Старое знакомое наслаждение, ее первый и любимый наркотик… Не забываться!

— Да, я служу Фалькресту. Не бойся, ты будешь служить мне. Расскажи, почему ты убил княгиню Наяуру.

Простоватая улыбка — облегчение и искренняя радость: наконец–то он может повиноваться опять!

— По распоряжению главы вашей разведки, Зате Олаке превысил свои полномочия. Но ход его был мудр и дерзок, из тех, что принесли ему княжество, а его сестре — пост нравоблюстителя.

— Доложи мне все, что тебе известно о планах Маскарада на грядущее лето.

— Каттлсон замышляет победить в единственной решающей битве близ Инирейна. Надеется поднять свой авторитет в глазах Фалькреста, восстановив порядок в Ордвинне до начала следующего налогового периода. Провизии у него — в изобилии, но Пактимонт охвачен эпидемией. Правительственная казна пуста. Принципал–фактор Бел Латеман, которому он доверил финансовые дела, недавно женился на Хейнгиль Ри, что отвлекло его от исполнения должности. Вдобавок молодая жена настраивала его против Каттлсона.

Данные Зате Олаке получили подтверждение. Хорошо. Конечно, их необходимо перепроверить — на случай, если все подстроено Зате Явой, но на то есть разведчики.

— Что замышляла Наяуру? Намеревалась ли убить меня в «Доме на Холме»?

— Не могу знать.

— Кто распорядился погубить Мер Ло?

— Не могу знать! — Честные глаза человека–меноры вновь наполнились слезами. — Мне очень жаль…

«Тише, — едва нс вырвалось у Бару, — не плачь». Но механизму Чистого Листа не помогли бы утешения Рыбачки. Единственно доступное ему блаженство заключалось в подчинении. Таким уж он был создан.

А орудия Маскарада не заслуживали сострадания.

Бару придвинулась ближе и понизила голос:

— Расскажи все, что тебе известно об истинной лояльности Зате Явы.

— Правоблюстителя?!

Чистый Лист шарахнулся прочь. Камни, к которым были привязаны его руки и ноги, скрежетали о половицы. Миг он сидел с отвисшей челюстью, пребывая в изумлении от только что сделанного открытия.

— У нее нет власти над тобой, — мягко и терпеливо заверила его Бару. — Самый верный слуга Фалькреста в Ордвинне — я.

— Зате Ява служит будущему Ордвинна. Ее заботит лишь собственная способность контролировать это будущее, обеспечить грядущий мир. — Человек–менора облегченно вздохнул. — Она полагает, что через Жрицу–в–свете–ламп держит под контролем иликари, которых сама же преследует. Она тратит их, как разменную монету, покупая доверие Каттлсона. Но ее обманывают. Жрица подчиняется не ей. Верховные властители шпионят за Зате Явой через свою агентуру и считают ее перспективной. Вероятно, ее введут в круг избранных.

— Что?! — Забыв об осторожности, Бару подступила к нему и опустилась на колено. — Повтори! Подробнее!

— Верховные властители. Коллективный разум, правящий Маскарадом. Закрытый круг, где каждый зависит от каждого. В это сообщество возводят избранных. Приглашенных подвергают проверке. Успешно пройдя ее, они получают власть определять стратегию Имперской Республики, занимаясь высшей политикой и уделяя внимание улучшению человеческой породы.

Какое счастье в его голосе! А ведь еще недавно щекотливая тема находилась под строжайшим запретом!

Упершись ладонями в половицы, Бару склонилась к нему и зашептала:

— Кто из иликари принадлежит к их агентуре? Кто такая «Жрица–в–свете–ламп»? Кто из иликари служит Фалькресту?

Чистый Лист засиял от счастья. Механизмы условных рефлексов в его голове защелкали барабанной дробью, вознаграждая его за службу.

— Она — пактимонтская жрица Химу. А тайный храм расположен над ламповой мастерской.

Хранительница секретов. Иликари, записавшая на староиолинском все, что может уничтожить восставших.

Женщина, которой Бару открыла свой второй по тяжести порок.

И она навечно запечатлела его на пергаменте…

— Чистый Лист! — прошипела Бару. Позже она вспомнит это с тревожным торжеством в душе. — У меня есть для тебя задание.

