Я попытался восстановить повреждения в своем теле, но сконцентрироваться не удалось. Во-первых, боль была слишком сильной, а во-вторых, попробуйте сами сосредоточиться на самолечении, когда вас постоянно впечатывают то в стены, то в окна. Даже не знаю, сколько я выбил ногами стекол во время той славной прогулки.

– Услуга за услугу – вот все, что мне от тебя требуется, – просипел орел. – Я могу сообщить тебе, как найти меч, но и ты должен в процессе поиска кое-что мне доставить. Ничего такого особенного. Всего лишь яблоко.

– А в чем закавыка-то? – спросил я, уворачиваясь от очередного препятствия.

– Закавыка, как ты выражаешься, заключается в том… Ой, гляди-ка! Противоголубиные шипы! – радостно сообщил мне лысый летун.

По краям гостиничной крыши и впрямь тянулся частокол металлических шипов. Тот, кто видел когда-нибудь колючую проволоку времен Первой мировой войны, может легко себе представить, как это выглядело. Шипы на крыше, конечно, сделали не для уничтожения человечества, а чтобы птицы сюда не садились, но, ясное дело, живот мой они тоже были способны чудесненько обработать.

Я тихо взвыл в предвкушении. Не люблю слишком тесных контактов с колюще-режущими предметами. К тому же мой живот еще живо помнил шар из расплавленного асфальта.

– Нет, нет! Никаких шипов! – тут же вырвалось у меня. – Я согласен!

– Скажи: всем сердцем клянусь, что принимаю твои условия, – потребовал этот лысый с крыльями, по-прежнему буксируя меня в опасной близости от противоголубиных шипов.

– Но я ведь даже не знаю, о чем ты! Не знаю твоих условий! – проорал я.

– Повторяй: всем сердцем клянусь, что принимаю твои условия, – повторил крылатый убийца, свернув еще чуть поближе к проклятым шипам.

– Яблокам – да! Шипам – нет! – грянул я.

Он стал набирать высоту, скрежетнув носами моих ботинок по острию шипов. Мы взмыли в небо и описали торжественный круг над площадью Копли и приземлились на крышу Бостонской публичной библиотеки.

Меч тут же отклеился от спины орла, а руки мои освободились от рукояти. Это было бы здорово во всех отношениях, найди я еще другую точку опоры. Ухватиться-то мне теперь оказалось не за что, а ноги едва держались на выгнутой красной черепице крыши, которая шла вниз под крайне опасным углом, грозя низвергнуть меня с восьмидесятифутовой высоты на землю, покрытую сплошь смертоносным асфальтом. Чтобы не сверзиться, я сел на корточки и лишь после этого осторожно убрал в ножны меч, который тут же опять превратился в цепочку.

Я шумно перевел дух. Ребра болели. Руки были почти выбиты из суставов. Грудь до сих пор с такой ясностью ощущала каждый кирпичик трубы, в которую я втесался, словно мне сделали татуировку с ее изображением.

Слева от меня, царя над бронзовыми грифонами, украшающими цоколь крыши, сидел на громоотводе орел.

Никогда прежде не думал, что у орлов существует какое-нибудь выражение лица, но на морде у этого сейчас было написано явное самодовольство.

– Рад, что ты внял доводам разума, – свысока заявил он мне. – Но, если честно, мне доставила удовольствие наша маленькая прогулка по городу, да и вести беседы наедине с тобой мне приятно.

– Ох, прямо в краску вогнал, разбежался, – проворчал я. – Это у меня просто кровь на лице.

– Чем тратить время на пустословие, выслушай лучше необходимую информацию, – продолжил орел. – После того как твой меч упал в реку, его снесло вниз по течению, и им завладела богиня Ран. Множество ценных вещей в итоге попадает к ней в сети.

– Ран? – никогда не слышал о такой я.

Орел щелкнул клювом.

– Морская богиня, у которой имеется сеть. Тебе нужно быть в курсе, кто есть кто.

– Но где я ее найду? Надеюсь, мне не придется спускаться на дно морское?

– Она может быть где угодно, – сказал орел. – Твоя задача – привлечь ее внимание. Сделаешь это ты при помощи одного моего знакомого по имени Харальд. Он держит лодку на Рыбьем пирсе и организует экскурсии по воде. Скажешь ему, что ты от Большого Мальчика.

– Большого Мальчика? – на всякий случай переспросил я.

