Она замолчала. Билл смотрел на нее. Он, похоже, успокоился, но Ричи охватил страх. Он подумал, что они могут лишиться шанса (если он у них и был) найти способ добраться до твари, которая убила Джорджи Денбро и других детей, добраться до Оно и убить Оно. «Семь, – думал Ричи, – это магическое число. Нас должно быть семеро. Только так, а не иначе».

Где-то запела птица; замолчала; запела вновь.

– Хо-о-орошо. – Ричи облегченно выдохнул. – Но к-к-кто-то должен остаться на-аверху. Кто хо-очет?

Ричи думал, что Эдди или Стэн наверняка вызовутся добровольцами, но Эдди ничего не сказал. И Стэн молчал, бледный и насупленный. Майк сунул большие пальцы за ремень, как Стив Маккуин в сериале «Взять живым или мертвым», и двигались только его глаза.

– Ну, ч-ч-что же вы? – добавил Билл, и Ричи понял, что теперь все серьезно – к этому подвели страстная речь Бев и суровое, слишком взрослое лицо Билла. Обряд этот – еще один шаг на их пути, возможно, такой же опасный, как его с Биллом экспедиция в дом 29 по Нейболт-стрит. Они это знали… и никто не отступился. Внезапно Ричи почувствовал, что очень гордится ими, очень гордится, что он среди них. После стольких лет, когда его не брали в расчет, теперь он вошел в число главных действующих лиц. Наконец-то без него не могли обойтись. Он не знал, остаются они неудачниками или нет, но в том, что они единое целое, сомнений не было. Они друзья. Чертовски близкие друзья. Ричи снял очки и энергично протер стекла подолом рубашки.

– Я знаю, что делать. – С этими словами Бев достала из кармана книжицу спичек. Переднюю обложку украшали фотографии (такие маленькие, что рассмотреть их без увеличительного стекла не представлялось возможным) претенденток на титул «Мисс Рейнгольд» 93 1958 года. Беверли зажгла одну спичку и тут же ее задула. Оторвала еще шесть и добавила к сгоревшей. Встала к ним спиной, а потом повернулась лицом, держа правую руку перед собой. Из сжатого кулака торчали белые концы семи спичек. – Тяните. – Она сунула руку Биллу под нос. – Тот, кому достанется сгоревшая спичка, останется наверху и вытащит остальных, если они начнут давать дуба.

Билл встретился с ней взглядом.

– Т-так в‐вот че-его т-ты хо-очешь?

Она улыбнулась, и от этой улыбки ее лицо сделалось ослепительно красивым.

– Да, большой болван, именно этого я и хочу. А как насчет тебя?

– Я лю-ю-юблю тебя, Б-Бев, – ответил Билл, и ее щеки запламенели.

Билл же этого вроде бы и не заметил. Он внимательно изучал концы спичек, торчащие из ее сжатого кулака и наконец потянул за один. Ему досталась спичка с синей, несгоревшей головкой. Бев повернулась к Бену и предложила выбрать одну из шести оставшихся.

– Я тоже люблю тебя, – просипел Бен. Лицо обрело цвет спелой сливы, казалось, его сейчас хватит удар. Но никто не рассмеялся. Где-то в глубинах Пустоши опять запела птица. «Стэн может сказать, какая именно», – рассеянно подумал Ричи.

– Спасибо, – улыбнулась Бев, и Бен вытянул спичку. С синей головкой.

Она предложила спички Эдди. Тот улыбнулся, очень застенчиво, невероятно нежной и такой ранимой улыбкой:

– Что ж, я тоже люблю тебя, Бев, – и наобум вытянул спичку. С синей головкой.

Оставшиеся четыре спичечных конца в сжатом кулаке Бев протянула Ричи.

– Ах, как ше я лублу вас, мисс Скавлет! – проорал Ричи во всю мощь своих легких, рассылая губами воздушные поцелуи. Беверли лишь смотрела на него, чуть улыбаясь, и Ричи вдруг охватил стыд. – Я правда люблю тебя, Бев. – Он коснулся рукой ее волос. – Ты крутая.

– Спасибо, – ответила она.

Он вытащил спичку и посмотрел в полной уверенности, что ему досталась сгоревшая. Он ошибся.

Беверли предложила спички Стэну.

– Я люблю тебя. – С этими словами он вытащил спичку из ее кулака. С синей головкой.

– Ты или я, Майк. – Она повернулась к Майку, предлагая вытащить одну из двух оставшихся.

Он шагнул к ней.

– Я не так хорошо знаю тебя, чтобы любить, но все равно люблю. Наверное, ты могла бы преподать моей матери уроки крика.

