нашел ни единой подсказки, что указала бы на личность владельца, но, казалось, дневник служил ему сразу для нескольких целей. В нем были записаны стихи, случайные мысли, были даже дневниковые записи. А еще имелось несколько строчек с нотами и время от времени попадались рисунки. Я чувствовал себя невыносимо виноватым, особенно читая личные записи в дневнике, адресованные кому-то по имени Билли. В действительности они больше напоминали письма и их содержание указывало на проблемные отношения – автор часто спрашивал себя, что они сделали неправильно. Тот, кто написал это, оплакивал потерю чего-то, и я отчаянно хотел знать, что это было.
Но вместе с тем, и не хотел.
Я мотнул головой, несмотря на то, что пальцы так и чесались вытащить небольшой дневник из кармана пальто, чтобы еще раз внимательно пролистать его и, возможно, все-таки найти полное имя владельца.
Черт, это не имело значения. Пытаясь отвлечься, я зашел в браузер на телефоне и начал просматривать последние спортивные новости в поисках того, кто вскоре, как я надеялся, станет новым клиентом VP Ассошиэйтс. Найти то, что я искал, не составило особого труда. Взгляд скользнул по фотографии молодого человека, на руке которого повисла великолепная женщина, пока он широко улыбался репортерам. Я практически слышал его голос, пропитанный поддельным южным шармом, когда он отвечает на вопросы и позирует журналистам так, как тем хочется.
Бомбардир Флинн — типичная напыщенная задница.
Это просто невозможно было не заметить.
И он отстойно пытался притворяться кем-то другим, вместо того, кем был на самом деле – высокомерным, чрезмерно самонадеянным спортсменом, считающим себя величайшим Божьим подарком футболу и всем женщинам. За период своей очень короткой, хотя и чрезвычайно успешной карьеры, он умудрился оттолкнуть от себя большую часть своих товарищей по команде, разозлить разных тренеров и владельцев команд, и порхать от одной модели или актрисы к другой, пока нес чушь о том, что выведет свою команду к победе в Суперкубке в этом году. Это дерьмо не слишком хорошо выглядело в прессе, и, хотя я и подозревал, что Бомбардир был вовсе не против подобного пиара, поскольку процветал на любом внимании, которое получал – будь оно положительным или отрицательным – его подкованный агент решил, что пора взяться за серьезный контроль всех брешей в репутации, прежде чем Бомбардир ощутит на себе влияние своего языка-помело.
Именно в этот момент и появился я.
Я был экспертом по связям с общественностью и у меня это чертовски отлично получалось. Это отнюдь не высокомерное заявление, а чистейший факт. Доказательством тому стало то, что из всех пиар-фирм Ширли Фрост, агент нескольких наиболее громких имен в мире профессионального спорта, связалась именно со мной, включив VP Ассошиэйтс в свой топ-два, чтобы выяснить, как заставить Бомбардира Флинна выглядеть в глазах общественности слегка переусердствовавшим, этаким недопонятым, добрым южным старым малым, который просто живет своей мечтой на полную катушку.
Это было полнейшее дерьмо.
Потому что парень этот был совершенно безнадежен. Я возненавидел его с той самой секунды, как только он вошел в наш конференц-зал вчера, и сжал мою ладонь в типичном рукопожатии «мой-член-больше-чем-твой».
Парень был редкостным придурком с высокими запросами, который всерьез меня раздражал. Но, независимо от моего личного мнения, для нашего агентства стало бы мощным прорывом, если бы мы смогли заполучить его в качестве своего клиента. Так что я сыграю свою роль и сделаю все, чтобы этот мудак подписал с нами контракт, а затем просто передам его в распоряжение своего брата, чтобы дальше тот лично имел с ним дело изо дня в день на постоянной основе.
Звук разбившейся посуды заставил меня оторвать взгляд от телефона. Почти все в кофейне последовали моему примеру, отвлекаясь от своих телефонов и компьютеров, чтобы посмотреть на молодого человека за стойкой, который стоял в полном ступоре, шокированно уставившись на пол.
— Прости, — тихо произнес он и перевел взгляд на баристу, – единственного человека, который сегодня находился за стойкой рядом с ним, – Эмили.
Парень, казалось, был в ужасе от произошедшего, и даже несмотря на то, что я находился не настолько близко, чтобы рассмотреть его лицо, я все равно смог ощутить напряжение, что прокатывалось по его телу мощными волнами, пока он застыл на месте.
В ожидании.
И я был без понятия, чего конкретно он ждал.
Но когда все посетители вернулись к тому, чем были заняты перед этим, я все равно не спускал с него глаз. Он же, в свою очередь, не спускал глаз с Эмили, которая казалась совершенно невозмутимой, деловито помешивая чей-то напиток, а затем накрывая высокий стакан крышкой.
— Ничего страшного, милый, — произнесла она. В ее голосе не было ни капли злости или разочарования.
— Извини, — повторил молодой человек, а затем резко дернул головой, оглядываясь по сторонам, как будто что-то искал. Только после того, как внимательно просканировал всю кофейню взглядом, он, казалось, немного расслабился. Даже с того места, где стоял, я видел, как краска залила его щеки. Все внутри сжалось, когда он посмотрел на меня.
Я ожидал, что он продолжит сканировать кафе дальше, или по крайней мере опустится, чтобы убрать то, что упало на пол, но он застыл, не двигаясь и не отводя от меня взгляда. Я не мог понять, какого цвета его глаза, но разглядел темные волосы, что были гораздо темнее, чем мои каштановые, и худощавую комплекцию. Можно было с уверенностью сказать, что он по крайней мере на несколько лет младше меня, где-то чуть больше двадцати. Моя реакция на него была мгновенной и неожиданной.
Нет, в том, что он меня привлек, не было абсолютно ничего неожиданного. Он был прекрасен. Я мог сказать это даже находясь там, где стоял. Неожиданность заключалась в том, что пришло вместе с этим влечением.
