С этой мыслью, что настойчиво звенела в сознании, я набрал Билли ответ.

Эштон: Окей.

Билли прислал номер факса, но я проигнорировал его и подождал пятнадцать минут, прежде чем отправить свое сообщение, застыв в предчувствии того, что произойдет, как только Билли прочтет его.

Эштон: Я вернулся домой. Нигде их не вижу. Все обыскал.

Билли: Они должны быть там. Иди поищи еще раз.

Я подождал еще десять минут, прежде чем отправить следующее сообщение.

Эштон: Прости, Билли. Я посмотрел везде дважды. Не могу их найти.

Он был в ярости, но, к счастью, не перезвонил мне, хотя не переставая ругался со мной через СМС, пока, наконец, не написал, что раздобудет новую копию. Переписка закончилась несколькими оскорбительными комментариями, которые еще пару лет назад непременно больно задели бы меня, но теперь были в порядке вещей.

Это был мой секундный акт неповиновения, и он заставил меня ощутить мощный прилив сил, который продлился секунд пять, не дольше, после чего закрались привычные сомнения, и я начал бороться с желанием бегом помчаться домой и посмотреть, действительно ли там были документы Билли, а затем позвонить ему и сказать, что нашел их. Я ненавидел – до жути люто ненавидел – эту внезапную тягу услышать, как Билли звонит мне и благодарит за то, что я их нашел… или получить от него сообщение, в котором он напишет, как признателен мне. Я даже представил, как к нему будет прилагаться милый маленький смайлик эмоджи, посылающий воздушный поцелуй в форме сердечка – тот самый, который он раньше присылал каждый раз, когда писал, что любит меня.

Разрываясь между страхом, что Билли каким-то образом догадается о моей лжи и ворвется в кофейню, несмотря на то, что на самом деле он находился сейчас далеко от Нью-Йорка, и самопроизвольной неконтролируемой злостью, вызванной тем, что я действительно рассматривал вариант бросить смену в кофейне ради поиска его драгоценных документов, я пребывал в дерьмовом настроении и умудрился пропустить появление Эйдена.

Честно говоря, я понятия не имел, что делать с этим человеком. Мне потребовалось гораздо больше времени чем следовало, чтобы понять, что он флиртует со мной, но я не знал, что и думать по этому поводу. Несколько раз я пытался обрубить любые наши диалоги, стараясь относиться к нему, как к любому другому клиенту, но, боже, он действительно мне в этом не помогал, только значительно все усложняя.

Потому что казалось, что для него это не просто флирт, а нечто большее.

И все же он ни разу не предложил мне встретиться.

Я всю голову себе сломал, пытаясь понять, чего он от меня хочет. Само собой, у меня не имелось никакой системы ориентиров, с которой я мог бы сверяться, поскольку Билли был моим первым и единственным бойфрендом. Я вырос в маленьком городке в Техасе, в котором мне не попалось ни одного парня, чтобы окончательно удостовериться в том, что я гей, когда я был тинэйджером и начал осознавать, что девушки меня в этом смысле не привлекают. И так продолжалось до тех пор, пока я не уехал в колледж, где у меня появилась первая реальная для этого возможность, но я серьезно заболел до того, как смог ею воспользоваться. Теперь же на меня кто-то обратил внимание, и я вдруг понял, насколько все еще наивен во многих отношениях.

Однако я не был наивен настолько, чтобы не понимать, что Эйден увлечен мной. Зачем еще ему делать для меня все эти милые мелочи, как например, покупать угощения и шутить? Он явно чего-то хотел, и поскольку у меня не было ничего, что я мог бы предложить такому парню как он, можно было догадаться, чего конкретно он хочет.

Но больше всего меня удивила моя собственная реакция на него. Я так переживал из-за новой работы и того, что Билли узнает об этом, что даже не осознавал своего влечения к Эйдену, пока он в первый раз не прикоснулся ко мне, когда вручал булочку и наши пальцы случайно соприкоснулись. Это длилось считанные секунды, но я прочувствовал его прикосновение всем своим существом. И я не был к этому готов.

Ни в каком смысле.

