— Я пришел, чтобы узнать, не хочешь ли ты встретиться со мной сегодня за обедом, — обратился Кит уже к Чейзу. — Я ужинаю с кое-какими партнерами в своей фирме, и подумал, что это отличная возможность для тебя возобновить с ними контакты. Прошло уже много времени с тех пор, как ты заглядывал к нам.

— Отец, я встречался с ними около месяца назад, — растерялся Чейз. — Мы вместе ходили выпить.

Как обычно, я хотел вмешаться и спасти Чейза от чувства долга, которое, я был уверен, он испытывает, но не сделал этого. Это лишь вызовет спор, который ни Чейзу, ни мне сейчас не нужен. По какой-то причине у Кита все еще прочно засело в голове, что Чейз рано или поздно осознает свою ошибку и бросит наш бизнес, чтобы пойти в юридический колледж, как хотелось Киту и матери.

— Верно, значит, прошел уже месяц. Я знаю, Дон Шуберт был бы очень рад тебя видеть. Он спрашивал о тебе. Думаю, это как-то связано с его дочерью. Ты знал, что она будет работать в фирме, когда закончит юридический факультет Колумбийского университета?

— Кажется, кто-то упоминал об этом раз или два, — пробормотал Чейз себе под нос. — Но да, конечно. Я присоединюсь к вам за обедом. Просто скажи мне, где и во сколько.

Я абстрагировался от них, пока они с Китом строили планы, даже не потрудившись включить меня в это приглашение. Кит никогда этого не делал. Чейз был его сыном, а я всего лишь пасынком. Это были отношения, которые умерли задолго до смерти моей матери. Черт, да я не мог сказать, что эти отношения вообще когда-либо существовали. «Пасынок» и «отчим» в нашем случае были лишь, как говорится, пустыми названиями, которые никому из нас не были нужны. Я не участвовал в разговоре, пока не понял, что Кит обращается ко мне. Он поднялся, чтобы уйти, и как раз застегивал пиджак.

— Эйден, только удостоверься, что твой друг знает, что нельзя купаться ночью. Последнее, что мне нужно, пока мое имя все еще значится в документах собственности, это еще один человек, который ни черта не умеет плавать, и убьется там, ясно?

Я смотрел ему вслед, не в силах шевельнуться, когда жестокие слова о Дэнни попали четко в цель. Только после того, как он покинул зал, Чейз схватил меня за бицепс и слегка встряхнул.

— Эй, посмотри на меня, — тихо произнес он. Я повернулся, чтобы взглянуть в его напряженное от беспокойства лицо. — Он просто осел. Не слушай его. Он знает, что это был несчастный случай, Эйден. Не принимай близко к сердцу. Это говорит его чувство вины.

— В его теле нет ни одной клеточки, которая чувствовала бы себя виноватой в смерти Дэнни, Чейз. Ни единой. Он винит меня, как и все остальные, — я умолчал о том обстоятельстве, что Киту по большому счету вообще было насрать на смерть Дэнни. — Именно я отпустил руку Дэнни. Это была моя вина, тут все предельно просто и ясно.

— Чушь собачья, — резко возразил он, сжимая мой бицепс крепче, чтобы подчеркнуть свои слова. — Это был несчастный случай. Дэнни унесло течением. Ты был ребенком, Эйден. Даже взрослый мужчина не смог бы вытащить Дэнни из того потока. Это не твоя вина.

Несмотря на все сказанное Чейзом, слова «твоя вина» эхом продолжали отдаваться у меня в голове, пока не стали единственными, что я слышал.

К счастью, Томас как раз искал меня с клиентом, ждущим на линии, которому срочно потребовалась помощь. Я ухватился за этот звонок и с головой ушел в тушение клиентских пожаров до конца дня. Когда я, наконец, вечером вернулся домой, Эш уже был там и, свернувшись калачиком на диване, смотрел телевизор. Эшу потребовалось некоторое время, чтобы освоиться в моей квартире, как у себя дома. Первые пару недель он провел беспокоясь о том, что вторгается в мое личное пространство, так что в итоге большую часть времени проводил в своей комнате. Мне приходилось уговаривать его снова и снова, и даже тогда он был неестественно вежлив и одержим тем, чтобы не дай Бог не устроить беспорядка. Как будто пытался стать невидимкой, насколько это возможно. К счастью, за последние пару недель он достаточно расслабился, и я заметил, как истинный Эш начинал проявляться все чаще и чаще.

