— Что? — пробормотал Эш, снова взглянув на конверт, а затем потянулся к нему слегка дрожащими пальцами. — Нет, это не… нет, ничего такого. Я забыл, что положил его сюда. Должно быть, выпало из внутреннего кармана.

Он перевернул конверт, на обратной стороне оказалось его имя и незнакомый адрес. Было трудно разобрать обратный адрес, однако я заметил слова «Распределение органов». Любопытство убивало меня, но я молчал. Если Эш захочет чем-нибудь поделиться со мной, он это сделает.

Эш молчал так долго, что я был уверен, он просто замнет всю эту ситуацию. Я уже пытался придумать, как заставить его забыть о грустном моменте и уговорить сыграть для меня, когда он вдруг вздохнул.

— Это от семьи моего донора.

Мой взгляд упал на конверт снова.

— Они прислали тебе письмо?

— Они отправили его в ОСОО³⁶, это организация, которая осуществляет надзор за распределением органов для трансплантации, а те переслали его мне. Я… я не был готов позволить им назвать мое имя семье донора, но сказал, что не против письма.

— Ты читал его?

Эш кивнул.

— Один раз. Когда оно пришло чуть больше года назад.

— Как это было? — я дотянулся до его руки и начал водить по ней кончиками пальцев. Вверх-вниз.

— Тяжело, — признался он. — Очень тяжело.

Эш положил конверт между нами и уставился на него, как будто пытался что-то для себя решить.

— Я не смог его дочитать… потому что начал плакать.

Если бы Эш не смотрел на письмо так, как он это делал, я бы мягко переключил его внимание обратно на нашу первоначальную цель, пошутив о том, что собираюсь вознаградить его любыми сексуальными услугами, если он все-таки сыграет на гитаре для меня.

Но я чувствовал, что в душе у Эша происходит что-то очень серьезное, поэтому приподнял его лицо за подбородок и подождал, пока он сосредоточит внимание на мне.

— Хочешь попробовать прочитать его снова?

Он отрицательно покачал головой.

— Не могу, — тихо прошептал. — Слишком тяжело.

— Хорошо, — негромко произнес я, а затем потянулся к письму, намереваясь вернуть его обратно во внутренний карман футляра. Но Эш вдруг перехватил мою руку, его взгляд снова остановился на конверте.

— Эйден, — он сделал глубокий вдох, — ты бы не мог прочесть его? Вслух?

Его просьба застала меня врасплох, но я быстро кивнул.

— Конечно, как пожелаешь, Эш.

— Только… возможно, я захочу, чтобы ты остановился, — его голос буквально вибрировал от эмоций, а все тело напряглось.

Пару коротких мгновений я спорил с самим собой, стоит ли притянуть его ближе, но что-то в том, как Эш держался, подсказывало мне, что ему необходимо пережить этот момент самостоятельно. Да, я нужен ему рядом, но он не хотел, чтобы я лишил его этой возможности. Ему не нужно, чтобы я защищал его своими объятиями от того, что написано в письме. Как и привык делать по жизни, Эш хотел справиться со всем сам, в лоб.

И все же он позволял мне быть частью этого.

Я взял письмо и, не торопясь, вытащил его из конверта, а затем развернул исписанные страницы. Почерк оказался аккуратным и разборчивым, определенно мужским. Я не дал Эшу шанса передумать, потому что знал, что он остановит меня в любой момент, если это станет для него слишком тяжело.

«Человеку, которому доверено заботиться о сердце моей Энни, меня зовут Роберт Колдуэлл, и я живу в Чатеме, штат Нью-Джерси. Надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии, и Вы не станете возражать, если я обращусь к Вам по, должен признаться, слегка эгоистичным причинам. Видите ли, я хочу рассказать о моей маленькой девочке, моей Энни. Только сейчас, спустя более трех лет после утраты, я принял то, что она больше не возвратится домой. Не бросит небрежно свою куртку на спинку одного из кухонных стульев, не стащит печенье из новой партии, которую только испекла ее мать, не положит руки мне на плечи и не ответит «Лучший день в жизни», когда я спрошу, как прошел ее день.

