Это всё изменило. Встретившись с новым опытом, Бен сосредоточился на том, куда они летят, а не на том, где он был – и с кем. Во время полёта они играли с кнопками управления сиденьями, как пара детей, бесстыдно пользуясь всеми льготами и привилегиями, которые давали им непомерно дорогие места. Бортпроводники – к счастью, все девушки – относились к ним как к королевским особам. Время пролетало, как облака, и вскоре самолёт начал кружить над крупным городом, снижаясь.

Тим перегнулся через колени Бена, они оба смотрели в окно.

– Подожди, пока не увидишь город ночью. Выглядит так, будто земля горит.

Бен будет видеть это каждую ночь. Тим потратился не только на билеты бизнес-класса. Номер в отеле, который он забронировал, был роскошным. Из их комнаты на двадцать третьем этаже Бен будет смотреть на город, как император с вышины. Затем Тим затащит его в джакузи для двоих. Может быть, он даже наполнит её шампанским вместо воды. Тиму хотелось бы, чтобы из аэропорта их забрал лимузин, но одна маленькая загвоздка нарушила его романтические планы.

– Я ведь говорил тебе, что нас забирает из аэропорта моя абуэлита?

– Твоя кто?

– Моя бабушка, Нана.

– Нет. – Бен бросил на него нервный взгляд. – Она знает обо мне?

Тим рассмеялся.

– Не переживай. Она и близко не так плоха, как мои родители. В смысле, я думал, она будет хуже. Не в плохом смысле, – быстро добавил он. – Я думал, моя ориентация разобьёт ей сердце. Вместо этого она по большей части восприняла это спокойно.

– По большей части?

– Ну, мы не особо много об этом говорим. И она никогда не видела меня с другим парнем. Это будет странно.

Бен смотрел на него, пока Тим не толкнул его локтем, вызывая улыбку.

– Ну, я с нетерпением жду знакомства с ней. Помнишь все те мои исследования про Мехико для того, чтобы впечатлить твою маму?

Тим застонал.

– Да, и, пожалуйста, просто будь собой. Никаких напыщенных книжных докладов.

– Конечно нет. – Бен сделал паузу. – Ты знал, что в Мехико самая большая сеть общественного транспорта в мире?

– Перестань, – умолял Тим.

– И самая доступная, что делает её формой перемещения, которая действительно принадлежит людям.

– Пристрели меня сейчас, – молил Тим. – Избавь от страданий!

Бен продолжал дразнить его всеми фактами, которые ещё помнил, но когда самолёт сел, Тим начал переживать. Что, если его бабушка не сможет справиться, увидев их с Беном вместе? Опять же, они не собирались целоваться перед ней или ещё что-то, даже если Тим с удовольствием воспользовался бы возможностью. Они по-прежнему не целовались с вечера открытия галереи. Он уважал желание Бена не торопиться, но ожидание, когда он сделает первый шаг, сводило Тима с ума.

С урчащими от нервов желудками, они ждали у багажной ленты, пока не появились их сумки. Тим взял обе, дерзко подмигнув Бену, что раскрыло, как неуверенно он чувствует себя из-за этой ситуации.

«Нана, это любовь всей моей жизни. Любовь всей моей жизни, это моя бабушка. А теперь – драка!»

Служба досмотра позволила им пройти без особых сложностей, затуманенные стеклянные двери автоматически открыли проход в общие коридоры аэропорта, полные ожидающих людей. Он оглядел нетерпеливые лица, целясь ниже, так как Нана была невысокой. Сначала он заметил её волосы, её причёска была похожа на высокий шлем цвета мёда. Ниже были огромные янтарные солнечные очки и улыбка, её руки раскрылись в приглашении, когда она счастливо объявила:

– Mi nieto[13] 

Тим усмехнулся, его переживания временно забылись, когда он поставил багаж и подошёл к женщине, которая была полной, смуглой и сморщенной, как мешок коричневого сахара. Когда она обняла Тима, он вспомнил, какая она милая. Она поцеловала его в обе щёки. Держа в руках его лицо, она рассматривала его.

– Tan hermoso![14] 

Чувствуя себя на восемь лет, Тим мягко убрал её руки и кивнул на Бена.