Но я также понимал, что не смогу предпринять какой бы то ни было шаг, даже если ощущения, испытываемые с Эйденом, оказались намного сильнее, чем те, что я когда-либо испытывал с Билли. В некотором роде, это сделало все еще хуже. Потому что в конечном итоге все равно не имело значения – этого просто не могло произойти, точка. Даже если бы я был из тех парней, которые могут просто так переспать со случайным незнакомцем – а я таковым не являлся – я бы ни за что не рискнул позволить Эйдену подобраться ко мне настолько близко. Я больше никому не мог этого позволить, никогда впредь.

Цена была дьявольски высока.

— Ты в порядке, милый? — Эмили вошла в небольшую кухоньку.

Я все еще стоял над раковиной с грязным противнем в руках. Интересно, как долго я уже находился здесь, замерев вот так и утонув в своих размышлениях.

— В порядке, — я заставил себя ослепительно улыбнуться ей в ответ, надеясь, что это смягчит беспокойство, застывшее в чертах ее лица.

Я не понимал, почему она всегда смотрит на меня с таким искренним беспокойством, но мне становилось неудобно от мысли, что Эмили, казалось, могла без труда видеть меня насквозь. С Эйденом я знал, к чему это все ведет в конечном итоге. А вот с Эмили – нет. Не то, чтобы я являлся лучшим сотрудником, который у нее когда-либо был, и она боялась меня вдруг лишиться. Бог свидетель, она могла меня заменить только щелкнув пальцами.

Я понадеялся, что мое заверение поможет, но выражение, так и не покинувшее ее глаз, было сложно спутать с чем-нибудь еще, когда она слегка кивнула и произнесла:

— Хорошо.

Разочарование.

Я тяжело сглотнул, понимая, что на самом деле она разочарована не мной, а скорее, из-за меня, и опустил глаза. Чувство вины тяжким грузом придавило плечи, потому что я просто не мог понять, чего она от меня хочет. Приказав себе держать рот на замке, я все-таки не удержался, стоило уловить, что она выходит из комнаты.

— Эмили?

— Да, милый?

Я не мог смотреть на нее, пока говорил, потому что не хотел видеть выражение ее лица, когда она мне ответит. Слышать слова уже само по себе было достаточно нелегко.

— Я… я… — заикаясь начал я. Пришлось сделать глубокий вдох, потому что мне внезапно стало трудно дышать. — Ты ведь не жалеешь, правда? — наконец-то удалось выдавить из себя. — Что наняла меня?

Мне хотелось забрать слова назад в ту же секунду, как они сорвались с губ, но было уже слишком поздно, поэтому я просто стоял и ждал ее ответа.

— Нет, милый, не жалею, — негромко произнесла она. — Ты отлично справляешься, Эш. И я действительно очень тобой горжусь.

Я заставил себя взглянуть на нее, потому что непросто было поверить одним лишь словам. Билли всегда говорил много того, что я хотел услышать, но я хорошо усвоил, что правду можно увидеть только в глазах.

Несмотря на то, что я мало знал Эмили, я не заметил в ее взгляде ничего, что указывало бы на ложь, поэтому кивнул ей.

— Спасибо, — это все, что мне удалось произнести. Я надеялся, она поняла, что я благодарю ее не только за похвалу.

А за гораздо большее.

— Всегда пожалуйста, милый. Увидимся там, хорошо?

Я снова кивнул, потому что мой голос был слишком переполнен эмоциями, чтобы произнести что-нибудь еще. После недавнего проявления доброты Эйдена, искренности Эмили и моего маленького акта неповиновения этим утром, я был чертовски истощен. Я скорее услышал, чем увидел, как Эмили вышла из кухни, так что быстро включил воду, чтобы закончить уборку и вернуться к работе.

Когда в полдень моя смена наконец закончилась, я снял фартук и, накинув на плечи пальто, по привычке похлопал себя по карманам, тут же вспомнив, что потерял свой дневник. Может, стоило сделать небольшую остановку по дороге домой и купить блокнот на спиральке, чтобы заменить пропажу. Я вынужден был смириться с тем, что его больше нет. Еще одна часть моего прошлого, которую я утратил.