Бен, слушая все это, кивал:

– Я продолжал шарить в дыму руками, понимаете? Больше ничего не делал, только шарил, словно хотел пожать кому-то руку. Ты схватил одну, Майк. Чертовски хорошо, что ты ее схватил, Майк. Я думаю, если б не схватил, мы бы тебя не нашли.

– Вас, парни послушать, так наш клубный дом гораздо больше, чем на самом деле, – заметил Ричи. – Вы ходили, искали. А там каждая стена всего в пять футов.

Повисла тишина, и все смотрели на Билла, который задумчиво хмурился.

– О-он бы-ыл бо-ольше, – наконец заговорил он. – Т-так, Бен?

Бен пожал плечами:

– Точно, больше. Если, конечно, дело не в дыме.

– Это не дым, – возразил Ричи. – Перед тем как все произошло – перед тем как мы вышли, – я, помнится, подумал, что он не меньше бального зала в кино. В одном из этих мюзиклов. Вроде «Семи невест для семи братьев». Я едва мог разглядеть Майка у противоположной стены…

– Перед тем как вы вышли? – переспросила Беверли.

– Ну… вроде того… я хочу сказать…

Она схватила Ричи за руку:

– Это случилось, да? Правда случилось! Вам было видение, как в книге Бена! – Она просияла. – Это правда случилось?

Ричи посмотрел на свои ноги, потом на Майка. Увидел, что с колена вельветовых брюк Майка вырван клок и его джинсы порваны на обоих коленях. Сквозь дыры проглядывали кровоточащие ссадины.

– Если это называется видением, упаси меня Бог от еще одного. Ничего не знаю насчет нашего Кингфиша 98, но когда я спускался туда, дыр на штанах не было. А они, между прочим, почти новые. Мамаша меня за них взгреет.

– Что произошло? – одновременно спросили Бен и Эдди.

Ричи и Майк переглянулись. Потом Ричи спросил:

– Беви, сигареты есть?

У нее нашлись две, завернутые в тряпицу. Ричи сунул одну в рот, Бев дала ему прикурить, но после первой затяжки он так закашлялся, что отдал сигарету ей.

– Не могу. Извини.

– Это было прошлое, – сказал Майк.

– Хрена с два, – возразил Ричи. – Не просто прошлое. Давнишнее прошлое.

– Да, правильно. Мы остались в Пустоши, но Кендускиг пробегал милю в минуту. Глубокий. Чертовски бурный. В нем плавала рыба. Думаю, лосось.

– М-мой о-отец го-о-оворит, ч-что з-здесь да-аавно у-уже нет ры-ыбы и-из-за с-сточных вод.

– Мы перенеслись в совсем далекое прошлое. – Ричи неуверенно оглядел всех. – Думаю, на миллион лет, не меньше.

Ему ответило гробовое молчание.

– Но что случилось? – наконец выговорила Беверли.

Ричи чувствовал, как слова поднялись к горлу, но, когда попытался выпустить их наружу, почувствовал, что его снова вырвет.

– Мы видели приход Оно, – все-таки выжал он из себя. – Я думаю, именно это.

– Господи, – пробормотал Стэн. – Господи.

Что-то резко пшикнуло – Эдди воспользовался ингалятором.

– Оно пришло с неба, – подхватил Майк. – Ничего такого я больше увидеть не хочу. Что-то пылало так ярко, что мы не могли на него смотреть. Это что-то разбрасывало молнии и гремело громом. Шум… – Он покачал головой и посмотрел на Ричи. – Ревело так, словно наступил конец света. А когда эта хрень упала на землю, начался лесной пожар. На том для нас все и закончилось.

– Это был звездолет? – спросил Бен.

– Да, – ответил Ричи.

– Нет, – ответил Майк.

Они переглянулись.

– Да, пожалуй, он, – поправился Майк.

И одновременно скорректировал свой ответ и Ричи:

– Нет, не думаю, что звездолет, знаете ли, но…

Они опять переглянулись. В некотором замешательстве.

– Говори ты, – предложил Ричи Майку. – Думаю, мы про одно и то же, но они не врубаются.

Майк откашлялся в кулак и обвел остальных почти что виноватым взглядом.

– Я не знаю, как мне это рассказать.

– По-о-опробуй, – предложил Билл.

