- А для чего?..
- Накоплю побольше и вложу их в дело.
- Дом купишь и будешь сдавать квартиры, как твой отец?
- Нет. Мы с отцом откроем еще один бар… - Эдмон сказал это очень солидно, как настоящий делец. - Для начала отец доплатит. А потом, когда я заработаю, верну ему долг!..
- И много ты уже накопил?..
Но Эдмон только поджал губы. Он не считал нужным отвечать на такой вопрос.
И остаток пути они прошли молча.
У ворот они расстались. Эдмон пошел домой, а Мадлен сделала еще несколько шагов, чтобы перейти улицу как раз напротив своего дома. Проходя мимо бара, она невольно заглянула в окно. Первый, кого она в баре увидела, был отец. Он стоял у стойки перед Далишаном.
Мадлен открыла дверь и вошла в бар. Кроме отца и хозяина там никого не было. Они разговаривали между собой. По тому, что лицо Далишана покрывали красные пятна, было видно - разговор этот не из приятных.
Мадлен присела за крайний столик, но они даже не обернулись. Отец, который стоял спиной к Мадлен, весь подался вперед. Белая повязка на его голове ослабла и стала сползать. Далишан стоял, вцепившись руками в край стойки. Не мигая, он смотрел в лицо отца, словно пронзал его взглядом своих темных, злых глаз. Его тонкие губы искривились.
- Надо все вспомнить, Густав! - говорил Далишан. - И вам придется это сделать!..
- Мне нечего вспоминать, месье Далишан… Я сказал все, что знаю!..
- О чем они говорили в машине?
- Не имею привычки подслушивать разговоры своих пассажиров!
Далишан наклонился над стойкой и придвинул к Густаву свое лицо.
- Не так уж я глуп, Густав… - проговорил он. - Без вашего участия исчезнуть бумаги не могли!..
- А разве они такие важные, эти бумаги, что вы ими интересуетесь?
Далишан пропустил вопрос мимо ушей.
- Я спрашиваю вас, - повторил он, - как они могли исчезнуть? Кто их вытащил?..
- Налейте-ка мне лучше еще рюмку, месье Далишан!.. Если бы вы были на моем месте, то так же, как и я, ничего бы не видели, кроме своей разбитой машины!..
Далишан взял бутылку, налил рюмку и придвинул ее к Густаву.
- Странная история! - проговорил он уже более спокойно. - Много бы я дал, чтобы раскрыть эту тайну. Я затеял с вами этот разговор, Густав, потому, что доверяю вам. Вы ведь никогда политикой не занимались!..
Густав отпил из рюмки.
- Скажите, месье Далишан, - сказал он, тоже смягчив свой тон. - В этих документах есть для вас что-то опасное?
- К сожалению!.. - кивнул головой Далишан. Теперь он старался быть искренним и чистосердечным, словно переменил свою игру.
- И они попали в руки ваших противников?
- В этом-то все и дело…
- Чего же они от вас требуют?..
- Довольно дорогого выкупа.
- Ну и что вы сделаете?
Далишан страдальчески наморщил лоб и сокрушенно развел руками.
- Придется откупиться, Густав!..
- Нужны большие деньги?..
- Если бы только деньги!.. От меня требуют почти невозможного…
- А если вы откажетесь?..
- Они опубликуют документы. Правда, мне сдается, что они фальшивые…
- Тогда чего же вы боитесь, месье! Я бы на вашем месте ничего не боялся!..
- Если бы я жил на Больших бульварах, - вздохнул Далишан, - я бы только посмеялся над такими требованиями… Но вокруг нас засилье коммунистов. Вчера вечером ко мне пришли двое, - я их видел впервые, - и взяли меня, что называется, за горло. Дали сутки на размышление! Если бы я только знал, кто это все подстроил, я бы сумел с ним рассчитаться!.. Может быть, вы мне поможете, Густав, а?.. Я бы хорошо отблагодарил вас за такую товарищескую услугу.
- Рад бы вам помочь, месье Далишан, но, к сожалению, ничего не знаю. Вы представляете себе, в каком я тогда был состоянии, - оглушен, ранен, потрясен всем происшедшим.
В этот момент Мадлен кашлянула, и отец сразу оглянулся.
- А, это ты, девочка!.. Подойди-ка сюда!
Мадлен подошла.
- Добрый день, месье Далишан! - поздоровалась она.
- Здравствуй, Мадлен, - ответил он. - Не знаешь ли, где Эдмон?..
