Должно быть, Костя вспомнил все мыслимые проклятия в адрес Танцора и себя, когда вручную выкапывал странные похожие на кабачки овощи, перекладывая добытое в корзины с помощью хитроумной конструкции из подаренных кинжалов или своей рубахой. Протея в это время вдохновлено порхала вокруг посевов, делясь с ними впечатлениями за день и спрашивая совета по поводу ее отношений с Сил.

- Как ты считаешь, мне лучше дождаться его признания или первой проявить инициативу? - поинтересовалась Протея у выросшего подсолнуха.

- Наколдуй себе физиономию Кадд'ара - и нет проблемы, - под нос буркнул Костя, однако девушка его услышала.

- Что ты сказал?!

- Ты глупая женщина, которая не видит очевидных вещей! - взорвался Костя, налетев на Протею, точно смертельный ураган. - Если уж Сил кого и любит, так только нашего непревзойденного главнокомандующего: он готов в лепешку разбиться, лишь бы выполнить каприз Кадд'ара. Только вспомни, как он о нем отзывается: лидер то, лидер се. А к тебе, как и ко всем, впрочем, Сил относится как к своему другу и союзнику, потому что он хороший, а главное, умный человек, стремящийся поддерживать порядок как на Самагре, так и в Гиладе.

Впоследствии Костя очень жалел, что высказал тогда свои мысли, потому что, и это стало его дальнейшим лозунгом по жизни (который он с завидной периодичностью нарушал) - никогда, НИКОГДА не следует злить влюбленную женщину, творящую волшебство. Протея, давясь слезами, завизжала, попутно осыпая Костю страшными ругательствами, и призвала своих "малышей". Довольно потешное то было зрелище: армия пехотинцев-помидоров с тыквенной конницей и восседавшими на них гороховыми всадниками, которые вооружились шипами и колючками. Костя попытался отбиться, разрубив парочку картофельных великанов пополам, но это не помогло. Изничтожить ватагу растений-убийц невозможно (Протея восстанавливала отрубленные части и придавала им еще больше ярости) - их единственным слабым местом был огонь, а Костя не умел призывать его из ниоткуда.

Другого выхода он не нашел: Боунз успокоил Протею. Не совсем гуманно или вежливо, зато он сам был доволен и уважен: послушная рабыня, выполнившая за него всю грязную работу по жатве. Лучше не придумаешь.

- Кадд'ар взбесится, - пронеслось в голове у Кости.

Но лидер был спокоен. Его лицо украшала уже ставшая привычной для Кости безразличная маска "Я Так И Знал". Выговора тоже не последовало - Кадд'ар лишь перепоручил Костю Х'асиру со строгим наказом в этот раз не оплошать. Не понятно, кому из них относилось замечание: и Боунз, и Х'асир были еще той обузой, тяжко висевшей на шее главы Гилады. Если первый - новичок с другой планеты, справляющийся с полученным даром и его ценой; то второй - стремящийся вернуть расположение Матери помешанный фанатик. Бурная смесь.

На этот раз Косте вверили более ответственное задание: группа злоумышленников совершила набег на одну из лавок в Агартхе. Все бы ничего, но они оставили свидетелей и пару вещественных доказательств, которые в случае необходимости подтвердили бы их личности и причастность к этому делу. Бродяга и его Культ не допускали такой вопиющей некомпетентности: они немедленно оповестили всех своих служителей и тех, кто жаждал наживы, что за головы грабителей объявлена щедрая награда. Гилада была тоже не прочь поучаствовать в охоте за преступниками. И, в отличие от иных любителей легкой наживы, она имела значительное преимущество - Кадд'ара, который (разумеется) сразу же сообщил Косте и Х'асиру, где стоило искать.

Этой же ночью они направились к устью реки Когин, где она впадала в самое чистое озеро из всех, что Косте довелось видеть на своем веку (коих откровенно было не так уж и много). Заплыви кто в его середину, он без труда пересчитал бы все камешки, покоившиеся на дне, и разглядел каждого малька, весело виляющего хвостиком. Легенда гласила, что озеро образовалось от слез Хранительницы, когда ее возлюбленный Бродяга предал ее и нашел новую пассию в образе денег. Любой, кто входил в воду с корыстными помыслами на душе, рисковал никогда не выбраться на берег. Но то была лишь легенда.

