Чувствуя, что необходимо дать какое-то объяснение, Грасиэла решила сказать то, что говорил по этому поводу Колин:

— Думаю, вы согласитесь, что после того несчастного случая он все время был какой-то… сам не свой.

— Хм, — вот и все, что сказала в ответ на это Энид.

Вспоминая сейчас об этом разговоре, Грасиэла надеялась, что Энид не сочтет и ее, Грасиэлы, внезапное решение уехать завтра в поместье очень странным. Эта девочка всегда отличалась прозорливостью.

Грасиэла знала, что ни Кларе, ни Энид не захочется отсюда уезжать, но она никак не могла оставлять их здесь. Поэтому они уедут с ней. Уедут дышать свежим воздухом. Подальше от надоедливых взглядов. Подальше от Колина. Ей это пойдет на пользу и поможет собраться с мыслями, чтобы можно было принять решение, что же делать дальше.

На принятие такого решения времени будет не очень-то много: у нее скоро начнет заметно выпячиваться живот.

Когда она приедет в поместье, все разрешится само собой. Она в это верила. Была вынуждена верить. Это было единственным, за что она могла цепляться сейчас.

Она положила в свой чемодан еще пару чулок, будучи при этом уверенной, что Минни придет в ужас от того, как она, Грасиэла, сложила вещи в чемодан, и наверняка все тайком сложит заново.

— А вы собирались рассказать об этом мне? Хоть когда-нибудь?

От этого раздавшегося рядом голоса ее сердце едва ли не выскочило из груди.

Она резко обернулась и увидела, что Колин стоит в ее спальне. Двери балкона за его спиной были открыты, и через них в комнату проникал прохладный воздух, которого она до сего момента не замечала.

— Вы не можете продолжать так поступать, — сказала она, тяжело дыша и чувствуя, как отчаянно колотится сердце.

— Как поступать? — Он выгнул бровь дугой.

— Забираться в мою комнату, — укоризненно произнесла она.

— В будущем это уже не будет проблемой, потому что мы будем жить вместе в одном помещении. Как муж и жена.

Его слова вызвали у нее опасное радостное волнение, которое Грасиэла тут же подавила. Судя по сердитому взгляду, которым он сейчас смотрел на нее, его слова не были предложением, соединенным с признанием в любви.

— Dios mío, о чем, черт возьми, вы говорите?

— Ко мне вчера поздно вечером приходила леди Толбот.

— А-а, — выдохнула Грасиэла, и в груди у нее похолодело.

Не может быть, чтобы Мэри-Ребекка так поступила по отношению к ней. Она ведь ее подруга. Как она могла пойти к нему втайне от нее, Грасиэлы, и все ему рассказать?

— Не судите ее строго. Она повела себя благоразумно. В отличие от вас. — Он показал жестом на ее уже наполовину собранный багаж. — Думаете, что можете удрать от всего этого… и от меня? Вы считаете идею навсегда соединить свою жизнь с моей жизнью неприемлемой?

Его взгляд скользнул вниз, на пол, остановившись при этом на секунду на ее животе.

Грасиэла с виноватым видом взглянула на свои чемоданы, увидев себя в данный момент его глазами. Она, получалось, была обманщицей. Ей совсем не понравился такой ее образ, и она тут же почувствовала необходимость от него отмежеваться. Необходимость попытаться объяснить.

— Мне показалось, что будет лучше, если я уеду из Лондона. Я никуда не убегаю. Я и не в состоянии это сделать. Я… мне просто потребовалось побыть некоторое время где-то в другом месте.

— Подальше от меня.

Она слегка наклонила голову. Ей вдруг стало тяжело дышать.

— Я такого не говорила.

— А вам и не было необходимости этого говорить.

Его губы скривились в усмешке, и он уверенным шагом направился к ней, тем самым заставив ее попятиться. Отступая, она натолкнулась на скамейку, стоящую возле ее кровати, и села на нее.

— Я расскажу вам, что будет происходить в ближайшее время, — сказал он, глядя на Грасиэлу, которая взирала на него снизу вверх. — Вы не уедете из Лондона…

Она вздернула подбородок, негодуя от такого его тона. Права она или неправа, но она не собиралась позволять ни одному мужчине диктовать, что ей следует делать.

