Так или иначе, но он догадался, почему Лизаксу задавал такие вопросы. И понял истинный смысл ответа Бару Рыбачки, хладнокровного и изворотливого счетовода.
Должно быть, тогда он не поверил себе. Однако решил сесть в засаду и подождать. И теперь наконец увидел, какое чудовище князья Ордвинна возведут на трон.
«Он убьет меня», — решила Бару. Эта мысль принесла ей искреннюю радость.
Вытащив из седельной сумы узкий продолговатый предмет, Вестник метнул его вверх. Ракета взвилась в синее небо, волоча за собой длинный хвост из зеленого дыма.
— Гоните во весь дух! — велел он, приникнув к шее своего коня.
Бару, пустой бессловесный механизм, подчинилась.
Но почему? Как же так?.. Еще ночью она была уверена, что утро не настанет никогда. Как вообще хоть с кем–либо могло случиться нечто подобное? Как можно абсолютно точно знать что–то, но полностью игнорировать это?
Неужто есть вещи, неподвластные рациональному мышлению?
Люди Отсфира продолжали погоню. Бару услышала, как сам Князь Мельниц что–то заорал ей вслед, и над ее головой просвистели первые стрелы.
«А если ни Лизаксу, ни его горе, ни его догадка здесь ни при чем? Вдруг они сговорились убить меня и Тайн Ху, а потом подыскать для Ордвинна другую королеву? Хотя бы Игуаке, выданную замуж за Отсфира. Все лучше, чем две трайбадистки».
Окружающий мир превратился в игру смутных теней, куда менее реальную, чем память о Тайн Ху.
Но внезапно в игру вступили новые тени, появившиеся впереди. Всадники в алых табардах и стальных масках, вооруженные тяжелыми арбалетами. Морская пехота Маскарада — точнее, Вестника. Мчится к ним.
Рыжие кудри Вестника отчаянно развевались на ветру.
— Гони! — крикнул он. — Вспомни о том, что ждет тебя впереди! Не забывай о награде!
И он пришпорил коня.
Но Бару медлила. Она не будет спасаться бегством.
«Вспомни, что тебя ждет впереди…»
Вспомни «шакалов», «Армию волка», седобородого Зате Олаке, верную дружину, ныряльщиц–иликари и Тайн Ху, Тайн Ху, Тайн Ху…
Почему все сложилось именно так? Почему она допустила такой финал? Она могла бы остаться в лагере и приказать войску совершить марш–бросок на север. Могла разделить армию по княжествам и отправить воинов по домам или бежать с Тайн Ху, скрыться с ней в Зимних Гребнях. Могла бы отыскать способ изменить своей же собственной измене. В конце концов, ключевой фигурой была она, Бару, а не изможденный Волк и не собранные вместе мятежные князья. В конечном счете только Бару и была главным оружием.
Но тогда, конечно, никто никогда не спас бы Тараноке.
Стрела ударила загнанную лошадь в крестец. Та с визгом упала, волоча за собой задние ноги и заваливаясь набок. Бару с размаху рухнула наземь и вскрикнула, ударившись головой о слишком свободный шлем.
Весеннее небо над головой. Величественная утренняя заря.
Если ей и хотелось умереть, то недостаточно сильно. Тело самовольно вскочило, рука потянулась к сабле, ноги сделали пару неверных шагов.
Подняв взгляд, она увидела Отсфира. Князь мчался к ней с обнаженным мечом — взгляд исполнен горя и лютой ненависти.
Болт, выпущенный из арбалета, отскочил от шанфрона его коня. Князь моргнул от неожиданности, и в тот же миг второй болт пронзил его грудь. Отсфир обвис на поводьях, на губах его выступила кровавая пена, и он упал.
«Вы не погибнете на Зирохе». Что ж, очередная ложь. Совсем мелкая по сравнению с прочими.
«Прощай», — подумала Бару.
Она обернулась к морским пехотинцам, которые спешили к ней на помощь, и увидела Вестника. Он напряженно указывал на Бару вытянутой рукой и не шевелился.
Да, человек по имени Вестник предложил ей возвышение такой ужасной ценой.
Взгляд его был устремлен на что–то позади Бару, а ее шлем ограничивал обзор.
Вестник открыл рот, чтобы предостеречь ее…
Молот верного дружинника Отсфира ударил по шлему Бару. В ее глазах потемнело. Все вокруг исчезло, словно перед ее носом с треском захлопнули дверь.
* * *
Вестник и впрямь позаботился обо всем остальном.
Княгиня Игуаке, выпив утренний бульон, проглотила вместе с ним и приправу, подкинутую очищенным. Он, конечно же, сумел добавить в чашу Игуаке тетродотоксин — иноземный яд, к которому ей неоткуда было иметь привычку. Передав похвалу повару: «От новой приправы у меня даже губы онемели!» — в самый разгар утреннего совета княгиня обмякла и умерла, разбитая параличом. Так скончалась Коровья Царица, мечтавшая о новой империи и свободной жизни для своего народа.
Глава ее разведки с ревом ворвался на кухню.
— Чья рука сгубила нашу княгиню?! — заорал он.
— Та самая, что движет всеми нами, — ответил помощник главного повара и метнул в лицо главы разведки сковороду с кипящим маслом.
Пиньягата, Князь Фаланг, проводил войсковой смотр перед походом. Он с трудом дышал обожженными в сражении легкими, но его воины стояли навытяжку и вспыхивали гордостью от его одобрительных кивков. Но вот из строя, бросив копье, с улыбкой выступил какой–то бледнокожий человек.
— Бару Корморан подводит итоги, — произнес он, вонзая нож под подбородок князя.
Князь–копьеносец умер стоя. Увы, ему не довелось увидеть мир в своих землях.
В лагере «Армии волка» воцарился хаос: боевых коней разбил паралич.
Кровь и дым завладели Пактимонтом. Солдаты адмирала Ормсмент взяли штурмом убежища мятежников, заливая кислотой потайные комнаты.
Судьба настигла и Глиняную Бабку, когда она тащилась вверх по лестнице в свои башенные покои. Княгиня чувствовала себя усталой и подавленной. Ее печалила кончина Отра и Сахауле, и со страхом ждала она вестей с заливных лугов Зироха. Вдобавок ее удручали воспоминания о давней любви, с некоторых нор вызывающие лишь вьюгу в ее сердце. Она задумалась и остановилась, и вдруг какой–то дерзкий рабочий выскочил из тьмы и окатил ее с головы до ног вонючим каустиком[34]. Бабка поспешила в умывальню, и при первом же соприкосновении с водой каустик ослепительно вспыхнул буйным неугасимым пламенем.
Так ушла Эребог со стужей в глазах — единственная из ордвиннских владык, осмелившаяся побывать за Зимними Гребнями.
Очищенная, которой была вверена забота о княгине Вультъяг, не смогла отыскать своей жертвы.
— Выслана, — угрюмо буркнул дружинник княгини. — Отправлена на север с Зате Олаке. По приказу Честной Руки.
Лагерь «Армии волка» лихорадило.
По Зироху разлетались разные слухи.
— Отсфир и Вультъяг, втайне обручившись, сговорились свергнуть Бару Рыбачку и править Ордвинном вдвоем!
— Нет! Стахечи с Королем по Нужде идут вниз по Инирейну, вознамерившись завершить завоевание столетней давности!
Волк принялся искать хозяйку. Гонцы сбивались с ног. Орали лейтенанты и их помощники.
Но Бару Рыбачка словно в воду канула.
Обезглавливание завершилось. Теперь осталось собрать урожай — великое множество созревших семян — пока их не разнесло ветром. В конце концов, самым ценным трофеем, взятым с бою, стала легенда о Зирохской битве и о тайне, раскрытой на лугах Зироха.
С этим знанием можно было противостоять Маскараду.
С вершины холма Хенджа взвилась в небеса красная ракета. Очищенный, укрывшийся среди камней, поднял подзорную трубу и начал изучать обстановку.
Их плоскодонные баржи были брошены в болоте, в нескольких милях позади. Зрачки — до сих пор расширены от листа каменщицы, позволяющего не плутать в темноте.
Первые ряды морской пехоты поднялись из укрытий и двинулись вперед, буквально продираясь сквозь туман над южными болотами.
Часовые в лагере кинулись бить тревогу или замерли, парализованные ужасом. А морские пехотинцы начали скандировать в такт шагам, громоподобным хором выкликая то, что заучили наизусть по пути, на кораблях и на баржах. Они затвердили эти речовки без понимания — ибо кто же в Фалькрестской морской пехоте может говорить по–иолински?
