Как ни странно, натуралисты сравнительно мало писали о зайцах. Я благодарен Генри Тегнеру за его книгу «Дикие зайцы» (Wild Hares, John Baker Ltd, 1969) — единственную доступную на сегодня работу об этих милейших зверьках с древней родословной. Предыдущая книга о зайцах появилась в 1896 году, а если что и выходило с тех пор, мне об этом неизвестно. Зайцы ведут скромную жизнь, не привлекая к себе особенного внимания широкой публики. Их долго относили к грызунам, что их, естественно, обижало, и только в 1910 году было признано, что они составляют особый отряд — зайцеобразных, совместно с кроликами и пищухами. Кроликов они скрепя сердце признают, но при упоминании пищух только недоуменно пожимают плечами. Далее, заяц-русак только недавно получил научное название lepus capensis, тогда как раньше он именовался lepus europaeus. Наиболее консервативные из них продолжают предпочитать старое название. Они чувствуют, что включать их в один вид со средиземноморскими и африканскими зайцами — значит недооценивать своеобразие их национальной культуры. В данной книге действуют зайцы двух видов — обычный русак и голубой горный заяц. Русак крупнее и проворнее, зато горный заяц смышленее и хитрее. Русаки роют себе неглубокие ямки, горные зайцы копают короткие норы или селятся в готовых пещерках и каменистых расселинах. Кролики — пришельцы в Британии, они явились к нам вместе с норманнами, в XI веке, зайцы же обитали здесь с тех самых пор, как нашу землю покинули динозавры. Кое-где в глубинке зайцы и кролики все еще не слишком доверяют друг другу, но в целом и те и другие проявляют терпимость и мирно живут бок о бок, как и подобает родственникам.

Как-то в июне, года четыре назад, я увидела зрелище, от которого застыла на месте. Было теплое и солнечное утро, около половины девятого. Возле поилки для скота я увидела какой-то пылевой смерч, вращающийся с неимоверной скоростью. К моему громадному изумлению, это оказался заяц. Он вертелся, стоя на задних лапах, вытянув в стороны передние и прижав уши к голове. Меня он не замечал. Я стояла не шевелясь, пыль поднималась все выше, заяц вертелся все быстрее. Внезапно он с размаху сел на землю, посидел с полминуты и неторопливо удалился. Мой отец, а он был лесничим, не раз говорил, что видел заячьи танцы при лунном свете, но я всегда думала, что он шутит.

Горные зайцы:

Кувырок; Торопыжка; Быстроног; Ушан; Попрыгунья.

Русаки:

Пройдоха; Догоника, Лунная зайчиха, предводительница колонии на Букеровом поле; Стремглав, Солнечный заяц, ее супруг; Борзолапка; Камнепятка, гадальщица; Прыгунок; Сильноног; Быстроножка; Большеглазка; Медуница, роковая зайчиха; Неугомон; Скоропрыг; Водохлеб; Чемпион, образцовый заяц; Морская зайчиха, предводительница колонии на болоте; Небесный заяц, ее супруг.

Кролики:

Снежок, ручной кролик; Эрб; Арбр; Фрамбуаза; Сетьем, кроличий пророк.

Прочие:

Бетси (Бесс), сенбернар; Стиганда, выдра; Гастинд, выдра; Джитти, ежиха; Бубба (Убоище), крылатое чудовище.

Зайцы, кролики, олени, куропатки, ястребы, лисы, овцы, коровы, горностаи, ласки, люди, тракторы, барсуки, грачи, сойки, вороны, собаки, змеи, самолеты.

Персонажи легенд и сказаний:

Громоног, первопредок; Ветер; Гром, быстроногий заяц; Молния, быстроногая зайчиха; Голован, мудрый заяц; Нуазетье, кроличий предводитель; Сенкьем, кроличий пророк.

Призрачные зайцы, хрустальные зайцы, деревянные зайцы, каменные зайцы, драгоценные зайцы, иддабы, иддбиты.

