Немного о работе ЖВВС

Было похоже на школу. Не знаю, думала ли Мэдди так же; она училась не в швейцарской школе-интернате, а в гимназии в Манчестере, и даже не подумывала о поступлении в университет. Даже учась в школе, она каждый день возвращалась домой, и ей не приходилось делить комнату с двенадцатью девочками или спать на соломенном матрасе, сложенном из трех частей, будто набор диванных подушек. Мы звали их сухарями. Но все всегда были до того уставшими, что им было все равно; руку отдала бы на отсечение, чтобы иметь при себе здесь хотя бы такой матрас. Те суетливые осмотры комплектации, которые они заставляли делать, где тебе приходилось раскладывать все свои мирские пожитки в произвольном, но определенном порядке на сложенном одеяле, были похожи на складывание мозаики, и если ты ошибалась на миллиметр, с тебя снимали баллы — чем не школа? И сленг, и упражнения по строевой подготовке, и скучные обеды в униформе, даже несмотря на то, что у отряда Мэдди поначалу не было униформы. Они все носили голубые кардиганы, как у девочек с Гайдовского движения¹⁵ (Гайды не носили голубые кардиганы Военных сил, но вы понимаете, что я имею в виду).

Мээди поначалу распределили в Оаквэй, поближе к дому. Это был поздний 1939 — начало 1940. Сидячая война. Не происходило ничего особенного.

По крайней мере, не в Британии. Мы обкусывали ногти, продолжая тренироваться.

Ждать.

Телефонистка

— Эй ты! Девушка в голубом кардигане!

Пять девушек в наушниках отвернулись от своих коммутаторов, указывая себе на грудь и молчаливо спрашивая: «Я?».

— Да, ты! Рядовой авиации Бродэтт! Что ты здесь делаешь? Ты же лицензированный радио-оператор!

Мэдди указала на свои наушники и передний шнур, который она собиралась подключать.

— Убери эту чертовщину и отвечай.

Мэдди повернулась к коммутатору и хладнокровно подключила шнур. Она повернула соответствующие ключи и заговорила прямо в наушники:

— Капитан группы теперь вы, сэр. Можете приступать, — после чего сняла наушники и повернулась к троллю, который ждал ответа. Это был главный летный инструктор эскадрильи Королевских Воздушных сил в Оаквэй, человек, принимавший у Мэдди экзамен по летному мастерству год назад.

— Простите, сэр. Меня направили сюда, сэр. (Я уже говорила, что происходящее было похоже на школу?)

— Направили! Да у вас даже униформы нет!

Пять дежурных женщин-рядовых авиации поправили свои голубые кардиганы.

— Нам еще не выдали полный комплект униформы, сэр.

— Направили! — повторил офицер. — С завтрашнего дня переходишь в радиоуправление, рядовая Бродэтт. Помощник оператора заболел гриппом. — Он поднял наушники с ее рабочего места и ненадежно нацепил их на свою огромную голову. — Соедини меня с административным отделом ЖВВС, — скомандовал он. — Хочу поговорить с вашим начальником отдела.

Мэдди нажала на клавиши и подключила провода, и он отдал соответствующее распоряжение с ее же телефона.

Радистка

— Курсант вызывает землю, курсант вызывает землю, — послышалось из учебного самолета. — Положение неопределенное, впереди в восточном коридоре трехсторонний водоем.

— Земля вызывает курсанта, — ответила Мэдди. — Это озеро или водохранилище?

— Повторите.

— Озеро или водохранилище? Трехсторонний водоем.

После кратковременного молчания Мэдди подсказала:

— У водохранилища с одной стороны плотина.

— Курсант вызывает землю. Подтверждаю водохранилище.

— Это Ледисвелл? Зенитное заграждение Манчестера на десять часов и Маклсфилд на восемь?

— Курсант вызывает землю. Позиция установлена. Направляюсь к Ледисвел, чтобы вернуться в Оаквэй.

Мэдди вздохнула.

— Земля вызывает курсанта, свяжитесь с нами по достижении цели.

— Будет сделано.

Мэдди покачала головой, некрасиво ругаясь себе под нос.