- Пошел домой.
- А-а, хорошо! Люблю, когда дети вовремя возвращаются домой. Не приходится за них беспокоиться. Может, налить тебе чашечку кофе?
- Нет, спасибо, - сказала Мадлен.
Отец потрепал ее по волосам.
- Неплохая у меня дочка, как вы считаете, месье Далишан?
- Я с вами согласен.
- И знаете, к кому она неравнодушна? - Отец задержал ладонь на голове Мадлен. - К Жану Шантелье! Как вам это нравится?
Чашка чуть дрогнула в руке Далишана.
- Ну что ж, - усмехнулся он, - у вас будет прекрасный родственник!
- А когда отпустят Жака? - вдруг выпалила Мадлен, хотя секунду назад клялась себе, что не откроет рта. Разговор неожиданно принял такой оборот, что она невольно не смогла удержаться.
На короткое мгновение наступила тишина. Отец застыл на месте, сжимая рюмку в руке. На лбу у Далишана выступил пот. Заданный прямо в упор вопрос явился для него неожиданным, и рассеянные было Густавом подозрения вновь охватили его.
Но в это время на его стойке зазвонил телефон. Далишан долго слушал, отвечал односложно, а потом вдруг сердито выругался и бросил трубку.
- Неприятности? - спросил его Густав.
- В жизненной борьбе, мой друг, бывают не только удачи, - проговорил он, и глаза его недобро блеснули. - Иногда нужно отступить. Но это еще не значит, что ты потерпел поражение…
Густав старался понять, на что намекает Далишан, но тот уже прекратил свои словоизлияния, занял обычное место за стойкой и с бесстрастным лицом перетирал рюмки.
- Ты поступила очень неосторожно, Мадлен! - сказал Густав, когда они вместе вышли из бара. -
Одно необдуманное слово может принести Жаку непоправимый вред!..
Мадлен ничего не ответила. Чувствуя всю тяжесть своей вины, она как-то сразу поникла и ссутулилась. Конечно, ей не следовало вмешиваться в разговор старших!..
Они уже дошли до своего дома, как вдруг отец оборвал фразу на полуслове и остановился. Он пристально уставился на противоположную сторону улицы. Что-то неожиданно привлекло там его внимание. Удивившись, что отец замолчал, не договорив, Мадлен взглянула на него, а потом тоже стала всматриваться вдаль, туда, куда был направлен взгляд Густава. Она старалась понять, что он там увидел.
Вдруг она испуганно схватила отца за руку.
- Жак?!.
- Да, это, кажется, Жак! - проговорил Густав.
Знакомый синий пиджачок, короткие брюки, подпрыгивающая походка. Мальчик явно торопился. Теперь он почти бежал. Конечно, это Жак!..
- Жак!.. - на всю улицу крикнула Мадлен.
Услышав ее крик, мадам Дюбуа тотчас выбежала из своего магазина.
- Жак вернулся!.. - всплеснула она руками.
И вот уже Густав крепко сжал Жака в своих объятиях:
- Ты жив, старина! Вот здорово!..
- Как будто жив! - улыбнулся одними глазами Жак. Он прижался к Густаву, а сам все поглядывал на Мадлен. И Мадлен не сводила с него глаз, но подойти к нему поближе почему-то стеснялась. Как будто отвыкла от Жака и он стал ей совсем чужой.
Ну и похудел же он за эти дни!.. Даже глаза ввалились. И так бледен, как больной. У Мадлен невольно защемило сердце.
- Где же ты был все время? - смущенно спросила она, и щеки ее порозовели.
- Жил в какой-то квартире, - ответил Жак.
- С решетками на окнах?
- Нет, решеток там не было… Была только сетка.
Мадлен про себя подумала: разве сетку нельзя было разорвать? Но спросить его об этом не удалось. Жаком полностью завладели женщины: мадам Дюбуа, консьержка и еще подоспевшие в это время соседки по дому.
- Кто тебя похитил?
- Как тебя схватили?
- На какой улице ты жил?
Вопросы так и сыпались на Жака, и он едва успевал на них отвечать.
- Не знаю, где жил, - сказал он. - Меня возили по городу, а потом выпустили из машины на Больших бульварах.
- И ты пришел оттуда пешком?
- Ну, довольно с него сейчас вопросов! - остановил Густав взбудораженных женщин. - Беги, дружок, скорей домой, обрадуй свою мать!.. Надо послать телеграмму отцу, ведь он сейчас в Лотарингии.
