- Но у меня еще нет своего транспорта. Город всего три дня, как освобожден. Подождите немного. Обеспечу вас в первую очередь… Ну разберите забор, сожгите его. Построим новый.

- Забор! - усмехнулась женщина. - Какой забор? Я уже не только свой забор сожгла, но и пять заборов в окружности…

- Привет, товарищ Морозов! - сказал Стремянной, подходя к столу. - Как работается?

- И не говори! - Морозов с надеждой поднял к нему глаза в припухших веках. - Вот, Клавдия Федоровна, пришла сама военная власть. - Он рукой указал на Стремянного. - Обратимся к ней. Авось поможет.

Женщина поднялась и быстрым, порывистым движением протянула Стремянному руку.

- Шухова Клавдия Федоровна, - сказала она. - Будем знакомы. Вот рассудите нас, товарищ командир!..

Стремянной остановился у края стола между спорящими сторонами, с невольным уважением глядя на эту пожилую женщину, сразу завоевавшую его симпатию.

- Товарищ Шухова - заведующая детским домом, - пояснил Морозов, - требует от нас всего, что положено.

- Правильно, - сказал Стремянной. - Правильно требует.

- Не возражаю, - развел руками Морозов, - но транспорта еще нет. Подвоз не организован. Надо подождать, перебиться как-нибудь…

Шухова посмотрела на него с нескрываемой злостью.

- Я-то могу ждать, товарищ Морозов, - повысила она голос, - я-то сколько угодно могу ждать, но дети ждать не могут! И этого вы никак не хотите понять!..

- А что вам нужно? - спросил Стремянной.

- Да не бог весть что, - сказал Морозов, - всего две машины дров.

Стремянной вынул из планшета записную книжку и карандаш.

- Будут вам дрова, Клавдия Федоровна, давайте адрес.

- Будут!.. - повторила Шухова, тяжело опустилась на стул и громко заплакала, закрыв лицо руками.

Морозов вскочил и подбежал к ней:

- Клавдия Федоровна, что с вами?

Стремянной молчал, понимая, что сейчас никакими словами успокоить ее нельзя.

- Так трудно!.. Так трудно!.. - стараясь подавить рыдания, говорила Клавдия Федоровна. - Силы уже кончаются… Ведь что здесь было!..

- Все скоро войдет в свою колею, товарищ Шухова, - говорил Морозов, неловко придерживая ее за плечи. - Я рад, что вы живы. Большое вы дело сделали. Продовольствием мы ребят уже обеспечили, а дрова сегодня привезут. Ну, вот и хорошо… А дней через десять приходите - у нас уже все городское хозяйство будет на ходу. Увидите!..

Шухова понемногу успокоилась, вытерла слезы и встала.

- Спасибо, большое вам спасибо! - сказала она, обращаясь к Стремянному. - Груз с сердца сняли… Адрес вот здесь, на заявлении. - Она показала на бумагу, лежащую перед Морозовым.

- Не беспокойтесь, найдем, - улыбнулся Стремянной. - Вы очень торопитесь, Клавдия Федоровна?… А то я сейчас тоже еду - могу подвезти вас.

Шухова кивнула головой и вновь опустилась на стул, украдкой вытирая глаза краешком платка.

Не вмешиваясь в разговор, она глядела в окно и, видно, думала о чем-то своем. Но, когда разговор зашел о картинах, она как-то оживилась и стала прислушиваться к беседе.

- Нет, я все-таки думаю, что поискать их стоит, - сказал Морозов. - Уж если в спешке отступления они не успели их вывезти, то спрятать как следует и подавно не успели. Сунули на ходу в какой-нибудь заброшенный сарай или на чердак, там они и лежат. А только мы не знаем…

- Не думаете ли вы, - вдруг сказала Шухова, - что в этом деле могут немного помочь мои старшие ребята? Они в городе каждый уголок знают.

- А ведь верно! - улыбнулся Стремянной. - Ребята для этого самый подходящий народ. Да будь мне тринадцать-четырнадцать лет, я бы за счастье считал, если бы мне доверили участвовать в таком деле!

Морозов кивнул головой:

- Еще бы! Всякому парнишке это лестно, а только лучше таких поручений им не давать. Напорются где-нибудь на мину.

