— ОНА БЫЛА И ЕСТЬ НАША.

— С САМОГО НАЧАЛА, С ПЕРВОГО ДНЯ, КОГДА ВЫ НАЧАЛИ СЛАВИТЬ ЕЕ ИМЯ.

— СТУПАЙТЕ К СВОИМ СЕМЬЯМ. РАЗБЕГАЙТЕСЬ ПО ДОМАМ. СКАЖИТЕ ВСЕМ: ПОД ЕЕ МАСКОЙ СКРЫВАЛИСЬ МЫ. МЫ НАБЛЮДАЛИ ЗА ВАМИ. МЫ НАЧАЛИ ВАШЕ ВОССТАНИЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ — СЕЙЧАС ПО НАШЕЙ ВОЛЕ ОНО ЗАКОНЧЕНО.

— БАРУ КОРМОРАН — ПОСЛАННИЦА ТРОНА.

Она очнулась в душной каюте военного судна, отчего–то уверенная, будто спала в объятиях пустоты.

Вестник сидел в кресле у изголовья ее койки и что–то черкал на листе бумаги. Книга, лежавшая у него на коленях, служила своеобразной подставкой. Вестник посмотрел на Бару, отложил перо и быстро захлопнул книгу.

Тем не менее Бару успела разглядеть рисунок: это был прекрасный мужчина с хмурым лицом и ожогом на шее.

Незавершенный набросок.

Воспоминания ударили, будто молот: «Прошлое — вот настоящий тиран».

Она разожгла пламя восстания, осознавая, что сама и потушит его. Она поклялась, что сердце ее останется равнодушным.

Но ей не удалось стать идеальным механизмом.

— Поплачьте, если нужно, — произнес Вестник. — Я рыдал, заслужив возвышение. Горевал о том, что предал.

Кружилась голова. Она оперлась на локти и уставилась на простыни, приподнятые над грудью и пальцами ног, по стоило ей повернуться к Вестнику правым боком, как он исчез. Не просто скрылся из поля зрения, а именно исчез.

Вестник, его книга и кресло — правая сторона каюты пропала без следа.

От изумления она рефлекторно взглянула туда, где он только что был. И он возник перед ней — мгновенно, как привидение — стоило лишь повернуться к нему левой стороной лица.

— Не можете выжать ни слезинки? Ничего страшного. Полагаю, бесстрастие для вас привычно. Армия, собравшаяся у Зироха, рассеяна, как и было задумано. Ваша работа завершена. Теперь за дело взялись другие. — Насупившись, он взял перо и взмахнул им в воздухе. — Кстати, в последние дни мы понесли серьезные потери. Я говорю об агенте, внедренном в иликарийское жречество, об одной из главных фигур ордвиннского проекта. Она была хранительницей секретов всех мятежников. Подозреваю, что ее вычислила и ликвидировала Зате. Не нашли ли вы каких–либо намеков на… Что вы делаете?

Изумленно подняв брови, он смотрел, как Бару, сжав двумя пальцами кончик носа, двигает его из стороны в сторону. Вправо–влево, вправо–влево — и всякий раз, стоило отогнуть его направо, кончик носа бесследно исчезал. Прекращал существовать.

— Позовите докторов, — прохрипела она.

Данный трюк — излюбленная стратегия Зате Явы, Маскарада, сил, правящих из–за Безликого Трона, — и в самом деле был изящен. Приманка. Заподозрил кого–то в крамоле и негигиеничном мышлении? Предоставь им теплое местечко для сборищ. Позволь им откровенничать между собой. А после — внимательно наблюдай за тем, кто поспешит проглотить наживку. Смотри, кто оказывает им поддержку, кто отмывает их деньги. Кто хранит их тайны.

Но со временем этот метод стал слишком предсказуемым. Следовало разработать новый — ведь науку властвовать надо развивать, как и всякую другую.

Зачем дожидаться неизбежного мятежа? Зачем рисковать обнаружить под боком измену в ключевой стратегический момент? Ордвинн не подчинить. Его князья, верования и народы — сущая головоломка. Ордвиннская система нездорова, невыгодна и не склонна меняться в соответствии с требованиями инкрастического развития.

Хочешь избежать лесного пожара — выжги сухостой. Нужна лишь подходящая искра.

Такая искра понимает, что непродолжительное и неудачное восстание сегодня — гораздо гуманнее, чем массовая резня через десять лет. Она смотрит вдаль — в будущее. И жаждет высшей власти — пусть даже самой страшной ценой.

