— А мне вот помнится, что ты не так давно вроде бы намеревался связать себя брачными узами с Поппи Фейрчерч, — спокойно ответил Колин, все еще не сводя пристального взгляда с Грасиэлы.

Брачные узы? В мозгу у Грасиэлы зароились мысли. Колин собирается жениться? На ком? Когда?

Это вообще-то не должно было иметь для нее большого значения, но она была вынуждена мысленно признаться себе, что от этого известия в ее груди, в самом сердце, появилось неприятное ощущение — как будто ее кольнули чем-то острым. Он ведь не далее как прошлым вечером целовал ее и предлагал «снять напряжение» у нее между ног. При воспоминании об этом ее лицо зарделось.

Неужели в тот момент он уже собирался на ком-то жениться?

Она знала, что супружеская верность не имела большого значения у аристократов, но раньше ей почему-то казалось, что Колин не такой, что он в этом отношении лучше других. Во всяком случае, до вчерашнего вечера она думала о Колине именно так. Теперь она знала, что он такой же похотливый, как и все остальные мужчины.

— Мое намерение жениться на Поппи Фейрчерч было ошибкой. Последствием моего пребывания в коме. — Маркус помахал рукой. — По всей видимости, просто побочный эффект травмы головы.

Грасиэла едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Она полагала, что ее пасынок сделал предложение Поппи Фейрчерч для того, чтобы досадить своему незаконнорожденному сводному брату. По крайней мере, отчасти из-за этого. Поппи Фейрчерч была милой и привлекательной, и она, несомненно, производила на Маркуса кое-какое впечатление, раз уж он сделал ей предложение. Однако у нее не было ни денег, ни титулов, ни связей. А эти факторы имели значение для такого человека, как ее пасынок. Когда Маркус делал предложение, она, наверное, заподозрила, что он руководствуется какими-то неблаговидными мотивами. Например, он во что бы то ни стало хотел отбить девушку у своего сводного брата, которого ненавидел.

К счастью, Поппи любила Струана Маккензи так же сильно, как он любил ее, и они теперь пребывали в счастливом браке.

Маркус снова перевел взгляд на Грасиэлу и неожиданно спросил:

— Хочешь, я принесу тебе твоей любимой мадеры[6], Эла?

— Нет, спасибо, не нужно, — сказала она, решив, что ей все равно не удастся почувствовать себя уютно в присутствии Колина. Как это ни печально, но, возможно, ей уже никогда это не удастся. Ей было тяжело выносить его горящий взгляд и осознавать при этом, что он думает сейчас о вчерашнем вечере.

Зашуршав юбками, Грасиэла поднялась с кресла. Оба мужчины тоже встали. Она показала им жестом, чтобы они сели обратно на свои места, и сказала:

— Пожалуйста, отдыхайте здесь столько, сколько захотите. Сегодня был тяжелый день.

— Да, конечно. — Маркус, произнеся эти слова, быстренько обнял ее. — У тебя, видимо, очень тяжело на душе из-за того, что произошло с твоей подругой. Удели время самой себе и ложись спать.

Она внутренне содрогнулась. Такого рода советы обычно дают пожилым родителям. Скоро он, чего доброго, начнет предлагать разминать пищу, чтобы ей было легче ее жевать.

Ее также немножко укололо и то, что Колин стал свидетелем такого к ней обращения со стороны пасынка. Колин, наверное, уже проклинает сам себя за тот свой неуместный разговор с ней и благодарит небеса за то, что она ему отказала.

— Хорошо, — кивнула она в знак согласия. — Поспать — это прекрасная идея.

Пусть он думает, что она старая и немощная.

Грасиэла вышла из библиотеки, так и не удостоив Колина взглядом, хотя ей очень хотелось посмотреть на него. Ей надлежало быть сильной и восстановить соответствующий порядок вещей. Она будет делать вид, что вчера вечером ничего не произошло. В конце концов, она, Грасиэла, очень даже хорошо умела притворяться. В этом она весьма поднаторела, когда в течение нескольких лет притворялась, будто ее брак счастливый. И даже теперь, когда ее муж уже умер, она все еще делала вид, что он был очень хорошим человеком (хотя он таковым отнюдь не был). Она делала это ради Клары и своих пасынка и падчерицы.