- Что вы! - сказала Клавдия Федоровна. - Эти ребята многое испытали. Двое из них были в партизанском отряде. Что такое мины, им хорошо известно. И все же я им одним доверять такое дело не буду. Пускай с людьми поговорят, разузнают - и хватит с них…

- Разве что так, - согласился Морозов. - А я вот что надумал, товарищ Стремянной: не объявить ли нам, что горсовет просит всякого, кто может сообщить что-либо о местонахождении картин, немедленно сигнализировать. И вообще, поскольку картины в городе, помочь, насколько возможно, в поисках.

Стремянной на секунду задумался.

- Это дело! Я убежден - люди отзовутся… - Он обернулся к Шуховой: - А как по-вашему, Клавдия Федоровна?…

- Конечно, каждый сделает все, что в его силах, - сказала она. - Ну, однако, пора. - Она встала с места. - Ехать так ехать… Товарищ подполковник, а когда вы думаете прислать нам дрова?

- Сегодня же, - ответил Стремянной.

- Только не очень поздно, если можно. Ведь мы с ребятами сами убирать будем.

- Слушаю, товарищ начальник, - прислать не слишком поздно, - улыбаясь, ответил Стремянной и протянул руку Морозову: - До свидания, Сергей Филиппович. А вы еще не собираетесь маленький перерыв сделать? А то поедем в штаб, пообедаем.

Морозов решительно потряс головой:

- Нет, видно, нынче не пообедать. Видели, сколько там народу ожидает?

- Так ведь этак вы до ночи здесь сидеть будете.

- Что ж, и посижу, - Морозов вздохнул. - Время военное. Оперативность нужна.

- Вишь, какой стал! - Стремянной усмехнулся.

Морозов тоже усмехнулся:

- Ладно, ладно, без намеков, товарищ подполковник. Ступай себе, обедай и не искушай меря… А вот найти человека, знающего об укрепрайоне, не теряю надежды… Каждого спрашиваю. Но пока, - он развел руками, - никого нет. Прямо беда!

Шухова и Стремянной вышли из кабинета, а их место заняла очередная посетительница - высокая седая женщина, которая в коридоре рассказывала о своем пропавшем сыне.

В первый же день освобождения города Клавдия Федоровна стала организовывать детский дом. Она договорилась с Морозовым, что временно заберет особняк, в котором жил бургомистр Блинов, - двухэтажный, хорошо сохранившийся дом, недавно капитально отремонтированный. Бургомистр, очевидно, предполагал обосноваться в нем надолго и не жалел затрат.

Мальчиков разместили в нижнем этаже, а девочек - в верхнем. Клавдия Федоровна расположилась в небольшой комнате под лестницей, которая одновременно стала и канцелярией детского дома.

В погребе и сарае Шухова с ребятами обнаружили большие запасы трофейных продуктов. Их вполне должно было хватить до тех пор, пока наладится снабжение.

Вернувшись из городского совета, Клавдия Федоровна скинула платок, ватник и прошла к себе в комнату. Она была очень озабочена. Надо было раздобыть топоры, пилы, сообразить, кого из ребят можно назначить на уборку дров. Размышлять долго было некогда. Она окликнула первую попавшуюся ей Маю Шубину и велела поскорей разыскать Колю Охотникова и еще нескольких ребят. Мая тотчас же побежала во двор.

Вскоре в комнатке Клавдии Федоровны собрались все старшие ребята. Они слушали ее с серьезными и озабоченными лицами.

- Так мы пойдем, Клавдия Федоровна, - сказал Саша Зубавин, высокий белокурый мальчик в очках. Он был очень близорук, и, если хоть на минуту снимал очки, лицо у него становилось растерянным и даже испуганным. - Так мы пойдем, попросим у солдат топоры и пилы. Я думаю, дадут.

- Дадут, конечно. Скажите, что это я прошу и что завтра мы все вернем в целости и сохранности.

Мальчики встали и гурьбой двинулись к двери.

- А вы, Коля и Витя, подождите, - остановила их Клавдия Федоровна. - С вами у меня особый разговор.

Она плотно прикрыла дверь и присела к столу. На лице ее возникло неуловимое, но хорошо знакомое ребятам выражение настороженности и внутреннего напряжения. Они сразу поняли, что разговор будет серьезный.