Судьи тихо посовещались, снова пометили что-то в своих планшетках, и Набби сказал:

– Итак, результатом первого тайма явились увеличивающе-уменьшающаяся утка против бесполезного погнутого металлического цилиндра. Должен отметить, соперники пока идут почти на равных. Блитцен, пожалуйста, продемонстрируй нам свой второй результат.

Блитцен с гордостью поднял над головой свой кольчужный галстук.

– Пуленепробиваемый галстук! – торжественно провозгласил он.

Судьи синхронно опустили планшетки.

– Что? – вытаращился на Блитцена Набби.

– Ну-ка, признайтесь, – будто не слыша его вопроса, продолжил тот. – Не испытывал ли кто-то из вас затруднения, когда, надев пуленепробиваемый жилет, убеждался, что не может подобрать к нему соответствующий пуленепробиваемый аксессуар?

Из толпы поднялась одинокая гномичья рука.

– Что и требовалось доказать, – кивнул Блитцен. – А мой галстук не только моден, но и убережет вас от любой пули, вплоть до тридцать восьмого калибра. Вы можете повязать его как в классическом варианте, так и в виде шейного платка.

Судьи, нахмурившись, застрочили в планшетках, публику же охватывало все большее воодушевление, и многие гномы кидали такие взгляды на свои рубашки, словно им сделалось совершенно ясно, что без кольчужного галстука они просто как бы не до конца одеты.

– Джуниор, – обратился к старому гному Набби. – Покажи теперь ты второе изделие.

– Кубок бесконечности, – ткнул пальцем в кусок покореженного железа старый гном. – Может вместить в себя бесконечное количество любой жидкости. Превосходное приспособление для собравшихся в путешествие по безводным пустошам.

– Только он, как бы это сказать, выглядит несколько деформированным, – явно старался выразиться поделикатней Набби.

– Слепень угребышный, молоток ему в задницу, снова мне все испохабил, – хрипло прорычал Джуниор. – Превратил перл моего творения в утильсырье.

– В утильсырье, – отозвался, как тихое эхо, Набби, сделав соответствующую запись в планшетке. – Ну, Блитцен, давай-ка ты.

Блитцен поднял со стола блестящую ткань.

– Кольчужный жилет. Применим как в ансамбле с кольчужным костюмом, так и в качестве верхней одежды, если вы предпочли неформальный стиль. Великолепно смотрится с джинсами, с элегантной рубашкой…

– И со щитом, – жестами подсказал Хэртстоун.

– И со щитом, разумеется, – озвучил его слова автор бронебойного жилета.

Третий судья подался к нему поближе и внимательно разглядел кольчужную ткань.

– Полагаю, ведь это может служить неплохой защитой, коллеги, – объявил он. – Во всяком случае, в ней вы не пострадаете, если кто-то на дискотеке вам нанесет удар ножом в спину.

Второй судья, кивнув, сделал пометку.

– А какие-нибудь волшебные свойства к этому прилагаются? – посмотрел он на Блитца.

– Нет, – ничуть не смутился наш друг. – Зато он двусторонний. Серебряный снаружи и золотой внутри. Так сказать, два жилета в одном. Какие бы украшения вы ни надели, вы можете…

– Ясно, – прервал его Набби и сделал себе пометку, а затем повернулся к Джуниору. – Ваш последний предмет, пожалуйста, сэр.

Старый хмырь до такой степени рассвирепел, что у него даже сжатые кулаки стали красные.

– Подлое жульничество! – рявкнул он. – Я никогда еще не проигрывал ни одного поединка. Всем вам известна сила моего выдающегося дарования. А этот подлец… Этот фигляр и ничтожество Блитцен подлым образом изловчился разрушить мое… мой…

– Эйтри Джуниор, сын Эдны, – осадил его строгим голосом Набби. – Каков ваш последний предмет?

Джуниор резко выкинул свой томатного цвета кулак в сторону горна.

– Какого тролля теперь болтать, чем он был! Нет его больше. Туда улетел, там и спекся.

Толпа потрясенно затихла. Судьи, сбившись в кружок, начали совещаться. Зрители в немом нетерпении ерзали.