– Nana, éste es mi novio, Ben [15].

Вот. Как и в его фантазии, он сказал это. Он использовал слово «парень», а не «любовь всей моей жизни», но он действительно признался. Тим задержал дыхание.

Нана посмотрела на Бена и широко раскрыла объятия, отнесясь к нему так же, как к Тиму, только вместо того, чтобы назвать Бена прекрасным, она сказала «bonito». Красивый. Тим согласился.

– Очень приятно с тобой познакомиться, Бен, – с оттренированным старанием произнесла Нана. Её акцент был таким сильным, что его имя прозвучало как «Биен».

– Рад с вами познакомиться, – ответил Бен.

– Я отвезу вас домой, – сказала Нана. – А потом приготовлю вас на обед.

Тим усмехнулся, представляя Бена связанным на столе с яблоком во рту.

– Твой английский хорош, – сказал он, снова поднимая сумки. – Muy bueno![16]

– У нас сосед англичанин, – сказала Нана, беря его под руку с одной стороны и Бена с другой, пока уводила их прочь. – Я просила его заниматься со мной раз в неделю. Мы вместе пьём чай. Хороший старик. Однажды он захочет меня поцеловать. 

Она захихикала, как маленькая девочка, по очереди глядя между ними, пока они шли на парковку. Нана болтала о других своих соседях, затем о членах семьи, которых Тим не знал. Она продолжала говорить, пока они садились в её старый «Кадиллак».

Движение в Мехико было печально известным, час-пик превращал шоссе в парковки. Нана, очевидно, памятуя об этом, периодически проверяла часы на приборной панели, пока они вели гонку со временем. Она едва видела что-то поверх руля, маневрируя в движении со слепым инстинктом, пока продолжала посвящать его в новейшие семейные сплетни, машины время от времени сворачивали с пути, чтобы избежать столкновения.

Тим продолжал бросать взгляды на Бена на заднем сидении, пока она болтала. Тот смотрел в окна, без сомнений думая, был ли приезд сюда такой уж отличной идеей. Мехико, как и большинство мест, было не лучшим зрелищем из машины. Конечно, Тим уже мог заметить архитектуру, от которой у него текли слюнки, но прекрасная сторона города раскроется, как только они доберутся до района его бабушки.

– Как моя Элла? – спросила Нана, пока они приближались к южной стороне города.

– Мама в порядке.

Брови, толщиной с карандаш, приподнялись над солнечными очками.

– В порядке? Больше ничего?

– Насколько я знаю.

Нана переключилась обратно на испанский.

– Она тоже никогда особо о тебе не рассказывает. Я продолжаю говорить ей, что мать – часть жизни своего сына, нравится ему это или нет.

– Мне бы этого хотелось, – ответил Тим. – Она занята папой, как всегда.

– Дело в этом?

Конечно нет, но Тим не собирался объяснять бабушке настоящую причину. Он считал, что ему повезло, что Нану, казалось, не заботила его ориентация, но он не хотел слушать, как она соглашается с его матерью по поводу того, кто отправится в Ад.

– Я буду лучше стараться, – сказал Тим. – Я виделся с ними недавно, но не остался надолго.

Нана кивнула, будто удовлетворившись, и свернула на съезд в Сочимилько, район и популярное место для туристов, где она жила. С обеих сторон дороги были бесконечные стены, скрывающие от вида большинство домов. Монотонность этих стен нарушалась окнами и дверьми, воротами и гаражами, клумбами и украшениями.

Дом Наны представлял собой чистый уют. Когда они подъехали, Тим взял у неё ключ, выскочил из машины и открыл ворота. За ними было как раз достаточно места, чтобы она припарковалась перед оранжевым двухэтажным зданием. Тим помог припарковать машину и подошёл, чтобы открыть дверь для Бена, всё время улыбаясь. Просто находиться здесь было приятно. Он взял Бена за руку и помог ему выйти, развеселённый тем, как сильно Бен старался делать вид, что ему комфортно, когда это явно было не так. Затем Тим пошёл к багажнику за их вещами. Позже они поедут в отель на поезде вместо того, чтобы снова рисковать попаданием в пробку.