Уже отправив его, она поняла, что должна была просто удалить переписку. И заблокировать его номер. И написать формальное, вежливое письмо, в котором бы говорилось, что все это плохая идея, она не готова к каким-либо отношениям, ей нужно сфокусироваться на детях, но она надеется, что они смогут быть друзьями. А потом отправить это письмо по почте, а не просто положить ему в почтовый ящик, потому что если она подойдет близко к его дому, то у нее появится соблазн постучать в дверь и умолять его впустить ее, чтобы она снова хоть ненадолго смогла испытать прежнее ощущение. Почувствовать себя женщиной, достойной внимания.

Через пару секунд пришел ответ:

Хочу тебя поцеловать.

Ее дети смеялись и размахивали руками, продолжая крутиться на карусели. Сердце Джо выскакивало из груди, а пальцы сами набрали:

Я тоже.

И отправили сообщение ему, реальному и надежному, находящемуся всего в миле от нее, в классе или в учительской, думающему о том, чтобы снова ее поцеловать.

– Толкай, мамочка!

Она толкнула. В парке были и другие матери: двое сидели на скамейке и болтали о чем-то, одна стояла под своим малышом, который лазил на рукоходке, чтобы поймать, если он упадет. Джо размышляла, есть ли у кого-то из них подобные секреты.

Она начала набирать очередное сообщение:

Извини, – писала она, – я не должна была этого говорить. Маркус, мне кажется, это неправильно.

На телефон пришло еще одно сообщение до того, как она успела закончить.

Что еще ты хочешь со мной сделать? – спрашивал он.

Она чуть не пошатнулась от желания. Прислонившись к спинке скамейки, Джо оглянулась на других матерей. Не может быть, чтобы кто-то из них чувствовал себя так же, разрывался между тем, что им следовало делать, и тем, чего они отчаянно хотели.

Ей хотелось увидеть Маркуса голым. Хотелось его трогать, вкушать; изучить его тело, пробежать руками по груди, повалить его на кровать и оседлать. Ей хотелось, чтобы он смотрел вверх и видел именно ее: не мать в парке, которая толкает карусель, кружа и кружа детей, не домохозяйку с охапкой выстиранного белья и игрушек в руках – а именно ее. Ту ее часть, глубоко внутри, которая хотела, которая все еще желала узнать больше, испытать все.

Джо закрыла глаза. Сделала несколько глубоких вдохов. Она не была безрассудной. Никогда не отбрасывала свои принципы. Она всегда, практически с рождения, ставила обязанности на первое место. Больную мать, двоих мужей, детей. Счета, которые нужно было оплачивать, дома, которые нужно было убирать, вещи, которые нужно было стирать, блюда, которые нужно было готовить.

Но она что-то упускала в жизни, разве не так? Что-то важное, что-то непреодолимое, если она чувствовала себя так сейчас, на детской площадке в половину десятого в четверг майским утром.

И все же она дала Лидии обещание.

Еще одно сообщение:

Поразмыслив, я решил: не говори мне сейчас. Расскажешь позже, когда я буду не в школе. Скоро прозвенит звонок, а я хочу пройти по коридору без смущения. М. Чмок

Джо рассмеялась. Она представила, как он пишет ей из-под парты, как подросток, со съехавшими очками, и снова засмеялась.

– Почему ты радуешься, мамочка? – спросил Оскар, пролетая на карусели мимо нее.

– Я просто радуюсь, – ответила она.

Джо убрала телефон в карман и начала толкать карусель. Все быстрее и быстрее.

– Привет! Земля вызывает Джоанну! – Сара помахала рукой перед ее лицом, и Джо заморгала от неожиданности.

– Извини, – ответила она. – На своей волне.

– Будешь еще кофе?

Она посмотрела на беспорядок, который четверо детей устроили на столике в кафе. Но Айрис с Полли занимались раскрасками, Оскар уничтожал пирожное, укус за укусом, а Билли, кажется, был вполне доволен своими машинками.

– Давай я принесу.

Она проверила телефон возле кассы, пока делала заказ. Она никогда так часто не проверяла телефон, как с сегодняшнего утра. Ей впервые удалось понять, почему Лидия не допускала, чтобы телефон лежал дальше пятнадцати сантиметров от ее правой руки.

