Поскотин, заинтригованный наглядной демонстрацией искусства профессионального анализа, пытался освоить метод чтения «между строк», но всякий раз зашифрованные в газетных публикациях послания от него ускользали. Последний раз он дважды с карандашом в руках прочёл доклад Андропова на торжественном заседании по случаю шестидесятилетия образования СССР, но ничего, заслуживающего внимания, не обнаружил. Это было тем более досадно, что вечером того же дня, прослушивая на коротких волнах «вражьи голоса», он с завистью внимал западным аналитикам, которые разложив доклад по косточкам, выудили из него немало потаённой информации. «Вот сволочи!» — с досадой думал Герман, зарекаясь впредь читать в газетах что-нибудь помимо заголовков.
Между тем Владлен Меркурьевич раскрыл свой потрёпанный саквояж, извлёк из него картотеку, несколько журналов и постучал костяной указкой по кафедре. Поскотин с трудом расцепил опухшие веки и уставился на профессора, который, сидя перед огромной картой мира, уже разминал свои рассохшиеся голосовые связки протяжным покашливанием. «Есть ли у товарищей офицеров вопросы по международно-правовому режиму Антарктики? — спросил старый полковник. — Если нет, переходим к новой теме. Пишите: „Международно-правовое положение Луны и других небесных тел“». Герман застонал. Сидящие по обе стороны Шурик и Виктор Скоблинцев нецензурно выругались. Рядом в тихом припадке забился Веничка.
Сопровождаемый вздохами и ехидными смешками слушателей, ветеран разведки дошёл до Соглашения о деятельности государств на планетах в пределах Солнечной системы. Когда же он, подробно прокомментировав все пункты соглашения, Герман помутился разумом и ехидно заржал. Владлен Меркурьевич остановился, одним пальцем поправил входящие в моду лекторские очки и уставился на смутьяна.
— Есть вопросы, молодой человек? — участливо спросил полковник.
Поскотин покорно встал и, со скорбным выражением лица уставился на профессора.
— Итак, я вас слушаю, товарищ…
— Поскотин… майор Поскотин. Разрешите вопрос?.. Когда я был в Афганистане, наши союзники между боями часто задавали мне один и тот же вопрос: когда, наконец, их страна сможет присоединиться к Соглашению по совместному использованию Луны и прочих планет?
В аудитории запахло скандалом.
— Гер, а Гер! — со всех сторон шипели доброжелатели, — ещё спроси, когда запустят афганского космонавта?.. Есть ли жизнь на Марсе?.. — неслось с другого конца, — Кто будет заниматься обустройством границ на Луне? — подначивали пограничники.
— Понимаю, товарищ майор… Изволите иронизировать?
— Да где уж, Владлен Меркурьевич! Мы, персоязычные, в этом Институте, как бы, подкидыши. И вся эта разведка, которой нас потчуют с утра до вечера и Антарктида вместе с Луной, также актуальны, как и вести из загробного мира. Вот если бы вы пояснили, каково было отношение Пророка Мухаммеда к освоению небесных светил?
— Самое непосредственное, молодой человек! — прервал его профессор. — Общеизвестно, что Пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и да приветствует, первым использовал Луну в практических целях, для чего разломил сие небесное тело на две половины и продемонстрировал их сомневающимся курайшитам, дабы вовлечь их в веру в единого Бога, хвала Аллаху, Господу миров. Событие то именовано было «Шакку? — л-кама?р» и отмечено в священном Кур'ане, как вы, должно быть уже осведомлены…
Герман был повержен. От его критически-иронического тона не осталось и следа. Особенно его поразило безукоризненное арабское произношение и умение лектора изъясняться витиеватым восточным стилем. Посрамлённый резонёр медленно наливался краской и готов был провалиться сквозь землю.
— Знания лишними не бывают, не так ли, товарищ майор? — с лёгкой улыбкой спросил его бывалый разведчик.
— Так точно, товарищ полковник!
Владлен Меркурьевич недовольно поморщился. Он не любил, когда к нему обращались по званию.
— Полноте, товарищ Поскотин, надеюсь, у вас нет иных вопросов?