– Что-то пришло с неба, но не совсем звездолет. И не метеорит. Скорее… ну… Ковчег Завета Господнего, из Библии, с Духом Божьим в нем… только без всякого Бога. Чувствуя Оно, наблюдая за его приходом, ты знал, что добра от него не жди, что Оно – это зло.

Майк посмотрел на них.

Ричи кивнул.

– Оно пришло… извне. У меня возникло такое чувство. Извне.

– Откуда – извне, Ричи? – спросил Эдди.

– Извне всего, – ответил тот. – И когда Оно спускалось… образовалась самая большая дыра, какую можно увидеть в жизни. Оно превратило большой холм в дырку от пончика, во что-то такое. Оно приземлилось там, где сейчас центральная часть Дерри.

Он оглядел всех.

– Усекли?

Беверли бросила недокуренную сигарету, растоптала каблуком.

– Оно всегда было здесь, – продолжил Майк, – с незапамятных времен… до того как вообще появились люди, разве что тогда они обитали в Африке, прыгали по деревьям и жили в пещерах. Кратер исчез, вероятно, в ледниковый период, когда долина стала глубже, а кратер заполнился валунами и землей, которые тащил с собой ледник… но Оно уже тогда было там, спало, возможно, дожидаясь, пока растает лед, дожидаясь, когда придут люди.

– Вот почему Оно использует канализационные коллекторы и дренажные тоннели, – вставил Ричи. – Для Оно они что автострады.

– Вы не видели, как выглядело Оно? – резким, чуть охрипшим голом спросил Стэн Урис.

Майк и Ричи покачали головами.

– Сможем мы побить Оно? – в наступившей тишине спросил Эдди. – Если Оно такое?

Ему никто не ответил.

К тому времени, когда Ричи заканчивает, они все кивают. Эдди кивает вместе со всеми, вспоминает вместе со всеми, когда боль внезапно простреливает вверх по левому предплечью. Простреливает? Нет. Разрывает левое предплечье: такое ощущение, будто кто-то пытается заточить на кости ржавую пилу. У Эдди перекашивает лицо, он сует руку во внутренний карман пиджака, перебирает пузырьки, ищет нужный на ощупь, достает экседрин. Отправляет в рот две таблетки, запивает джином со сливовым соком. Боль в руке целый день то появлялась, то исчезала. Поначалу он списывал боль на бурсит 99: такое иногда с ним случалось в дождливый день. Но по ходу рассказа Ричи у него всплывают новые воспоминания, и он понимает, откуда боль. «Мы уже идем не по Аллее памяти, – думает Эдди. – Это все больше и больше похоже на Лонг-Айленд-экспрессуэй».

Пятью годами раньше, на обычной диспансеризации, (Эдди проходил обычную диспансеризацию каждые полгода) врач между делом отметил: «У тебя тут давний перелом, Эд… упал с дерева мальчишкой?»

«Что-то вроде этого», – согласился Эдди, но не потрудился сказать доктору Роббинсу, что его мать, без сомнения, упала бы замертво от кровоизлияния в мозг, если б увидела или услышала, что ее Эдди лазает по деревьям. По правде говоря, он и не смог бы точно вспомнить, как сломал руку. Это не казалось чем-то важным (хотя теперь Эдди находит такое отсутствие интереса весьма странным – он, в конце концов, человек, который очень трепетно воспринимает каждый чих или изменение цвета стула). Но это старый перелом, сущая безделица, случившаяся с ним давным-давно, в детстве, которое он едва помнил, да и вспоминать не хотел. Перелом давал о себе знать во время длительных поездок в дождливый день, но пара таблеток аспирина приводили все в норму. Никаких проблем.

Однако теперь это не та боль, которая легко снимается аспирином; теперь какой-то безумец точит ржавую пилу, выбивает какой-то ритм на кости, и он помнит, что такие же ощущения были у него в больнице, особенно поздно вечером, в первые три или четыре дня после случившегося. Он лежал в постели, потея в летнюю жару, дожидаясь, когда же медсестра принесет таблетку, слезы беззвучно скатывались по щекам в ушные раковины, и он думал: «Будто какой-то псих затачивает в моей руке пилу».

«Если это Аллея воспоминаний, – думает Эдди, – то я готов обменять ее на одну большую мозговую клизму: пусть прочистит мозг, как толстую кишку».