— Он мог бы принести немалую пользу, — нарушила паузу Тайн Ху.

— Он всегда приносил немалую пользу, — выдавила Бару. Сухое благословение прозвучало как насмешка, дешевая шутка или преувеличенная скорбь. — Мне будет его не хватать.

Взгляд Тайн Ху отклонился на несколько градусов, будто руль корабля, чуть сбившегося с курса под порывом ветра.

— Вы с ним были очень близки.

В голове Бару возник рой фраз — лживых, уклончивых, тщательно составленных из кусочков правды и разбавленных скрытыми смыслами.

«Он был мне небезразличен. Однако он помог мне взлететь так высоко. Мы были друзьями. Я не успела его поблагодарить».

Но все они казались черствыми, негодными и бессмысленными. Поэтому Бару высказалась жестче и правдивее:

— Я доверяла ему. Да, это неразумно. Но — доверяла.

Тайн Ху понимающе кивнула, сдвинув брови.

— Доверие — бесценно, — произнесла она и опять намотала на палец торчавшую из шва нить. — И делиться им тяжело. Жаль, что они не разделили твоего доверия.

— Что? — Бару озадаченно сморщила лоб, отступила па шаг и остолбенела. — Зате Ява? Ее брат? Нет, они не поверили бы ему ни за что.

Они знали о письмах, которые Мер Ло отправлял в Фалькрест. Благодаря лесорубу Зате Явы.

— Не знаю… — вымолвила Тайн Ху.

Бару очень хотела, чтобы та прекратила говорить откровенно и избавила бы ее от новой боли. Но княгиня безжалостно продолжала:

— Я бы на их месте поступила таким же образом. Я бы, конечно, не слушала секретаря имперского счетовода. Он был бы для меня подозрительным типом. Он ведь учился в Фалькресте и был отправлен обратно в Ордвинн. Наверное, они заподозрили, что его задача — следить за тобой, и отметили его как вероятную угрозу. Вероятно, думали, что помогают тебе.

В напряжении мускулов шеи и плеч Тайн Ху, в ее собранности Бару узнала снедавшую ее ярость. Но в голосе княгини не было злости.

— В нашем положении, — сочувственно и предостерегающе прошептала Тайн Ху, — нельзя давать волю чувствам. Такое поведение неизбежно будет принято как слабость.

Бару признательно кивнула, соглашаясь с Тайн Ху.

Как опасны, как сильны неосторожные признания и откровения! Как крепки окружающие заговорщиков невидимые клетки.

— Но если бы я не попросила их переправить Мер Ло к нам… — внезапно выпалила Бару.

Если бы она даже не вспомнила о нем…

— Не знаю, — повторила Тайн Ху с ужасающей прямотой. — Может, в тюрьмах действительно вспыхнула болезнь, а ты для него была единственной возможностью выбраться. Или это дело их рук, и, если бы не твоя просьба, его бы оставили в живых. — Она оборвала торчавшую из шва табарда нитку и повертела ее перед глазами, как будто увидела в первый раз. — Будешь мстить?

— Нет. Я не собираюсь делать глупости. Никто из нас не может позволить себе ошибиться. — Трясущейся рукой она опустила на стол бокал. — Ни единого раза. Ставки слишком высоки.

— Да, — согласилась Тайн Ху. — Ты права.

Бару занесла руку над бокалом, чтобы раздавить его вдребезги. Контролируя каждое свое движение, даже сотрясавшую тело дрожь, она застыла в нелепой позе. Бару решила обуздать злость, но у нее пока ничего не получалось.

Ненависть не оставила Бару сил даже на малейший жест.

Тайн Ху шагнула к ней — словно для того, чтобы уберечь бокал или кулак Бару.

— Еще в Уэльтони я знала, что тебя не придется убивать, — сказала она. — Я не сомневалась, что ты пройдешь испытания. Я верила.

— На свете нет никого, — тонко и горько ответила Бару, — кому я могла бы верить. Маска поглотила меня.

Тайн Ху укоризненно покачала головой.

— Человек умер. Подумай о его утрате, не о своей.

Отрезвленная, взбешенная, парализованная яростью, Бару кивнула.

Княгиня Вультъяг была совсем близко. На миг Бару вспомнила их столкновение в бальном зале губернаторского особняка и притягательность Тайн Ху — ее жгучие темные глаза, полуоткрытые губы, ровное дыхание — и почувствовала, что сейчас Тайн Ху стоит перед ней без маски. Княгиня представляла собой настоящую опасность, но это не пугало.

