Не прекращая наблюдения за парочкой, Вова достал из нагрудного кармана «воки-токи» японского производства и нажал кнопку вызова. Когда Игорек откликнулся, он сказал:

- Из леса по тропе идут мужик и девка. Девка споткнулась, сидит и жалуется на природу.

В это время Горов, придерживая Славку за локоть и помогая ей подняться, выпрямился и поднял голову… Вова сразу узнал его, такого трудно не узнать, даже издали, и торопливо добавил:

- Мужик - тот самый, что за столиком с тобой калякал!

- Уверен?

- Железно!

- Тогда действуем по плану.

По плану Вова должен был осторожно спуститься с липы и ползком пробраться в кусты смородины, что справа от тропы. Но ему не хотелось покидать свое гнездо - уж очень удобная позиция! Отсюда Вова мог из своего «магнума» с глушителем не двоих, а пяток людей уложить, оставаясь незримым и недоступным, как сам Господь Бог.

- Может, остаться на подстраховке? - рискнул предложить он.

- По плану.

Игорек-то он Игорек, а человек он авторитетный, к хозяину приближен. То, что он здесь на мелочевке, в засаде этой дурацкой, на роли боевика - эпизод. Проштрафился вчера, дал маху с этим самым Ником, вот хозяин и турнул его сюда - самого расхлебываться с наперекосячкой. Игорек теперь землю рыть будет, чтобы прощенье заслужить. Исходя из всех этих соображений, Вова спорить не стал и выполнил приказ. Игорек уже занял свое место слева от тропы - за кустами шиповника. Вова не знал, что этим он спас себе жизнь.

- Как только к кусту татарника подойдут - поднимаемся. Не забыл?

- Помню, - пробурчал Вова.

- Теперь молчок.

Игорь смотрел на медленно приближающуюся пару. Дама, одетая в шикарный костюм (толк в одежде Игорек понимал), слегка прихрамывала. Неужели это одна из дочек Когана? Не подходит под их описания! Ладони у Игоря вспотели, он вытер их о куртку и снова взялся за «узи». Разве операция захвата - его дело? У него другой, тонкий профиль деятельно-сти, где нужно умение разобраться в людях, где нужна выдумка и фантазия, а не нож и пуля. Но что поделаешь? Неисповедимы пути Господни!

Вручив Нику кейс с крупной суммой деревянных рублей и получив взамен портсигар черного дерева с монограммой, Игорь открыл его и убедился, что драгоценные камни чистой голубой воды лежат на месте. Правда, вторичной проверке на ощупь он их подвергать не стал - в туалете был не только свой, страховавший операцию обмена человек, но и посторонние люди. К тому же, невзлюбив Ника за его комплекс превосходства и нежелание идти на дружественные контакты, Игорь помимо воли своей испытывал по отношению к нему то самое безотчетное почтение, которое слуги всех рангов испытывают по отношению к господам. А Игорь по своему нынешнему положению, да и по жизненному призванию, был именно слугой, холуем. Слугой с достаточно высоким положением среди приближенных хозяина, сиречь Виктора Эдуардовича Вербы, слугой высокооплачиваемым, но все-таки слугой. Холуйское почтение к необычному контрагенту невольно вылилось у Игоря в несколько повышенный уровень доверия по отношению к нему, о чем Игорь позже горько пожалел.

Получив бриллианты, Игорь, как и было ему велено, отправился на машине в сопровождении шофера-телохранителя на деловую квартиру хозяина. Охрана, знавшая его в лицо, препятствий ему не чинила, но на последнем рубеже в гостиной, которая вместе с тем играла роль и роскошной приемной для важных гостей и доверенных людей, его остановила Илочка - ночная секретарша Вербы.

- Занят, велел подождать. - И, доверчиво понизив голос, уведомила: - У него Семен Григорьевич.