Стояло бледное весеннее утро. Влажный туман льнул к вереску, суля мелким зверькам защиту от зоркого взгляда хищных птиц. В тени еще лежали пласты слежавшегося снега, и в узких ложбинах было холодно. Кувырок, вздрогнув, проснулся в уютной норке и поежился. Ему не хотелось выходить наружу. Он наморщил нос и принюхался. Пахло мокрым вереском.

— Ладно! — сказал он, подбадривая себя. — Лежи не лежи, а вставать-то надо!

Но не пошевелился. Снаружи доносились голоса его соседей и сородичей, голубых зайцев, кормящихся горным клевером. Наконец голод пересилил лень, и Кувырок одним прыжком выскочил из норы и потянулся на свежем воздухе. Оглянувшись по сторонам, он понял, что опять проснулся одним из последних. Его это не смущало — еды ведь на всех хватает, какая разница, кто раньше встал?

Рыжий олешек, двухлетка с небольшими рожками, щипал поблизости траву. Время от времени он поднимал голову и озирался, словно припоминая что-то. Ему можно было не бояться орлов и диких кошек, и видел он гораздо дальше, чем Кувырок. Зато он был желанной добычей для охотников, которые не стали бы тратить заряд на мелкого горного зайца.

Кувырок принялся за свой любимый клевер. Трава была влажная, и он быстро промочил шкурку. Время от времени он отрывался от еды и отряхивался. Мелкие брызги летели на соседей, а те в свою очередь обдавали брызгами его.

Горные зайцы — общительные создания, и Кувырок, кормясь, держался рядом с Торопыжкой. Время от времени они обменивались несколькими словами, а потом снова набивали рты сочной травой.

— Я сегодня жука-щелкуна в еловой хвое видела. Это к счастью, — сказала Торопыжка.

— У тебя все к счастью. С каких пор увидеть щелкуна — хорошая примета?

— Не просто увидеть, а в хвое.

Кувырок подумал и решил, что это пустяки. Торопыжка была неисправимой оптимисткой.

Он поднял голову и энергично почесал задней лапой за ухом.

Кажется, все-таки денек будет славный! Легкие облачка, плывущие в небе, не предвещали плохой погоды. Вокруг волновалось море цветущего вереска, лиловые волны плескались у рассыпанных там и тут валунов, а у подножия скал ярко цвела камнеломка, окаймляя серый камень своими белыми, желтыми и пурпурными цветами. Пониже, в узкой долине, на фоне зелени выделялись густо-коричневые торфяные холмики, окружающие горное озерцо, словно обессиленные тела больших зверей, выброшенные водой на берег. Шумный ручей, разбухший от недавнего паводка, мчался вниз по каменистому склону.

Над низкорослыми елями кружил ястреб. Кого-то он там высмотрел, какую-то мелкую зверюшку — должно быть, мышку. Вот он камнем рухнул, ударился в торф и снова поднялся, держа в когтях обмякшее тельце. Он пролетел над самой головой Кувырка. В воздухе его встретила подруга, и хищник отдал ей добычу — ястребиха на лету перевернулась, подняла лапы и схватила зверька.

— Видали? — спросил Кувырок неизвестно у кого. Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.

Кувырок снова почесался.

Рыжий олешек, нежадно пощипывая траву, подошёл ближе к зайцам. Внезапно его голова резко взметнулась, по телу пробежала дрожь. Кое-кто из зайцев тоже что-то почуял в воздухе. Через мгновение все живое на склоне неподвижно замерло. Торопыжка застыла за спиной у Кувырка, как голубой камень, туман клубился у самой ее мордочки. Только куропатка, копошащаяся в зарослях осоки, казалось, ничего не заметила.

У Кувырка заколотилось сердце — пока не в панике, но в полной готовности качать кровь еще быстрее, если понадобится.

Некоторое время все было тихо и неподвижно. Постепенно тревога отступила. Зайцы первыми вернулись к кормежке — насторожив уши и сохраняя готовность к немедленному бегству. Куропатка что-то бормотала про себя, не разделяя чужого страха, но сознавая его. Олень не успокаивался дольше всех. Его глаза были распахнуты, тело напряжено. Над головой у него весело вилась бабочка, словно смеясь над его страхом. Но вот и олень, успокоившись, снова взялся за траву.