– Ну, это одно из моих имен. Харальд сразу поймет, кого ты имеешь в виду. Уговори его взять тебя на рыбалку в Массачусетском заливе. Если сумеешь там навести достаточный шухер, то Ран не оставит тебя без внимания. Вот сразу и начинай с ней переговоры. Проси меч и одно из яблок Идунн.

– Эдем? – опять вынужден был переспросить я.

– Ты что, собираешься по сто раз повторять каждое имя, которое я тебе называю? – просипел недовольно орел. – И-д-у-н-н, – произнес он по буквам. – Яблоки бессмертия, благодаря которым боги сохраняют молодость и энергию. Идунн – официальный дилер. У Ран наверняка завалялось хоть одно лишнее яблочко. Сама-то она, доложу тебе, отнюдь не всегда вспоминает, что их следует регулярно есть. Да тебе, как только ее увидишь, это сразу же самому станет ясно. Ну вот, значит, получи яблоко, доставь мне его сюда, и я освобожу тебя от клятвы.

– Два вопроса. Первый: ты сбрендил?

– Нет, – отозвался с уверенным видом Большой Мальчик.

– Вопрос второй: каким образом можно поднять рыбалкой такой шухер в заливе, чтобы на него обратила внимание сама морская богиня?

– Смотря какая рыбалка. Скажешь Харальду, что тебе нужна специальная наживка. Он мигом смекнет. А коль заартачится, говори: «Большой Мальчик настаивает».

– Понятия не имею, о чем ты, – признался я. – Но, предположим, встречусь я с Ран. Каким образом мне проводить с ней сделку?

– Это уже целых три вопроса, – уточнил орел. – Наводку ты от меня получил, а остальное – твои проблемы.

– Последний вопрос, – кинул я еще один пробный шар.

– Четвертый, – не преминул мне напомнить он.

– Что, например, если меч я добуду, но не стану возиться с этим твоим яблоком?

– Но ты ведь поклялся, – сказал орел. – Всем сердцем. А значит, связал себя накрепко обязательством. Это очень серьезно, особенно для эйнхерия. Нарушишь? Ну что же. Возможно, вдруг самовозгоришься или вдруг обнаружишь себя в ледяном сумраке Хельхейма…

Я задумчиво пожевал губу: ни один из предложенных вариантов мне как-то не улыбался.

– Пожалуй, я клятву все же сдержу.

– Вот и ладненько. – Орел, покрутив своей лысой башкой, взмахнул крыльями. – Твои друзья на подходе, значит, пора мне уматывать. Увидимся снова, когда доставишь мне свеженький фрукт.

И, резко взмыв вверх, он исчез за стеклянными стенами небоскреба Хэннок, предоставив мне право самостоятельно искать выход с крыши.

Блитцен, Хэртстоун и Сэм неслись внизу во весь дух по площади Копли. Они достигли уже занесенной снегом лужайки, когда Сэм углядела меня на крыше и, резко остановившись, принялась указывать остальным в мою сторону.

Я в ответ замахал руками. С такой высоты я не мог ни услышать ее, ни разглядеть лица, но по жестам ее легко прочел:

– Какого Хельхейма ты там делаешь?

Я с некоторым трудом поднялся на ноги. Благодаря вальгалльскому оздоровлению травмы мои уже начали заживать, но тело все еще сильно болело и двигаться было трудно.

Добравшись до края крыши, я глянул вниз и предпринял маневр, который для Магнуса довальгалльской версии оказался бы просто немыслим. Сигая десятифутовыми прыжками с крыши на оконный карниз, с него – на кронштейн для флага, потом еще на какие-то небольшие выступы, наконец, мои ноги коснулись ступеней парадного подъезда. «Вы говорите, скорее вниз? – пронеслось у меня в голове. – Да никаких проблем».

Друзья приветствовали меня на тротуаре.

– Кто это был? – немедленно поинтересовался Блитцен. – Великан?

– Понятия не имею, – выдохнул я. – Мне только известно теперь, что его зовут Большой Мальчик и он любит яблоки.

И я подробно пересказал им весь наш разговор.

Хэртстоун, хлопнув себя по лбу, прожестикулировал:

– И ты поклялся?

– Ну, выбор-то у меня был невелик, – развел я руками. – Если бы не поклялся, он бы меня разодрал о противоголубиные шипы.

Сэм с воинственным видом уставилась на небо, явно в надежде увидеть орла и метнуть в него свой топор.