Джо удалила черновик сообщения, а затем опять переписала его во время обеда. Потом удалила. У нее не хватило силы воли удалить номер Маркуса. Но она и не внесла его в контакты.

Она перечитала его сообщение не меньше двадцати раз:

Что еще ты хочешь со мной сделать?

Девять слов. Она больше ни о чем не могла думать.

– Так вот, прошлой ночью, – продолжила Сара, когда она вернулась к столику с кофе, – я рано уложила детей и надела особенное белье. Я не надевала его, кажется, с тех пор, как родилась Полли. Точнее, думаю, что надевала его в последний раз, когда мы делали Полли. Представляешь, как давно! И я спустилась по лестнице, к Бобу, который смотрел футбол. На мне было только это и облегающий халатик, который я нашла в шкафу. И угадай, что случилось?

– Что? – автоматически спросила Джо. Она подняла карандаш, вручила Оскару салфетку и глотнула кофе, не почувствовав вкуса.

– Я стою перед Бобом и спускаю халатик с плеча, как в каком-то дешевом кино. А он наклоняет голову, чтобы видеть телевизор за мной. Он попросил меня подождать пару минут, поскольку сейчас будет штрафной!

– Ох…

Сара выглядела оскорбленной. Джо заставляла себя вспомнить, что только что сказала ее подруга.

– Серьезно? – попробовала она еще раз.

– И все дело в том, что я даже не расстроилась. Скорее, испытала облегчение. Я приложила усилия, понимаешь? Он не может меня винить. Я просто пошла наверх и легла спать.

– Иногда сон – это самое важное, – сказала Джо.

– Думаешь, у всех так? Все просто улетучивается после того, как появляются дети? – Сару, похоже, удивили собственные слова. – Ох, подожди, извини, я не хотела тебя об этом спрашивать.

– Ты имеешь в виду, что Ричард закрутил с Татьяной после того, как родилась Айрис?

– Это было бестактно. Извини.

– Все в порядке. Это уже приходило мне в голову. Айрис капризничала. И я все время чувствовала себя уставшей.

– Ну, ты в этом не виновата. Это не причина заводить помощницу по хозяйству.

– Мне нужно было приложить больше усилий. Он нанял домработницу, чтобы мы могли подольше бывать вместе. Так он сказал. Но я поставила детей на первое место.

– Хорошо, что ты от него избавилась. Можно я угощусь? – Сара взяла печенюшку из пакета, который открыла Джо, но не съела, а обмакнула в кофе. – А как было с твоим первым супругом, когда родилась Лидия?

– Это было… Мы всегда находили время.

Хотя Лидия плохо спала и пять из семи ночей оказывалась в кровати родителей. Стивен работал допоздна, писал тезисы к лекциям, статьи. А потом наступали дни черной дыры, когда он был дома, но словно не присутствовал там, потерявшись в собственном мире, полном боли.

Но иногда им удавалось выхватить часок в выходные, пока Лидия дремала. Порой они засыпали с переплетенными руками и ногами и просыпались только тогда, когда дочь залезала к ним в постель.

Если бы Джо только знала, что произойдет, как мало времени со Стивеном у нее осталось, она бы пожертвовала всем сном, лишь бы быть с ним.

– Было хорошо, – добавила она, чувствуя необходимость защитить Стивена. Но от чего?

– Должно быть, с одним ребенком легче.

– Стивен был просто чудесный, – сказала Джо. – Хотя времени всегда не хватало. А потом его не стало.

Сара кивнула:

– Окей, сделаю выводы и попробую с Бобом снова. Билли, ты не мог бы не возить машинками по пирожному Оскара? Кстати, раз уж мы заговорили… Ты больше не видела горяченького соседа?

Джо вспыхнула румянцем. Сара наклонилась к ней:

– Что?

– Ох, он…

«Пишет в сообщении, что думает обо мне, хочет поцеловать…»

– …оказалось, что он учитель Лидии.

– Нет! Какое разочарование!

– Знаю. – Джо поспешно глотнула кофе и обожглась. – Ой!

Сара подала ей пластиковый стакан с водой, перепачканный отпечатками детских рук.