А Колин продолжал:

— Завтра я помещу объявление о нашей помолвке, а затем мы поговорим с Кларой и Энид и объясним им, что собираемся пожениться.

— Объявление о помолвке?

У него все получалось так просто.

— Да, лучше поместить его побыстрее. Начнутся кое-какие разговоры…

— Кое-какие? — Как он мог быть таким невозмутимым? — Да будет настоящий скандал!.. — поправила она его.

Он пожал плечами:

— Если мы поместим объявление о помолвке, то будем считать, что в этом нет ничего зазорного и что это самое что ни на есть нормальное событие.

— Это событие… вовсе не нормальное. И все так будут думать.

Грасиэла знала, каким жестоким может быть британское общество. Она сталкивалась с этим уже много лет.

— Колин, мы не можем… — вздохнув, сказала она.

Он вдруг сел возле нее на корточки и взял ее за руки:

— Это свершилось: вы забеременели. Вы носите в себе моего ребенка. Мы не можем не пожениться.

Она увидела в его глазах непреклонную решимость. Он находился здесь и был готов совершить правильный поступок. Он настаивал на том, чтобы они совершили правильный поступок.

Его бледно-голубые глаза буквально впились в ее лицо. Под тяжестью столь пристального взгляда плечи Грасиэлы невольно опустились.

— Колин, это совсем не то, что вам нужно. Мы не… — Она запнулась и сглотнула. — Вы меня не любите. Я — не та невеста, которая вам нужна.

Его челюсти сжались, а мышцы тела напряглись:

— Но вы — невеста, которая у меня будет.

Она съежилась. Он не стал опровергать ее слов о том, что он ее не любит. То есть он не признавался ей в любви или хотя бы в каком-то похожем на любовь нежном чувстве. То притяжение, которое она испытывала к нему, тут же как бы усохло, превратившись во что-то бесформенное — что-то такое, что нельзя было назвать ни хорошим, ни красивым.

— Завтра, — сказал Колин, все еще не сводя с нее своего взгляда и ожидая ответа.

После долгой паузы она кивнула в знак согласия, хотя он вообще-то его и не спрашивал. Ответить ему отказом в подобной ситуации, пожалуй, было бы глупостью. У нее не было на то ни воли, ни силы. По правде говоря, она чувствовала внутри себя пустоту. Какое все это имело значение, если он ее так и не полюбил? Впрочем, разве браки в светском обществе бывают основанными на любви? Ее предыдущий брак разве был по любви?

Однако она уже давно перестала быть юной девушкой, которой пришлось выйти замуж по расчету и мучиться в этом браке, а затем делать перед всеми остальными людьми вид, что ее брак был счастливым. Она была теперь самостоятельной женщиной. Она заслужила право принимать свои собственные решения. Грасиэла поклялась себе, что если она когда-нибудь снова выйдет замуж, то это будет брак по любви.

И вот сейчас ей приходится от этой своей клятвы отказываться.

«Но к этому привели те решения, которые ты принимала сама».

Тем не менее подобные рассуждения не помешали тому, чтобы ощущение пустоты охватило ее еще сильнее, когда Колин повернулся и вышел из спальни тем же самым способом, которым он зашел в нее. При этом он двигался так быстро, как будто ему хотелось побыстрее расстаться с ней.

Она слегка покачала головой. Ей предстояло выйти замуж за Колина. Эта мысль — эта реалия — показалась ей чем-то фантастическим. Как будто она, Грасиэла, была на месте какой-то другой женщины. Да, о замужестве с Колином должна была бы думать какая-то другая женщина. Точнее, юная девушка со свежим личиком. А не такая женщина, как она.

Взгляд Грасиэлы зацепился за ее отражение в зеркале. Она стала разглядывать себя, отчаянно пытаясь представить, что все это является вполне нормальным и что забеременеть от Колина и выйти за него замуж — это вовсе не абсурдная фантазия, которую можно прочесть в каком-нибудь романе. Она покачала головой, и у нее опять появилось странное чувство, что все это происходит не с ней. Ей было трудно привыкнуть к мысли, что Колин на ней женится. Ей очень бы хотелось, чтобы потом он не пожалел об этом.