Тот самый забавный, саркастичный, милый Эш, которого я видел только мельком, когда он все еще был со своим мудаком-бывшим.

— Хэй, — произнес я, войдя в квартиру и бросив сумку рядом с дверью. Сняв пальто, повесил его в шкаф. — Как на работе?

Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня через спинку дивана и ухмыльнулся.

— Ты ни за что не поверишь, кто сегодня к нам заходил.

Радостное выражение на его лице походило на моментальную дозу какого-то счастливого наркотика. Я почувствовал, как напряжение начало отпускать от одного взгляда на его улыбающееся лицо.

— Кто?

— Помнишь того парня, который играл Раза в «Железном человеке»? — спросил Эш.

— Ты имеешь в виду Фарана Таира? Он еще играл в фильме «Стар Трек» Капитана Робау.

Эш задумчиво наморщил лоб.

— О, черт. Серьезно?

— Он был Капитаном «USS Kelvin» в начале фильма, помнишь? На нем была синяя униформа.

Я ожидал, когда на его лице появится выражение «о-да-точно!», но вместо этого на нем расползлось выражение «попался!».

— Черт, — пробормотал я, готовясь к его высмеиванию.

— Ты задрот! Боже, вот прямо сейчас было столько задротства. Покажи нам свой значок задрота, большой умник. Давай же. Давай на него посмотрим. У тебя есть татуировка…

— Нет. И я остановлю тебя прямо сейчас. Признаю, у меня действительно есть татуировки, но они только для тех людей, с которыми я раздеваюсь, — я не мог не поддразнить Эша. Несмотря на то, что я уважал его потребность сохранять между нами исключительно платонические отношения, это заставляло меня лезть на чертовы стены. Я заметил, как его взгляд потемнел от моих слов.

— Я уже знаю о той, что у тебя на предплечье, — его голос стал хриплым. — Она в память о Дэнни, верно?

Мое игривое настроение испарилось, как струйка дыма.

— Да.

Я бросил взгляд на татуировку, что оплетала мою руку – маленькие голубые цветы, усеявшие переплетенные виноградные лозы. Затолкав поглубже неспокойно бушующие мысли, которые тут же наводнили сознание, я развернулся и направился в свою спальню, чтобы переодеться. Не успев дойти до двери, я почувствовал, как на моей руке сомкнулась рука Эша.

— Подожди… — произнес он, стоя за мной. Я не обернулся, и не сказал ни слова. — Прости меня. Я не хотел… поднимать эту тему.

— Все в порядке, — пробормотал я. — Все хорошо.

Эш подошел вплотную, прижавшись грудью к моей спине, и положил подбородок на плечо.

— Эйден… прости, — прошептал он.

Его дыхание щекотало ухо, заставляя даже самые крохотные волоски на шее встать по стойке смирно. Я чувствовал, как колотится мое сердце в груди.

— Мне не следовало упоминать об этом. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

— Это не твоя вина. Просто сегодня я виделся с отчимом, и это всколыхнуло немало дерьма.

— Ладно, тогда что я могу сделать, чтобы подбодрить тебя?

Я обернулся, внимательно глядя в его красивое лицо, понимая, что сейчас самое время рассказать ему о планах на уикенд.

— Поедешь со мной на выходные?

Практически весь путь до побережья мы провели в гневном молчании. И причиной тому стала та же чертова тема, которая стояла между нами со дня моего переезда к Эйдену.

Деньги.

Те самые, что продолжали копиться огромной кучей наличных на кухонной стойке. Я оставлял их Эйдену каждую неделю, чтобы покрыть свою часть арендной платы, стоимости продуктов и коммунальных услуг.

Те самые деньги, прикасаться к которым Эйден категорически отказывался.

И это выводило меня из себя.

Впрочем, не только меня, но и его тоже, судя по тому, с какой силой он каждый раз сжимал челюсть.

Сегодняшняя ссора произошла исключительно по моей вине, потому что я добавил к деньгам на стойке еще немного, не дождавшись пока Эйден выйдет из квартиры с вещами. Он заметил, как я это сделал и, поскольку у меня вошло в привычку платить за свою часть по понедельникам, а сегодня была пятница, он указал кивком на деньги на столе и поинтересовался: