– Хватит. – Мэллори смерила меня недовольным взглядом. – Спроси Ти Джея, «да» или «нет» – и он будет разливаться вечность. Ответ: да, Магнус. Покидать Вальгаллу можно как с разрешения, так и без него.

Икс хрустнул крабьей клешнёй:

– Но тогда ты не бессмертный.

– Верно, – кивнул Ти Джей. – Это вторая серьёзная проблема. В Вальгалле ты насовсем умереть не можешь – будешь постоянно воскресать. Это часть тренировки.

Я вспомнил того парня, которого у меня на глазах пронзило копьё, а потом его уволокли волки. Хундинг ещё сказал, что к ужину погибший будет как новенький.

– А за пределами Вальгаллы?

– Во всех Девяти мирах ты по-прежнему эйнхерий, – ответил Ти Джей. – Ты быстрее, сильнее и неуязвимее любого простого смертного. Но если ты умираешь вне Вальгаллы – ты умираешь. Совсем. Твоя душа отправляется в Хельхейм. Или, как вариант, ты растворяешься в предвечном ничто – бездне Гуннунгагап. Трудно сказать заранее. Но в любом случае рисковать не стоит.

– Разве что… – Хафборн выковырял часть омлета из бороды. – Разве что он и впрямь нашёл меч Фрейра и легенды гласят правду…

– У Магнуса сегодня первый день, – перебил его Ти Джей. – Давай пока в это не вдаваться. Он и так уже очумел.

– Я готов очумевать и дальше, – заверил я. – Так что там с легендами?

В коридоре пропел рог. Эйнхерии за другими столами начали подниматься и убирать тарелки.

Хафборн с энтузиазмом потёр руки:

– Разговоры подождут. Время битвы!

Ти Джей поморщился:

– Магнус, мы, наверное, должны рассказать, что бывает с новичками в первый день. Ты, главное, не пугайся, если…

– Ой, помолчи, – шикнула на него Мэллори. – А то сюрприз испортишь! – И она одарила меня сахарно-пудреной улыбкой. – Жду не дождусь поглядеть, как новичка четвертуют!

Я ПОВЕДАЛ НОВЫМ ДРУЗЬЯМ, что у меня аллергия на четвертование. Они заржали и препроводили меня на поле брани. Вот почему я ненавижу заводить друзей.

Поле брани простиралось так далеко и широко, что никак не укладывалось в голове.

В старые добрые беспризорные деньки я любил летом вздремнуть на какой-нибудь крыше. И оттуда весь Бостон открывался как на ладони: от стадиона Фенуэй до Банкер-Хилла. Так вот, поле битвы в Вальгалле оказалось больше. Приблизительно три квадратные мили – куча места для вашей прикольной смерти! – и это пространство как-то помещалось в стенах отеля словно внутренний двор.

По четырём сторонам возвышались стены здания – кручи из белого мрамора, балконы с золотыми перилами. На некоторых балконах висели знамёна, какие-то были украшены щитами, а какие-то оснащены катапультами. Верхние этажи терялись где-то в мглистом сиянии небес – белые, как неоновые лампы.

В центре поля торчало несколько скалистых холмов. Пейзаж разнообразили купы деревьев. По внешнему краю нескончаемой чередой тянулись луга, их пересекала извилистая река, шириной примерно как Чарльз. По берегу рассыпалось несколько деревушек – очевидно, для любителей уличных боёв.

Из сотен дверей в стенах, окружающих поле брани, батальонами высыпали воины – резкий свет играл на их доспехах. У некоторых эйнхенриев доспехи были полные, как у средневековых рыцарей. Другие предпочитали кольчужные рубахи и штаны в сочетании с ботинками в стиле «милитари». А кто-то облачился в камуфляж и держал в руках автомат Калашникова. Один парень был только в плавках фирмы «Спидо». Он разрисовал всё тело синим и вооружился исключительно бейсбольной битой. Его грудь пересекала надпись «А ну давай, бро»[46].

– Я, кажется, недостаточно экипирован, – сказал я.

Икс хрустнул костяшками:

– Победу приносит не доспех. И не оружие.

Ему-то легко говорить. Он больше, чем некоторые суверенные нации.

Хафборн Гундерсон решил практиковать минималистский подход – он содрал с себя всё, оставшись в одних легинсах. Правда, при этом Хафборн щеголял с двумя здоровыми двулезвийными секирами жуткого вида. Рядом с кем-то другим он казался бы великаном. Но рядом с Иксом Хафборн выглядел как двухлетка… с бородой, мускулатурой и секирами.

Ти Джей примкнул штык к винтовке:

– Магнус, если тебе нужно больше базовой экипировки, то придётся или захватить её в бою, или выторговать. Оружейни в отеле принимают к оплате червонное золото или работают на бартерной основе.

– А ты там заполучил винтовку?

– Нет, с этим оружием в руках я погиб. Я тут почти им не пользуюсь. Эйнхериев пули, считай, что и не берут. Видел тех парней с автоматами? Это всё больше для показухи. Они самые безобидные ребята на всём поле брани. Но видишь этот штык? Костяная сталь, подарок отца. Костяная сталь работает на ура.

– Костяная сталь.

– Ага. Ничего, привыкнешь.

Моя ладонь, сжимающая меч, вспотела. Щит казался совершенно игрушечным.

– А мы против каких отрядов сражаемся?

Хафборн хлопнул меня по спине:

– Да против всех! Викинги сражаются небольшими группами, друг мой. Мы твои братья по оружию.

– А я сестра по оружию, – добавила Мэллори. – А некоторые – идиоты по оружию.

Хафборн пропустил эту реплику мимо ушей.

– Держись нас, Магнус, и… нет, с тобой всё хорошо не будет. Тебя убьют быстро. Но ты всё равно держись нас. Мы станем биться и сразим скольких сумеем!

– Таков наш план?

Хафборн склонил голову:

– А зачем нам план?

– Нет, иногда у нас есть план, – поправил Ти Джей. – По средам у нас осада, это более сложная операция. А по четвергам – драконы.

Мэллори выхватила меч и зазубренный кинжал:

– Сегодня всеобщая драка. Обожаю вторники.

С тысячи балконов разом протрубили рога. И эйнхерии ринулись в битву.

До нынешнего утра я не понимал, что значит выражение «кровавая баня». Но сегодня мы все оказались прямо в ней.

Только мы вступили в бой, как неизвестно откуда прилетел топор и воткнулся мне в щит, пробив дерево у самого локтя.

Мэллори издала вопль и метнула кинжал, который застрял в груди бросателя топора. Тот со смехом рухнул на колени.

– Лихо! – успел сказать он, перед тем как упал и умер.

Хафборн прорубался сквозь вражеские ряды, неистово орудуя секирами, – руки, ноги и головы отлетали только так. Вскоре Хафборн напоминал игрока в пейнтбол с одной краской – красной. До чего противно – ужас. И пугающе. А хуже всего знаете что? Для эйнхериев это была вроде как игра. Они убивали с упоением. А умирали так, словно кто-то вырубил их аватар в игре «Зов долга». Дурацкая игра, никогда не любил.

– Ай, вот фигня, – пробормотал один парень, изучая четыре стрелы, торчащие у него в груди.

– Завтра получишь у меня, Трикси! – выкрикнул другой и завалился на бок, пронзённый в живот копьём.

Ти Джей колол и отмахивался своим штыком направо и налево, распевая «Боевой гимн Республики»[47].

Икс прокладывал себе дорогу через полчища противников кулаками. Из его спины торчал, как иглы дикобраза, десяток стрел, но его это как будто не беспокоило. Каждый раз, когда кулаки Икса встречались, какой-нибудь эйнхерий делался двухмерным.

А что до меня, то я самым жалким образом ковылял рядом, придавленный ужасом, подняв щит и выставив меч. Мне, конечно, сказали, что здешняя смерть – это не навсегда, но верилось в это с трудом. Толпа воинов с острыми предметами жаждала меня убить. А я не хотел убиваться.

Я исхитрился отбить удар меча и отразить щитом брошенное копьё. Одна девушка открылась для удара, и мне надо было бы её заколоть. Но я не смог – а зря. Потому что топор девицы вонзился мне прямо в ляжку. Боль прокатилась по телу до самой шеи.

Мэллори зарубила девицу:

– Давай, Чейз, шевелись! К боли потом привыкнешь.

– Круто, – скривился я. – Уже не терпится.

Ти Джей воткнул штык в забрало средневековому рыцарю.

– Давайте возьмём ту высоту! – Ти Джей указывал в сторону ближайшего холма на опушке леса.