Я хочу, чтобы Вы знали, что сердце, которое бьется внутри Вас, было одним из самых добрых в этом мире. Что душа, которую оно питало, была щедрой и великодушной. Энни была похожа на солнце – она сияла так ярко, что иногда находиться рядом с ней было почти больно. Не поймите меня неправильно, у нее были свои недостатки, хотя в действительности я не воспринимаю их как недостатки. Она была ужасно упряма и вспыльчива, когда сталкивалась с любой несправедливостью.

Когда она была маленькой, то постоянно спасала животных с улицы. Став старше, Энни решила, что должна спасать и людей тоже. К тому времени, как ей исполнилось тринадцать, она уже определилась, какую программу для выпускников ей нужно будет посещать, чтобы поступить в медицинский колледж. Она надеялась стать педиатром. В день, когда получила письмо из Джона Хопкинса, она спасла свою первую жизнь… ну, если быть точным, девять жизней. Видите ли, Энни ехала на велосипеде в офис к своей маме, чтобы показать ей письмо о приеме. Ее сбила машина…»

С губ Эша сорвался сдавленный звук, и он накрыл рот ладонью. Слезы покатились по его лицу.

Я взял его за руку.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Он покачал головой и крепко сжал мою ладонь в ответ.

— Не останавливайся.

Кивнув, я заставил свои увлажнившиеся глаза снова вернуться к письму в руке. Я не отпускал руку Эша, пока читал дальше.

«Энни была малышкой в нашей семье, и учитывая ее четверых старших братьев, не удивительно, что ей часто приходилось сталкиваться с нашей чрезмерной опекой, пока мы пытались оградить ее от суровости мира. Но наша девочка знала, как несправедлива может быть жизнь… и как она драгоценна. Я знаю, Вы думаете, что это мы подарили Вам сердце Энни, но это сделала она сама. Это она приняла решение дать жизнь после смерти с того момента, как узнала, что такое возможно, и она позаботилась о том, чтобы часто напоминать нам о своем желании, потому что хотела быть уверенной, что если когда-нибудь придет время, ее решение не будет омрачено нашим горем. Именно это делало ее сердцем нашей семьи.

Энни была искрой, которая мерцала слишком ярко для этого мира и недостаточно долго. Мне приносит радость знать, что частичка этой искры живет в Вас и восьми других людях, которых Энни коснулась своей щедростью перед тем, как покинуть нас. Я не собираюсь давить на Вас этим письмом, прося об ответной переписке или встрече. Я понимаю, что возможно Вы к этому не готовы, будь то сейчас или когда-либо в будущем. Мать Энни тоже этого не хотела. Только после смерти Виктории несколько месяцев назад я понял, что пришло время и Энни почить с миром.

Должен признаться, бывают дни, когда мне трудно передвигать ноги, но у меня есть мои мальчики, чтобы помочь пройти через это. Просто зная, что Вы и другие люди, которых Энни коснулась своим даром, есть в этом мире, что вы проживаете каждый свой день, радуясь жизни и наслаждаясь ею на полную катушку, приносит мне покой. И хотя мне хотелось бы когда-нибудь снова услышать, как бьется сердце моей дочери, достаточно знать, что она все еще продолжает жить. Пусть искра, которую она оставила, поможет Вам найти путь к выздоровлению и даже больше, и знайте, что моя Энни присматривает за Вами, сейчас и всегда. С уважением, Роберт П. Колдуэлл».

Закончив читать, я потянулся к диспенсеру на тумбочке за несколькими бумажными салфетками и протянул их Эшу. Мне самому тоже требовалась салфетка. Какое-то время мы сидели в задумчивом молчании, а потом я нарушил его.

— Детка, поговори со мной.

Эш глубоко вздохнул и вытер лицо смятыми салфетками, прежде чем посмотреть на меня.

— Он хочет со мной встретиться.

В действительности это не было вопросом, но я все равно кивнул.

— Да, похоже на то.

— Вот почему я больше никогда не пытался читать это письмо, — пробормотал он, забирая его у меня, и осторожно складывая обратно. — Я знал, что он захочет встретиться со мной.

— И тебя это пугает?