– Нам трудно далось решение, – наконец обратился к присутствующим Набби. – Обстоятельства вынудили нас делать выбор между расплавленной кучей мусо… – осекся он. – Бесполезным хла… – снова осечка. – Пострадавшими цилиндрами, – наконец выговорил хоть что-то внятное он. – И кольчужной жилеткой, кольчужным галстуком и увеличивающе-уменьшающейся уткой Блитцена, – пошло половчее дело у главы судейской коллегии. – Надо отметить, что дуэлянты шли, я бы так выразился, ноздря в ноздрю, однако победу мы все-таки присудили Блитцену, сыну Фреи.

Публика зааплодировала. Многие зрители изумленно охали, словно не веря происходящему, а одна гномиха в форме медсестры, – возможно, она и была известнейшей среди других медсестер Нидавеллира НЯНЕЙ БЕМБИ, – вообще хлопнулась в обморок.

Хэртстоун прыгал на месте, и концы его полосатого шарфа реяли в воздухе не хуже любого знамени победы. Я искал взглядом Сэм, но она пряталась где-то в гуще толпы.

Джуниор злобно таращился на свои по-прежнему крепко сжатые кулаки. По-моему, он прикидывал, не стоит ли врезать себе самому по морде, а потом заорал:

– Ну и пошли вы все! Подавитесь моей головой! Не желаю жить в мире, где Блитцен одерживает победу в поединке ремесленников!

– Нет, Джуниор, я не могу тебя убивать, – устало произнес Блитцен, в котором одержанная победа явно не вызвала ни гордости, ни злорадства.

– Не хочешь? – разинул от ошаления рот старый гном.

– Нет, – подтвердил Блитц. – Ты просто отдашь мне серьги и цепь, как было условлено. И еще публично признаешься, что отец мой был полностью прав насчет старой цепи. Она нуждалась в замене еще сто лет назад.

– Никогда! – провопил Джуниор. – Подрывать репутацию своего отца не позволю!

– Как знаешь, – махнул рукой Блитц. – Придется мне, видимо, все же идти за своим топором. Боюсь только, он у меня чуть-чуть затупился.

Джуниор с таким шумом сглотнул, что, наверное, стало слышно даже в задних рядах, и уставился с вожделением на пуленепробиваемый галстук.

– Ладно, была, в общем, у Били своя доля правды, – выдавил из себя старый гном. – Нуждалась Глейпнир в замене.

– А ты был не прав, очерняя его, – с укором проговорил Блитцен.

У старого гнома начался тик сразу в обеих щеках.

– Был не прав. Признаю.

Блитцен резко откинул голову, словно пытался что-то найти в мутной сери, служившей здесь небосводом. Губы его беззвучно зашевелились. Я не большой мастак читать беззвучные речи, но все же уверен, что он сказал:

– Я очень люблю тебя, папа. Прощай.

Затем Блитц требовательно посмотрел на старого гнома. Тот щелкнул пальцами. Один из охранников, голова у которого была туго перебинтована, а ноги после контузии молотом едва двигались, подковылял, пошатываясь, к Блитцену.

– Вот, – вручил он ему маленькую бархатную коробочку.

– Серьги для твоей мамы, – последовало пояснение Джуниора.

Блитцен открыл коробочку. Внутри лежали две крохотные кошки из золотой филиграни с золотом – точь-в-точь как на ожерелье Бризингамен. Драгоценные зверьки вдруг потянулись, словно бы пробуждаясь от сна, и, поморгав изумрудными глазками, задрыгали бриллиантовыми хвостами.

Блитц захлопнул крышку.

– Пойдет. А где цепь?

Телохранитель бросил ему моток, похожий на свернутую веревку для запуска змеев.

– Издеваетесь? – спросил я. – Разве этой фигней удержишь Волка Фенрира?

Джуниор смерил меня своим фирменным взглядом убийцы.

– Лучше уж помолчал бы, сопляк, коль ничего не смыслишь в таких делах. Ты ж о Глейпнир представления не имеешь. А она такая же тонкая и легкая. Прочность ей придают парадоксальные ингредиенты. Но эта, новая, будет гораздо прочней.

– Парадоксальные ингредиенты? Это еще что такое? – повернулся я к Блитцу, который, ощупав веревку, кивнул и даже присвистнул от одобрения.

– Он имеет в виду компоненты, которые, по идее, не могут существовать. Работа с ними безумно сложна и очень опасна. Глейпнир состоит из сплава звуков кошачьих шагов, птичьей слюны, дыхания рыб и женских бород.

– Ну, тот компонент, который был в твоем списке последним, не так уж парадоксален, – возразил я. – У чокнутой Элис из Чайна-тауна есть борода, и довольно густая.