Раз Семен Григорьевич, значит, хозяин проигрывает какую-то очередную хитрую комбинацию, как говорится висит на телефонах, и действительно занят по-настоящему. Игорь вручил Илочке шоколадку, не какой-нибудь бросовый, крикливо рекламируемый «Марс» или «Сникерс», а настоящую шоколадку фабрики «Красный Октябрь», которую ценили зарубежные гости, а в ответ получил предложение воспользоваться услугами богатого хозяйского бара. Вообще-то он мог воспользоваться баром и без разрешения секретарши, но обычно предпочитал его получать. Помимо симпатичной мордашки и приличной фигуры, Илочка обладала цепкой памятью, умело пользовалась компьютером, неплохо печатала, была далеко не дурой, а главное - имела определенное влияние на хозяина, об уровне которого среди его приближенных не было единого мнения. В общем, с Илочкой следовало дружить, а не ссориться, и Игорь дружил, старательно соблюдая ту дистанцию, что отделяет такую дружбу от интрижки. Дело в том, что некоторые признаки позволяли опытному в амурных делах Игорю думать, что сама Илочка не прочь бы эту дистанцию нарушить. Да он и сам бы не прочь, но считал, что не должен рисковать, и старательно играл роль почтительного бескорыстного ухажера. Куда безопаснее найти приличную телку на стороне! Тем более, что они сами липли к Игорю, как мухи к меду.

Игорь смешал себе свой любимый «Дайкири» и с бокалом в руке утонул в кресле. Покончив с ним, хотел смешать второй, но передумал - после водки в «Славянском базаре» и двух «Дайкири» с устатку могло развезти, а не возражавший против умеренной выпивки хозяин терпеть не мог пьяных и пьянства. «Кто не умеет пить, пусть ест дерьмо!» - было его любимым присловьем. Когда из кабинета вышел Семен

Григорьевич, Игорь встал из кресла и почтительно раскланялся; поздоровался и старый хитрован, ценивший пронырливость Игоря, но не очень жаловавший его своим вниманием - мелковат. Настоящей замены себе в окружении Вити Семен Григорьевич пока не видел и отнюдь не радовался этому. Он бы с радостью передал свой опыт и знания, которых невозможно получить ни в одной академии мира, достойному молодому человеку лет тридцати-сорока. Но не попадался пока такой человек ему на глаза. Но и после ухода Семена Григорьевича в кабинет хозяин Игоря не допустили - операция, в которую Игорь не был посвящен, продолжалась. Но по ряду отрывочных данных, естественно попавших в поле его зрения, Игорь догадывался, что это операция по захвату Ника и что вовсе не исключено в самое ближайшее время увидеть этого самоуверенного, нагловатого дельца на мягком ковре этой гостиной. Эта приятная мысль побудила Игоря достать из внутреннего, задернутого на «молнию» и обшитого металлизованной тканью кармана пиджака портсигар черного дерева, дабы еще раз полюбоваться на чистые, с голубоватым отливом воды алмазы, за которые знающие ювелиры выложат по меньшей мере полторы цены по сравнению с их обычной, каратной стоимостью.

Открыв портсигар, Игорь испытал нечто вроде удара по темени тяжелым и мягким предметом - алмазов в портсигаре не было. Вместо них на дне виднелись остатки влаги, сигареты подмокли и местами порыжели. Тупо глядя в пустой портсигар, пустой, потому что сигареты были вовсе не настоящим его содержимым, а лишь прикрытием оного, Игорь потрогал влагу пальцем, а потом поднес его к носу, принюхался… Вода, несомненно. Самая обычная вода, настоянная на дорогом, пахучем табаке. Как будто бы рядом с сигаретами были положены не драгоценные камни, а соответствующие им по объему и огранке кусочки льда. Игорь не мог бы сказать, сколько он просидел в своеобразном ступоре, глядя на злодейски-волшебно опустевший портсигар и мокрые, негодные теперь для курения сигареты. Его привел в себя участливый и обеспокоенный голос Илочки:

- Да что такое с вами, Игорек?

Наверное, она задавала этот вопрос уже не в первый раз, пока смысл ее слов наконец-то пробился в оцепеневшее сознание Игоря. Он поднял на секретаршу глаза, они были такие пустые, что Илочка в испуге вскочила со своего вращающегося креслица.

- Вам плохо?

Игорь захлопнул портсигар, неверным движением опустил его в карман и дрожащей рукой провел по покрытому испариной лбу.

- Голова что-то закружилась, - выдавил он.

Игорь, как сквозь туман, видел подбежавшую к нему секретаршу. Как через ватную стену, слышал ее вопросы, рефлекторно отвечал ей, не осознавая толком, что говорит. Он как-то сразу пришел в себя, обнаружив, что в одной руке держит стакан, наполовину заполненный содовой водой, а в другой - таблетку нежно-зеленого цвета. Секунду он тупо, как прежде на злодейски опустевший портсигар, смотрел на эти предметы, а потом протянул их Илочке.