Все рассмеялись, и Майк вытащил спичку. Тоже несгоревшую.

– Похоже, о-оставаться в‐все ра-авно те-ебе, Бев, – указал Билл.

Смущенная – столько шума, и все зря, – Беверли разжала кулак.

Все увидели, что и у последней спички синяя, несгоревшая головка.

– Т-ты по-одменила с-спички! – возмущенно воскликнул Билл.

– Нет. – Никакого негодующего протеста, что могло бы вызвать подозрения, только крайнее изумление. – Честное слово, не подменяла.

Потом она показала им свою ладонь. Они все увидели чуть заметное пятнышко сажи, оставленное сгоревшей спичечной головкой.

– Билл, матерью клянусь!

Билл еще пару секунд смотрел на нее, потом кивнул. По общему молчаливому согласию все семеро вернули спички Биллу. Семь штук, с синими головками. Стэн и Эдди принялись шарить по земле под ногами, но сгоревшей спички не нашли.

– Я не подменяла спичку, – повторила Беверли, ни к кому не обращаясь.

– Так что же нам теперь делать? – спросил Ричи.

– Мы в‐в-все спустимся вниз, – ответил Билл. – Потому что и-именно э-это от нас т-требуется.

– А если мы все отключимся? – спросил Эдди.

Билл посмотрел на Беверли.

– Е-если Бе-е-ев го-оворит п-п-правду, а о-она го-оворит п-п-правду, не о-о-отключимся.

– Откуда ты знаешь? – спросил Стэн.

– З-знаю, и-и-и в‐все.

Вновь запела птица.

Бен и Ричи спустились первыми, остальные начали передавать им камни. Ричи брал их и отдавал Бену, который выкладывал каменный круг на земляном полу клубного дома, по центру.

– Достаточно, – наконец решил Бен. – Этого хватит.

Остальные тоже спустились вниз, каждый с охапкой зеленых веток, порубленных топориком Бена. Последним – Билл. Он закрыл потайную дверцу и откинул закрепленное на петлях узкое окно.

– В-в-вот. Э-это на-аша ды-ымовая яма. У н-нас е-есть ра-астопка?

– Можете воспользоваться этим, если хотите. – Майк достал из кармана мятую книжку комиксов Арчи. – Я ее уже прочитал.

Билл одну за другой вырывал станицы, медленно и степенно. Другие сидели у стены, колено к колену, плечо к плечу, наблюдали, молчали. Напряжение нарастало.

Билл положил на бумагу маленькие веточки, посмотрел на Беверли:

– У те-е-ебя е-есть с-спички.

Она чиркнула одной, маленький желтый огонек вспыхнул в густом сумраке.

– Наверное, эта хрень все равно не загорится. – Ее голос слегка дрожал, и она поднесла спичку к бумаге в нескольких местах. Когда пламя почти добралось до пальцев, бросила спичку в середину маленького костра.

Потрескивая, взметнулись желтые языки пламени, выхватывая из сумрака их лица, с которых разом ушла напряженность, и в этот момент Ричи целиком и полностью поверил в правдивость индейской истории Бена, подумал, что так оно и было в те далекие дни, когда следовавшие за стадами бизонов (такими огромными, что от горизонта до горизонта покрывали землю, которая сотрясалась от их топота) индейцы знали о белом человеке только понаслышке или из легенд. В этот момент Ричи мог представить себе индейцев, кайова, или пауни, или как они там назывались, сидящих в дымовой яме, колено к колену, плечо к плечу, наблюдающих, как языки пламени вгрызаются в зеленое дерево, покрывая его горячими язвами, прислушиваясь к слабому, но устойчивому шипению сока, выпаривающегося из влажных веток, ожидая появления видения.

Да, сидя здесь, он мог во все это поверить… и глядя на серьезные лица своих друзей, которые пристально смотрели на языки пламени и обугливающиеся страницы, вырванные из комикса Арчи, принесенного Майком, Ричи видел, что они тоже в это верят.

Ветки занялись. Клубный дом начал заполняться дымом. Часть его, белая, как хлопковые дымовые сигналы в каком-нибудь вестерне с Рэндольфом Скоттом или Оди Мерфи, которые показывали по субботам, уходила через дымовое отверстие. Но, поскольку наверху воздух практически застыл, большая часть дыма оседала внизу. От его едкости жгло глаза и першило в горле. Ричи услышал, как дважды кашлянул Эдди, сухо, словно одна доска упала на другую… и вновь воцарилась тишина. «Не следует ему тут быть», – подумал он… но при этом чувствовал, что здесь Эдди самое место.