— Он привез тебе кое–что, — вымолвила Тайн Ху, отводя взгляд в сторону, защищая Бару — или саму себя. — Записную книжку. Вроде бы он прятал ее и сберег в заключении.

Сердце Бару екнуло.

— Что он написал?

Тайн Ху пожала плечами.

— Он изорвал страницы в мелкие клочья. В труху. Может, у него был жар. Я просто хотела сказать тебе о этом, прежде чем мы сожжем ее.

Понятно…

— Иди, — глухо сказала Бару, неуклюже отстраняя княгиню. От прикосновения к плечам Тайн Ху ее пальцы ужалило статическим разрядом. — Я… Пожалуйста, уйди.

Тайн Ху задержалась на мгновение, словно в мучительной ненасытной тоске от чего–то, оставшегося недосказанным. Но затем переступила порог и затворила за собой дверь.

Бару потеряла дар речи. Ее сокрушило последнее доказательство верности Мер Ло, который уничтожил записную книжку лесоруба и заодно избавил бывшего счетовода Бару от всех улик и пороков.

В конце концов она уронила голову и заплакала.

И поход начался.

Весть об их приближении полетела вперед, передаваемая из уст в уста охотниками и звероловами. Она разрасталась, подобно любому слуху, пока не стала настоящей сагой, пророчеством. Выйдя из лесов Вультъяга во владения Отсфира, они услышали, что простолюдины зовут их «шакалами». Тайн Ху, вдохновленная речью Бару на военном совете, хотела назвать свое войско «Армией волка», но Бару предпочла довериться народной мудрости.

Шакал процветает и там, где цивилизация истребляет волка. Они крались по темным тронам, проложенным поколениями охотников, в легких кольчугах, быстрые на ногу, из оружия — лук да охотничье копье. Армия разделилась на независимые колонны — по семьям. Если добыча оказывалась скудна, питались пивом — излюбленным ордвиннским напитком, стерильным, калорийным и удобным для переноски.

Останавливались в деревнях и княжеских аванпостах, пополняя припасы против цинги, закупая солонину и прочее зимнее довольствие. Расплачивались они золотом с разграбленных фалькрестских галеонов и тратили столько, сколько простолюдину не увидать и за десять лет. Там, где имелись фаланги, «шакалы» предлагали помочь в обучении. Где находились лесовики–звероловы — набирали добровольцев.

Тайн Ху с помощниками поддерживали жесткую дисциплину. На каждом перекрестке Бару встречала всадников–гонцов, принимала донесения и рассылала приказы и сообщения другим мятежным князьям.

Осень сменилась зимой. Снег укутал леса и превратил подлесок в лебединые крылья. Однажды на рассвете Бару проснулась замерзшей, с онемевшими мышцами, не чувствуя пальцев ног — и выбралась наружу, под первые лучи бледного солнца. Отчаянно хотелось двигаться, есть — делать хоть что–то согревающее и пробуждающее к жизни. Глядя на ее неверную походку, Тайн Ху расхохоталась, но тотчас посерьезнела.

— Ты никогда раньше не видела зимы.

— Видела — в Пактимонте. Но…

— Это совсем не то… — перебила ее Тайн Ху, оборачиваясь в сторону своих дружинников. — Аке, ты будешь сопровождать Честную Руку повсюду. При первых признаках простуды или цинги…

— Не настолько же я хрупкая! — возразила Бару.

— Хрупки мы, — настойчиво сказала Тайн Ху, положив руки ей на плечи и посмотрев на Бару в упор. — Если мы потеряем тебя, Бару Рыбачку, то проиграем. Мы лишимся всего. Помни об этом.

Бару не могла унять дрожь.

— Как я скучаю по своей канцелярии, — пробормотала она, пытаясь улыбнуться. — Нужники в башне были гораздо лучше.

Тайн Ху расхохоталась и указала широким взмахом руки на окружавший их лес.

— Добро пожаловать в мое жилище!

Они прошли земли Отсфира из конца в конец, вернулись обратно, пересекли владения Лизаксу и достигли пределов своего нового союзника, княжества Эребог. Ряды их росли. Отряды фуражиров охотились настолько удачно, что волки позади армии дохли от голода.