– Потом мы прошли мимо, – продолжил Майк. – Поднялись по холму на Главную улицу. И я увидел его снова, он опять раздавал воздушные шарики детям. Только многие дети брать их не хотели. Некоторые, совсем маленькие, плакали. Я не мог понять, как он сумел добраться сюда так быстро. Даже подумал, что клоунов, наверное, два, понимаете, и одеты они одинаково. Команда. Но когда он повернулся ко мне и вновь помахал мне рукой, я понял, это он. Тот же самый человек.

– Он не человек, – возразил Ричи, и Беверли содрогнулась. Билл обнял ее, и она с благодарностью на него посмотрела.

– Он помахал мне рукой… а потом подмигнул. Как будто у нас был общий секрет. Или… или, возможно, он в курсе, что я его узнал.

Билл убрал руку с плеч Беверли.

– Ты его у-у-узнал?

– Думаю, да, – кивнул Майк. – Мне надо кое-что проверить, прежде чем ответить наверняка. У моего отца есть фотографии… он их собирает… послушайте, вы здесь часто играете, да?

– Конечно, – ответил Бен. – Потому-то мы и строим клубный дом.

Майк снова кивнул.

– Я проверю и посмотрю, прав ли я. Если прав, принесу эти фотографии.

– С-старые фотографии? – спросил Билл.

– Да.

– Ч-что еще?

Майк открыл рот и снова закрыл. В неуверенности огляделся, потом все-таки решился.

– Вы подумаете, что я чокнутый. Чокнутый или вру.

– Т-ты ду-умаешь, ч-что м-мы чо-окнутые?

Майк покачал головой.

– Можешь поспорить, что нет, – подал голос Эдди. – У меня много чего не так, но я не ку-ку. Думаю, что нет.

– Да, – согласился Майк. – Ты не чокнутый.

– И м-мы н-не ду-умаем, ч-что т-ты п-п-п-псих.

Майк еще раз оглядел всех, откашлялся.

– Я видел птицу. Два-три месяца тому назад. Я видел птицу.

Стэнли Урис повернулся к Майку:

– Что за птицу?

– Она выглядела как воробей, – с явной неохотой заговорил Майк, – отчасти, но и как малиновка. С оранжевой грудкой.

– И что такого ты заметил в этой птице? – спросил Бен. – В Дерри птиц много. – Но, судя по голосу, ему было не по себе, и, взглянув на Стэна, Майк понял, что Стэн вспоминает случившееся с ним в Водонапорной башне и то, как он переломил ход событий, начав выкрикивать названия птиц. Но Стэн напрочь забыл о своих воспоминаниях, стоило Майку продолжить.

– Эта птица была больше дома на колесах.

Он оглядывал их потрясенные, изумленные лица. Ждал смеха, но никто не засмеялся. Стэн выглядел так, будто его хватили по голове кирпичом. Лицо побледнело настолько, что обрело цвет приглушенных ноябрьских солнечных лучей.

– Клянусь, это правда. Это была гигантская птица, вроде тех птиц из фильмов ужасов, которые считаются доисторическими.

– Да, как в «Гигантском когте» 78, – вставил Ричи. Он думал, что птица выглядит очень уж ненастоящей, но к тому времени, когда она добралась до Нью-Йорка, так разнервничался, что высыпал часть попкорна вниз, через ограждение балкона кинотеатра «Аладдин». За такое Фокси Фоксуорт мог бы вышвырнуть его из зала, но фильм все равно закончился. Иногда тебе дают под зад, но, как сказал Большой Билл, случается, пинка даешь ты.

– Но она не выглядела доисторической. И она не напоминала тех птиц, как-они-там-называются, о которых рассказывали истории древние греки и римляне.

– Ру-у-ух? – предположил Билл.

– Точно. Не такая была птица. Я же говорю, что-то среднее между воробьем и снегирем. Двумя самыми распространенными птичками. – И Майк нервно рассмеялся.

– Г-г-где…

– Расскажи нам, – попросила Беверли, и, собравшись с мыслями, Майк рассказал. Рассказывая, наблюдая, как на их лицах отражались тревога и испуг, но не недоверие или насмешка, он ощущал, будто тяжелая ноша скатывается с плеч. Как Бен с мумией, или Эдди с прокаженным, или Стэн с утонувшими мальчиками, он видел нечто такое, что свело бы взрослого с ума, не ужасом увиденного, а нереальностью происходящего, не поддающегося никакому логическому объяснению. С другой стороны, взрослые зачастую игнорируют не поддающееся объяснению. Лицо Илии сгорело дочерна от света Божьей любви, или Майк так понял; но Илия был стар, когда это случилось, и, возможно, это все изменило. Разве еще один из библейских персонажей, молодой, почти ребенок, не начал бороться с ангелом на равных?