Она уже почти подошла к двери своей спальни, когда вдруг услышала позади себя шаги. Оглянувшись через плечо, она увидела, что вслед за ней идет Колин.

Грасиэла остановилась и повернулась к нему. Ее сердце тут же екнуло, и она напряглась.

— Колин… Что вы делаете?

В голосе женщины чувствовалось опасение, и это казалось абсурдным. С чего бы ей бояться его? Однако она знала, что ей следовало опасаться скорее самой себя… и своего превращения в то одинокое и тоскующее существо, которым она была вчера вечером, до того, как его губы прикоснулись к ее губам.

— Я просто хотел убедиться, что у вас все хорошо.

— У меня все хорошо, — поспешно заверила она его, надеясь, что он отвернется и уйдет.

— По вашему виду этого не скажешь.

Лорд Стрикленд стоял прямо перед ней, но держался, слава богу, на достаточно почтительном расстоянии.

Она заставила себя легко рассмеяться:

— Хорошенький комплимент!

Он чуть прищурился, как бы всматриваясь в черты ее лица.

— Вы знаете, что я имею в виду.

Он произнес эти слова очень серьезным тоном.

Попытка Грасиэлы казаться веселой, конечно же, не ввела его в заблуждение.

У нее далеко не все было хорошо с того момента, как она узнала о кончине своей подруги… и особенно с того момента, как она переступила порог «Содома». С того момента, как она столкнулась там лицом к лицу с Колином. С того момента, как они поцеловались, а затем, выйдя из клуба, обменялись довольно резкими словами.

— Сегодня был тяжелый день.

Когда она произносила эти слова, ее голос дрогнул.

Он кивнул:

— Конечно. Это вполне понятно. Но я имею в виду прошлый вечер.

Нет. Пожалуйста, только не это. Ей не хотелось возвращаться к тем событиям сейчас, когда она стояла рядом с ним.

— А что было прошлым вечером? — с напускным безразличием поспешно спросила Грасиэла.

Уж слишком поспешно.

Он наклонил голову:

— Вы так быстро это забыли?

Забыла? Как будто это можно было забыть…

Она бросила взгляд поверх его плеча, опасаясь, что там, за его спиной, сейчас появится Маркус и услышит их разговор.

— Нет, милорд. Я не забыла, но я выкину все это из головы. Да и вам следует поступить так же.

Она подошла на шаг ближе и, понизив голос, так что он стал звучать заговорщически, произнесла:

— То, что произошло между нами… Вы должны обо всем этом забыть.

Она небрежно взмахнула рукой.

— Вы думаете, это так просто? — Он скользил взглядом по ее лицу — так, как будто видел эту женщину в первый раз. Или же видел ее, но уже в совсем другом свете. Она была уверена, что уж вот это-то точно было правдой. Она тоже теперь видела его совсем по-другому. — Забыть вечер, который был настолько насыщен событиями?

Она покачала головой. Насыщен событиями? Она могла бы придумать с десяток более подходящих формулировок.

Его взгляд, обращенный на ее лицо, стал еще более пристальным, а брови сдвинулись.

— Я сомневаюсь, что когда-либо смогу выкинуть это из головы, — заявил Колин.

— Ко мне полностью вернулось чувство здравого смысла. Я сделала соответствующие выводы.

Выводы заключались в том, что она будет искать себе любовника не в «Содоме», а в каком-то другом месте. И что она сотрет из памяти воспоминания о его поцелуе благодаря поцелуям другого мужчины. И сделает это как можно быстрее.

— Значит, больше не будет посещений таких мест, как «Содом», да?

Ее щеки зарделись.

— Можете быть уверены, что их больше не будет.

Она будет попросту осторожнее и хитрее, когда займется поисками любовника.

Он продолжал таращиться на нее каким-то странным напряженным взглядом — так, словно мог читать ее мысли. Его светло-голубые глаза блестели в полутемном коридоре подобно серебру. Именно так, насколько она помнила, они блестели вчера вечером. Грасиэла старалась не дать себе разволноваться под таким его взглядом. Как они вообще могли раньше общаться в легкой и естественной манере? Воздух между ними показался ей каким-то странным. Нелегким. И неестественным.