Тайн Ху и Зате Олаке стояли рядом с Бару и провожали взглядами охотника–стахечи, который ускакал на юг на резвом чалом иноходце.

— Эх! — проскрипел Зате Олаке. — А мне он, пожалуй, пришелся по нраву. Я думал, честный парень! — Он подмигнул Тайн Ху. — Очищенный, говорите? Что ж, вполне возможно. Он сказал, что послан Зате Явой.

— Я нашла ему применение, — заявила Бару. — Дело нужное, и притом — вдали от нас.

Позади них раздался стук копыт — прибыл князь Унузекоме с почетным караулом. Жених Моря ловко спрыгнул с седла и протянул Бару руку.

— Я отправляюсь в Уэльтони — собирать флот и охранять устье Инирейна. Потребуются ли Честной Руке мои корабли?

«Как хочется еще раз услышать, как ты говоришь «Тараноке», — подумала Бару. — Жаль, что по–твоему не выйдет».

— Твоим флотом командует адмирал, лучше которого нельзя и желать, — улыбнулась она. — А твои иликари хорошо послужили мне. Жди моих гонцов каждую неделю. И будь осторожен: когда Каттлсон начнет нас атаковать, одной из главных его целей станешь именно ты.

Но Унузекоме ждал продолжения. Надеялся, что она добавит: «Да, мне нужны твои корабли, и лучше мне отправиться в Уэльтони с тобой».

Но Бару больше не проронила ни слова.

Глаза Унузекоме на миг сузились — от разочарования или от боли, и он сжал кулаки.

— Ладно, — пробормотал он. Внезапно голос его дрогнул, на миг, который требовался, чтобы произнести имя. Жених Моря утратил свою любезность и процедил: — Полагаю, лучникам Отсфира посчастливится взять верх.

— Ваша светлость, — проговорила Бару, вернувшись мыслями к бесстрастному расчету, что завел ее так далеко. — Подожди.

Князь скрестил руки на груди и замер.

«Он симпатичен, — подумала Бару. — Фигура замечательная, неглуп».

И в его взгляде уже не было ни ревнивой ярости, ни вспышки негодования.

Но от Чистого Листа она узнала, что доверять иликари нельзя. А Жених Моря был издавна связан с иликари и частенько прибегал к услугам жриц–ныряльщиц.

Необходимость действовать беспощадно и безжалостно становилась сильнее день ото дня. Путь к развязке превратился в узкую горную тропу, ведущую но краю бездонной пропасти. Малейший толчок, любой неверный шаг приведет к катастрофе. Любые слабости — прочь.

Придется поступить именно так.

Кроме того, Унузекоме мечтал стать легендарным героем..

— Флот Маскарада… — произнесла она и потупилась с напускной скромностью. Тайн Ху нахмурилась, а Унузекоме — коротко, едва заметно ахнул. — Флот Маскарада, отброшенный от наших берегов, — вот что произвело бы па меня глубочайшее впечатление.

Теплым туманным утром вскоре после резни Бару пригласила княгинь Игуаке и Эребог объехать предгорья Кидзуне и посмотреть на раздел их новых земель.

Конечно, это было своего рода бегством из Хараерода — она уже вдоволь нанюхалась дыма сжигаемых трупов. Но ей действительно хотелось поглядеть на дележ добычи — на плод своих трудов, на доказательство необходимости ее жестоких, бесчеловечных мер. Должна же и сама Бару придать себе уверенности перед завершением игры!

Отправив Тайн Ху готовить «шакалов» к следующему походу, Бару взяла в качестве охранника богатыря Дзиранси. Что ж, такая «смена караула» ей тоже не повредит. Кстати, оказалось, что он не умеет ездить верхом. Не важно, это послужило поводом пройтись пешком! Теперь она шагала по дороге, опустив голову, обливаясь потом, и внимательно считала биение своего размеренного пульса.

Когда солнце выжгло туман, они поднялись на разрушенную сторожевую башню древнего стахечийского форта.

Бару узрела на западе голубую гладь водохранилищ и первые всходы на полях Наяуру. Обширные владения мертвой княгини уже тлели от гари. С такого далекого расстояния солдат было не разглядеть, но дымы указывали на армию лучше всяких знамен.

Эребог досадливо прищелкнула языком и велела дружиннику подать зонтик от солнца.