Он увидел птицу и продолжил жить, как и прежде; встроил эти воспоминания в свой взгляд на мир. А в таком возрасте взгляд этот необычайно широк. Но случившееся с ним в тот день тем не менее затаилось в темных уголках его сознания, и иногда во сне он убегал от этой жуткой птицы, которая накрывала его своей тенью. Некоторые из этих снов он помнил, другие – нет, но сны не уходили, словно тени, которые двигались сами по себе.

Сколь мало он забыл и как сильно та история давила на него (когда он занимался повседневными делами: помогал отцу, ходил в школу, катался на велосипеде, выполнял поручения матери, ждал появления негритянских рок-групп в программе «Американская эстрада»), определилось прежде всего облегчением, которое он испытал, поделившись с другими. А рассказав все, Майк понял, что впервые позволил себе подумать об этом с того раннего утра у Канала, когда он увидел те странные бороздки… и кровь.

Майк рассказал о птице на старом Металлургическом заводе и о том, как залез в трубу, чтобы укрыться от нее. В тот же день, только позже, трое Неудачников – Бен, Ричи, Билл – шагали к публичной библиотеке Дерри. Бен и Ричи поглядывали по сторонам, опасаясь нарваться на Бауэрса и компанию, но Билл смотрел под ноги, хмурясь, поглощенный своими мыслями. Примерно через час после своего рассказа Майк ушел, сказав, что отец просил его прийти к четырем, чтобы собрать горох. Беверли, по ее словам, надо было зайти в магазин и приготовить обед отцу. У Эдди и Стэна тоже нашлись дела. Но прежде чем разойтись, они начали рыть то, чему предстояло стать – окажись Бен прав – их подземным клубным домом. Для Билла (он подозревал, что и для всех) первая отброшенная лопата земли стала чем-то символичным. Если им действительно предстояло что-то сделать группой, всем вместе – они начали.

Бен спросил Билла, верит ли он истории Хэнлона. Они миновали Общественный центр Дерри и уже подходили к библиотеке, каменному зданию, укрывшемуся в тени вязов, возраст которых перевалил за сотню лет. Каким-то чудом их пока не тронула голландская болезнь, которая в последние годы стала бичом этих деревьев.

– Да. Я ду-умаю, э-это п-правда. Г-г-глупо, но правда. А ты, Ри-и-ичи?

Ричи кивнул.

– Да. Мне противно в это верить, если вы понимаете, о чем я, но, пожалуй, я верю. Помните, что он сказал насчет языка птицы?

Билл и Бен кивнули. Оранжевые вздутия на нем.

– Это фирменный знак, – продолжил Ричи. – Как у любого злодея из комиксов. Лекса Лютора или Джокера, кого ни возьми. Эта тварь всегда оставляет свою метку.

Билл задумчиво кивнул. Все равно что злодей из комиксов. Потому что они так воспринимали это чудовище? Так о нем думали? Да, возможно. Детский лепет, но создавалось ощущение, что эта тварь на детском лепете и расцветала.

Они перешли улицу.

– Я с-с-спросил С – С-Стэна, с-слышал ли о-он о-о-о та-акой п-птице. Н-не о-обязательно та-акой бо-ольшой, к-как э-эта, н-но п-просто на-а…

– Настоящей? – подсказал Ричи.

Билл кивнул.

– О-он с-сказал, ч-что, во‐озможно, та-акая п-птица мо-ожет б-быть в Ю-Южной А-Америке и-или в А-А-Африке, но то-олько н-не з-здесь.

– Так он в нее не поверил? – спросил Бен.

– О-он по-оверил, – ответил Билл. А потом рассказал им о том, что предположил Стэн, когда Билл провожал его к тому месту, где Стэн оставил велосипед. Идея Стэна состояла в следующем: никто из них не мог увидеть эту птицу, пока Майк не рассказал свою историю. Что-то еще – возможно, но не эту птицу, потому что она была личным монстром Майка Хэнлона. А теперь… теперь эта птица стала собственностью всего Клуба неудачников, так? По разумению Стэна, она могла выглядеть по-разному: вороной для Билла, ястребом для Ричи, золотистым орлом для Беверли, но теперь Оно могло быть птицей для них всех. Билл сказал Стэну, что теперь, если исходить из его идеи, любой из них мог увидеть прокаженного, мумию, а то и мертвых мальчиков.