И в следующий раз Ордвинн, заметив искру и протянув руки к теплу, вспомнит: «В прошлый раз мы обожглись».

Точно так же в фалькрестском Метадемосе воспитывают заключенных — позволяя бежать. Подсылают сообщника, спасителя. Передают с едой ключ. Позволяют вплотную приблизиться к свободе, почувствовать настоящий триумф: ведь так далеко они бы ни за что не разрешили зайти! Но в том и суть: беглец должен ощутить вкус победы, уверенность в том, что это уже не игра.

А затем победу нужно отнять. Сообщник окажется предателем. Ключ не откроет последнюю дверь к свободе.

После дюжины повторений большинство заключенных приучаются не обращать внимания ни на ключ, ни на отпертую дверь, ни на заговорщический шепот: «Беги!» Даже очутившись снаружи, они покорно ждут, когда их уведут обратно в камеры.

А спустя некоторое время начинают учить тому же новичков.

Недуг Бару Корморан поглотил половину окружающего мира.

Корабельный врач на борту «Сулане» не мог ничего толком объяснить. Оседлав торговые ветры, фрегат доставил Бару на восток и передал на другое судно под алыми парусами. Вестник лаконично распрощался с Бару.

— В Ордвинне кое–что осталось незавершенным. Нужно свести концы с концами. А когда я вернусь, вы пройдете последнее испытание. Смотря по состоянию здоровья.

«Все дело в горе и предательстве», — подумала Бару. И логичность мысли нельзя было отрицать.

Там, в кромешной темноте, осталась ее память об Ордвинне — все, чего она не в силах была вынести. Поэтому она и закрыла для себя ту сторону мира.

Но тогда почему она до сих пор помнит? Почему, стоя у леера, она смотрит на птиц, описывающих половинки кругов в половинке неба, и чувствует, что от нее оторвали половину ее собственной плоти?

Почему по ночам ее тянет к той, кого рядом нет и быть не может?

«Я зашла слишком далеко», — сказала она жрице в Хараероде. Она заключила сделку, не подумав о цене. Непростительная ошибка для счетовода.

Команда «Эльбриды» преклонялась перед ней. Судно было гражданским, не военным. К ней по–прежнему обращались «ваше превосходительство», но теперь эти слова звучали необычайно почтительно, едва ли не благоговейно.

Ее доставили в потайное убежище — в замок на скалистом берегу под грифельно–серым небом, где волны разбивались о скалы под крики чаек. Ей сказали, что здесь находится резиденция агентов Трона. Тайного совета…

Называлось убежище «Неучтенным замком».

На время пребывания в резиденции Бару стала его хозяйкой и повелительницей. Дворецкий и слуги сообщили, что из Ордвинна доставлены ее личные вещи, но, поскольку ничего ценного отыскать не удалось, все имущество состоит лишь из знамен, символов и трофеев.

— Хорошо, — сказала Бару. — Развесьте знаки княжеского достоинства на южной стене тронного зала.

То были обгорелые рваные знамена с ноля Зирохской битвы, стяги Отсфира, Лизаксу, Пиньягаты, Игуаке, Вультъяга. И даже ее собственные.

— Туда же повесьте мечи и пики, — добавила она.

А на северной стене Бару разместила символы своей верности: пергаменты из овечьих кож, кремово–мраморную бумагу, кошель на цепи и новехонький имперский стяг из особняка губернатора — тот самый, придуманный Каттлсоном, с оленьими рогами.

Вскоре врачи резиденции поставили ей диагноз.

— Нет, вы не ослепли па один глаз. Травма намного серьезнее. — Какой–то медик коснулся ее черепа в том месте, где молот ударил в шлем. — Ваш мозг больше не воспринимает эту половину мира. Вся ваша вселенная расположена в левой полусфере обзора.

Значит, теперь она могла встать в центре тронного зала и, вращаясь вокруг собственной оси, изменять мир и себя в придачу.

Может, она просто следовала законам мироздания: ведь день сменял ночь, а потом — с восходом солнца вновь наступал день?..

Княжеские знамена и клинки восставших. Или монета, кошель, чернила и маска. Предательница с любой стороны, как ни поверни.

— Вы голодны?

Она долго валялась в постели, и ее руки и ее плечи ослабели.

Однако в ней проснулся зверский аппетит. Слуга поставил перед ней тарелку с жарким из телятины, и мясо кончилось очень быстро.