— Матерь Божья! Неограниченный обзор! Неограниченный обзор, за исключением огромного грязного города на северо-западе! Огромного грязного города, на триста футов окруженного несколькими сотнями серебряных водородных баллонов размером с автобус! Как, прости Господи, он надеется найти Берлин, если не может отыскать даже Манчестер?

В радиорубке повисла тишина. Затем офицер мягко сказал:

— Ожидайте указаний, рядовая Бродэтт, вы все еще на связи.

—

— Бродэтт, постойте.

Мэдди и всем остальным было сказано идти домой. Или возвращаться в свои казармы для вечернего отдыха. В тот день стояла до того ужасная погода, что на улицах зажгли бы фонари, если бы не боялись, что их заметят вражеские самолеты, хоть они и не могли летать в такой мгле. У Мэдди и других членов ЖВВС все еще не было униформы, но так как на дворе шла зима, им выдали пальто Королевских Воздушных Сил — мужские шинели. Теплые, непромокаемые, но странные. Казалось, будто на тебе палатка надета. Мэдди крепко прижимала свое пальто к бокам, когда с ней говорил офицер, стоя смирно и надеясь, что она выглядит меньше, чем ей кажется. Чтобы тот смог догнать ее, она остановилась на деревянном настиле, сооруженном поверх бетона, потому что кругом было настолько мокро, что, наступи в лужу, вода заливалась бы в ботинки.

— Вы говорили сегодня утром с моими парнями, которые тренируются в Велингтоне? — спросил офицер.

Мэдди сглотнула. Она отбросила все правила протокола, чтобы десять минут вести этих парней через ущелье в нависших облаках, молясь, чтобы они безоговорочно следовали ее инструкциям, и надеясь, что она не направляет их прямо во взрывающиеся стальные натяжения, привязанные к противозенитным установкам для отпугивания вражеских самолетов.

— Да, сэр, — хрипло призналась она, высоко подняв подбородок. Воздух был до того влажный, что у нее волосы прилипли ко лбу. Она стояла, съежившись в ожидании трибунала.

— Эти ребята обязаны вам жизнью, — сказал он Мэдди. — Они еще не до конца оснащены и летают без карт. Мы вообще не должны были выпускать их утром в небо.

— Спасибо, сэр, — выдохнула Мэдди.

— Они живы только благодаря вам. Меня волнует один вопрос: вы вообще знаете, как выглядит взлетная полоса с воздуха?

Мэдди едва заметно улыбнулась.

— У меня есть лицензия пилота уровня А. Все еще действующая. Но, конечно же, с августа я не летала.

— О, да я вижу!

Начальник эскадрильи КВС отправился с Мэдди в столовую на той стороне поля. Ей пришлось практически бежать, чтобы не отставать от него.

— Получала лицензию здесь, в Оаквэй? В Гражданской гвардии военно-воздушных сил?

— Да, сэр.

— Можешь быть инструктором?

— Нет, сэр. Но я летала ночью.

— А вот это интересно! С помощью туманной гряды?

Он имел в виду яркие газовые лампы вдоль взлетной полосы или на ее противоположной стороне, с помощью которых можно было ориентироваться в плохую погоду.

— Два или три раза. Совсем нечасто, сэр.

— Значит, ты видела взлетную полосу с воздуха. И даже в темноте! Отлично...

Мэдди ждала. Она действительно не представляла, что этот мужчина собирался сказать.

— Если собираете говорить людям, что вы, черт побери, лучше знаете, как выглядит взлетная полоса, то вам стоит посмотреть на нее из кабины бомбардировщика Велингтон. Не желаете полетать?

— Ох, конечно же, сэр, спасибо, сэр!

(Видите, все точно, как в школе.)

Кукловоды

В ЖВВС занимались не этим. Но именно так они называли тех, кто взлетал в небо, просто чтобы взлететь, и не прикладывал ни малейших усилий, чтобы сделать полет успешным. Но, возможно, Мэдди больше напоминала второго пилота, а не кукловода.

«Не думаю, что вы сбросили гирокомпас».

«Он сказал повернуть на 270 градусов. Вы повернули на восток».

«Смотрите в оба, парни, севернее на три часа самолет, на тысячу футов ниже».