Следуя подробным инструкциям Кадд'ара, юноши укрылись в небольшом овраге, что лежал рядом с озером, и затаились. Костя избрал самую выгодную в его случае тактику общения с новым спутником - молчаливое согласие. Он не спорил с Х'асиром по поводу религии, политической ситуации или того, как именно они должны поступить, схватив нарушителей, а только утвердительно кивал на весь его горячий бред с крайне воодушевленной мордой.

- Знаешь, нелегко признавать, но я в тебе ошибался, - заговорил Х'асир. - Еще тогда, у Матери, ты показал себя достойным Ее лояльности. Возможно, ты и вправду на что-нибудь, да сгодишься.

Костя, конечно, не догадывался (а ежели наоборот, то отнесся бы к его признанию с большим вниманием), но то были самые приятные слова, которые говорил Х'асир за всю свою жизнь кому-либо, не принадлежащему Культу Матери.

Совсем недалеко раздались взволнованные голоса и последовавшее за ними жуткое громыхание, подобное раскату грома. Они осторожно выглянули из-за укрытия. Пред ними предстала жуткая картина: трое побитых, израненных мужчин (именно их следовало поймать) сражались в смертельном бою с чудовищем. То был муско: трехметровый, худой великан с одним чернобелковым глазом. Его коричневое тело в разных местах покрывал мох, а трехпалые конечности перерастали в острые когти. Вообще муско считались довольно миролюбивыми созданиями, если их не злили: они были всеядными, а потому на человека нападали только в крайне редких случаях, когда давно не ели или в целях самозащиты. Но не своей силой пугали они простой люд, а способом размножения. Если спора мха попадала на открытую рану, то несчастный за час обращался в молодую особь муско, забыв о прошлой жизни и привязанностях. Что и начало происходить с одним из грабителей.

Х'асир понял, что они вляпались.

Вероятно о такой мелочи, как разъяренный лесной монстр лидер не счел нужным упомянуть, иначе Х'асир бы настоял, чтобы вместе с ним отправили Протею или Мгогоро, а новичка закрыли за семью печатями в Гиладе. Ничего не попишешь: их единственной надеждой на спасение был он сам и его второй ненавистный дар. Х'асир не любил его применять по нескольким причинам: как-никак, он душой принадлежал Матери, а она вознаградила его иной способностью. И, конечно же - цена. Худшая из возможных.

Медленно, так как он еще надеялся, что все обойдется без его вмешательства, Х'асир вышел на поле сражения. Он пристально всмотрелся в муско: глаза юноши побагровели, а в венах закипела кровь. Существо обернулось - оно почувствовало постороннее магическое влияние, но было уже поздно. Радужка окрасилась алым, на лбу выступили мелкие жилки, лапы судорожно затряслись. Грабители подумали, что наконец-то подвернулся удачный шанс одолеть монстра; кто-то воткнул ему меч в спину, а другие выпустили сноп стрел в голову. Но тем они только разозлили зверя. Муско, грозно заревев, раскидал их, словно игровые мячики, и принялся нещадно вдалбливать близ упавшего (зараженного) в землю. Мгновение спустя тот превратился в кровавую лепешку, некоторые части которой перекочевали в пасть муско. Увидавшие творящиеся ужасы над телом товарища грабители попытались сбежать, но тварь, глядевшая на них оком Х'асира, нагнала сперва одного, а затем и последнего преступника, жестоко разделавшись с обоими. Единственным доказательством их существования в этом мире теперь были лишь жалкие ошметки, которые не смогли бы распознать даже любящие родители.

Оставался только взбесившийся муско, который, после расправы с обидчиками, переключился на ближайшее живое существо - Костю. Муско издал неистовый вой и кинулся на ошарашенного беспощадной бойней парня.

Х'асир все видел и готовился выстрелить. У него была довольно занятная отличительная черта, которая никак не объяснялась ни логикой, ни чародейством: он попадал только в движущиеся (причем, неважно насколько далеко и быстро двигались) мишени. Если же цель пребывала неподвижной, он мог истратить тысячу патронов, но никак ее не поразить.