Медсестра улыбнулась.

– Это очень мило с вашей стороны – всегда быть рядом с отцом.

Им часто такое говорили. Эрика это раздражало, но Тим считал это забавным и редко кого-то исправлял.

– Это меньшее, что я могу сделать.

– Он очень хорошо справляется, – сказала она. – Для кого-то с мезотелиомой, удивительно, что он протянул так долго.

У Тима чуть не отвисла челюсть. Разве медсёстры должны быть такими негативными?

– Конечно, он протянул так долго. Он справится со всем!

– Справится! – быстро произнесла медсестра. – Он будет исключением из правила, особенно с таким сыном, как вы. Вы оба невероятно храбрые.

Она снова улыбнулась – на этот жест Тим не ответил – прежде чем вернулась к своим обязанностям. Остальное время ожидания Тима преследовали слова медсестры. Неудивительно, что Эрик был таким скрытным насчёт своей болезни, когда даже профессионалы были настроены обречённо и мрачно по поводу его шансов. Ощущение тяжести оставалось с ним даже тогда, когда Эрик вернулся, наконец, закончив.

– Что они сказали? – спросил Тим, пока они шли по коридору.

– Мы не можем обсудить что-нибудь ещё? – огрызнулся Эрик. – Я сегодня только о раке и говорил.

– Конечно. Без проблем. – Как только они сели в машину, Тим пристегнулся, но не завёл двигатель. – Просто покажи мне поднятый или опущенный большой палец. Иначе я сойду с ума.

Эрик вздохнул, но поднял в воздух большой палец.

– Теперь поехали. Я голоден и знаю, что ты, должно быть, тоже.

Палец вверх. Хорошо. С этим Тим мог справиться. Может быть, они ещё не преодолели трудности – иначе Эрик был бы более счастливым – но двигались они в правильном направлении.

В салоне машины пахло кулинарным жиром из «золотых арок», Тим еле слышно выругался. Сегодня Эрик попросил его приехать прямиком домой после занятий, но Тим опаздывал. Он только заехал за картошкой-фри для Эрика. В последнее время большая часть блюд казалась ему отвратительной на вкус, но старая добрая картошка всегда делала Эрика счастливым. Бог свидетель, ему не помешали бы калории, так что Тим привозил её всегда, когда мог. Вот только сегодня он застрял в МакАвто на раздражающе долгое время.

Тим полетел домой – так он теперь думал о жилище Эрика. Тим действительно не намеревался оставаться там так долго, но Эрик просил его переехать на постоянной основе, снова и снова, пока Тим с радостью не уступил. Сегодня на подъездной дорожке стояли две машины. Одна принадлежала Лизе, медсестре из хосписа. Другую Тим никогда раньше не видел. Обычно Лиза не приезжала по четвергам, так что Тим побежал в дом, как только припарковал машину, боясь худшего.

Он нашёл Эрика в гостиной, той, где была картина с лошадью Рене Магритта. Для Тима это приобрело особое значение. В то время как казалось, что женщина скачет через лес, многих частей изображения не хватало. Люди мало отличались – у всех была своя скрытая сторона, будь то ориентация или болезнь.

Эрик, казалось, был в хорошем расположении духа. Лиза сидела рядом с ним напротив мужчины, который напомнил Тиму его отца, вероятно, потому что выглядел будто приехал сразу после раунда гольфа.

– Вот и он, – сказал Эрик. – Что тебя так задержало?

– Картошка, – ответил Тим, поднимая вверх пакет.

– О, как мило! Только положи её сейчас и присядь.

Тим сел, по-прежнему напряжённый, с надеждой на объяснение.

– Итак...

– Макс Бёрнквист, – произнёс незнакомец, подвигая через кофейный столик визитку. – Я юрист Эрика.

– Хорошо, – сказал Тим.

– Просто есть некоторые бумаги, которые нужно заполнить, – объяснил Эрик. – Мне нужны свидетели, чтобы это было законно, поэтому вы здесь. Пожалуйста, Макс, приступай.

Юрист включил карманный диктофон, положил его на стол и прочистил горло. Читая с листа бумаги, он произнёс:

– Эрик Конрой, вы подтверждаете, что находитесь в здравом уме, твёрдой памяти и не под давлением?

– Подтверждаю. 

Эрик говорил так, будто произносил клятву.