Слушатель-резонёр совсем стушевался, но постарался взять себя в руки и задал совсем уже нелепый вопрос:
— А наши когда на Луну полетят? А то американцы на своём «Ровере» чуть ли не половину её территории застолбили.
— Опасаетесь, что нашим космонавтам придётся путешествовать по ночному светилу с американскими визами?
— Что-то вроде того, Владлен Меркурьевич…
На удивление отступление от темы Раздоров встретил с заметным энтузиазмом. Он запустил свои длинные пальцы в картотеку, извлёк из неё две четвертушки листа, бегло просмотрел и сказал, обращаясь ко всем:
— Вопрос с приоритетом в освоении нашего естественного спутника, милостивые государи, остаётся открытым. Не всё так просто в этом подлунном мире. Постарайтесь перечитать всё, что относится к лунным экспедициям так, как я вас учил — между строк, сопоставляя все, ставшие вам известными факты. А в секретной библиотеке возьмите занятную книжку, — полковник опять скользнул взглядом по карточке и продолжил, — книжку под названием «We Never Went to the Moon», — произнёс он по-английски и тут же перевёл, — «Мы никогда не летали на Луну» Билла Кейзинга. Написана эта весьма интересная книга давно и, смею заметить, доставляет пытливому уму изрядное удовольствие…
— Так что, выходит… — воодушевился Герман, — выходит американцы?.. А что же наши учёные, правительство, ЦК, наконец?.. Могли бы решительно…
— Читайте, молодой человек! Читайте, и делайте собственные выводы… — перебил его ухмыляющийся профессор.
Поскотин садился на место почти героем. Друзья поощрительно подмигивали или закатывали глаза, демонстрируя своё одобрение виртуозно поставленным вопросам, а также дерзости, с которой их товарищ приоткрыл закулисье большой политики.
Последний учебный день завершал семинар по спецдисциплине. Тема семинара — «Разведка Министерства финансов США» — была тщательно разжёвана на прошлой лекции «сгоревшим» разведчиком подполковником Крыловым. Он был замечательным рассказчиком, толковым преподавателем и обаятельным человеком. Не менее интересной была и его биография. Крылов некоторое время назад служил под прикрытием журналиста при посольстве в Никарагуа. После года пребывания в стране, Крылова, по воле случая, занесло в соседний Гондурас, где он устроил охоту на агентов ЦРУ, наводнивших страну в период правления военной хунты. Достойный семьянин, спортсмен и заместитель парторга русской колонии, Крылов самозабвенно увлекался этнографией, что послужило причиной его сближения с вождём племени Толупан. Крылов даже начал изучать язык аборигенов хикаке. Польщённый вниманием вождь пообещал любознательному разведчику в качестве жеста доброй воли выдать за него свою дочь, красавицу Маноку. Получив санкцию Центра, разведчик согласился на фиктивный брак и сопутствующий обряд инициации, дабы стать «законным» супругом выпускницы Гарвардского университета, которая подозревалась в связях с американской разведкой. Во время мистического ритуала Крылов изрядно вкусил галлюциногенных грибов, приправленных маринованным кактусом пейотль. Когда же, сморённый трапезой и воскурением ароматических дымов, он, оторвавшись от плоти, отправился на экскурсию в мир древних индейских духов, родственники невесты нанесли на его обнажённое тело восхитительную татуировку, символизирующую несомненные мужские добродетели жениха. Только в гостинице пришедший в себя Крылов смог по достоинству оценить мастерство живописцев тату. На своей груди он обнаружил мрачного стилизованного грифона, на плечах — оскаленную морду росомахи в обрамлении орлиных перьев, а на спине — спаривающегося с подружкой бизона. И если всю эту живопись ещё можно было скрыть под одеждой, то задрапировать огромный фаллос на крыльях, украшающий его крепкую шею, не было никакой возможности. Прервав командировку, любитель-этнограф полгода выводил «наскальные рисунки», но до конца так и не смог от них избавиться. Стоило ему прийти в волнение или слегка выпить — а это увлечение у разведчика появилось после возвращения из Южной Америки — на багровеющей шее начинал проявляться зловещий символ мужского превосходства.