– А также подтверждаете ли вы, что содержание этого завещания, датированного двадцать четвёртым марта 2001 года, создано вам самим, или что его содержимое вами одобрено и отвечает вашим намерениям?

В животе у Тима всё скрутило. Завещание?

– Подтверждаю, – сказал Эрик.

Юрист передвинул ему по столу какие-то документы.

– Пожалуйста, подпишите здесь.

– Лиза Оунбай, вы подтверждаете, что пациент под вашей опекой по-прежнему в здравом уме и твёрдой...

Тим едва ли слушал остальное, отвлечённый выводами. Эрик думал, что умрёт? Когда юрист дошёл до Тима, он ответил и подписался, как ожидалось. Затем он сидел онемев, пока обсуждались детали, и остался на своём месте, когда Эрик поднялся и проводил гостей до входной двери.

– Я ненавижу это, – сказал Тим, когда они остались одни.

– Я знаю. – Эрик сел, роясь в жирном коричневом пакете, чтобы достать картошку. – Одна из противных необходимостей жизни, особенно, когда речь идет о деньгах.

– Но почему сейчас?

Эрик пожевал и сглотнул, обсасывая соль с кончиков пальцев.

– Ты знаешь, у меня есть семья. Я не много о них говорю, но у меня есть сестра и стайка племянниц. Мы с сестрой потеряли родителей, одного из-за рака, одного из-за выпивки, так что мы видели худшее, что может случиться. Мы мало общаемся, но у неё три дочери собираются в колледж. Я уже удостоверился, чтобы у них были деньги на обучение и всё остальное, что им понадобится. Когда я умру, моя сестра унаследует большую часть моего имущества.

– Не говори так, – умолял Тим.

– Щедрая сумма пойдёт на благотворительность, в которую я верю, – невозмутимо продолжал Эрик. – Что касается этого дома, я бы хотел, чтобы он был твоим.

– Я не хочу его! – закричал Тим. – Я хочу тебя, так что заткнись о своём дурацком завещании!

Эрик даже не моргнул.

– Конечно, есть налоги на недвижимость и общее содержание. У тебя будет достаточно денег, и, если будешь аккуратен, ты сможешь себе это позволить и жить с комфортом от процентов.

– Замолчи! – Тим вскочил на ноги. – Ты сдаёшься? В этом всё дело?

– Я умираю! – закричал в ответ Эрик, его хладнокровность дала трещину.

От силы этих слов у Тима от лица отлила кровь. Он никогда раньше не слышал, чтобы Эрик повышал голос. Никогда.

– Нет. Ты можешь бороться!

– Не вечно, – хрипя, произнёс Эрик. – У меня не просто рак лёгких, Тим. Ты знаешь, что такое мезотелиома?

Мезотелиома. Так это назвала медсестра в центре Андерсона. Не понимая, он покачал головой.

– Это рак, вызванный воздействием асбеста – очень неприятный вид рака, после которого никто не выживает.

– Что? – Горло Тима сжалось так сильно, что вызвало боль. – Конечно, выживает. Зачем ещё ты бы делал химиотерапию?

– Я борюсь уже некоторое время, – сказал Эрик.

Тим покачал головой.

– Медсестра сказала, что ты справишься. Она сказала, что ты будешь исключением из правила.

– Я уже исключение, – ответил Эрик. – Они давали мне девять месяцев, может быть, год, а я продержался больше двух.

– Видишь? Ты уже доказал им, что они неправы.

Эрик сидел и изучал его взглядом. Тим знал, что наступил один из этих моментов. Эрик либо укажет на недостающие части картины, либо позволит Тиму продолжать верить в иллюзию. Когда Эрик заговорил, Тиму захотелось, чтобы он не начинал.

– Химиотерапия не помогла. Рак почти не отреагировал, и у меня были... другие проблемы. Доктора сделали несколько анализов и... – Эрик покачал головой, не желая произносить слова, из его глаз потекли слёзы. – Они нашли новую опухоль в простате, которая, по их мнению, не связана с мезотелиомой. Я разваливаюсь на части! Я стараюсь не делать этого, но я просто...

Из горла Тима вырвались рыдания, когда он поспешил к Эрику. Тим схватил его, притягивая ближе, и держал, пока они оба плакали. Эрик казался таким маленьким, таким хрупким в руках Тима.