О том, что его прежнее благоприятное мнение о Сталине однозначно изменилось, свидетельствует упомянутое выше письмо от 5 марта 1923 г., в котором он потребовал, чтобы Сталин немедленно извинился перед Н. К. Крупской, пригрозив в противном случае разрывом всяких отношений.[245] Последние дни жизни Ленина, не говоря о физических страданиях, прошли в тяжелых душевных переживаниях. Тяжелейшей душевной проблемой для него стало даже не расставание с жизнью, а постепенное отдаление от политики, составлявшей смысл его жизни, потеря влияния на государственные дела именно в тот момент, когда он стал все глубже осознавать трудности, вытекавшие из внутренних противоречий нового режима. Пожалуй, наибольшая из этих трудностей возникла как раз в области национального вопроса. Через день после написания письма Сталину с требованием извинения Ленин обратился по т. н. грузинскому вопросу к руководству грузинской компартии, предложив свою помощь против Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского: «Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь».[246]

До конца своей жизни Ленин вел, можно сказать, «борьбу на два фронта» за спасение советского государства: с одной стороны, он старался освободиться от буржуазной интеллигенции, связанной со старым режимом, и «обуздать» церковь, а с другой стороны, менее успешно, всячески критиковал и боролся с коммунистическими националистами и бюрократами. Безуспешность этой борьбы действовала на него удручающе.

За два дня до смерти Ленин в инвалидной коляске в последний раз был на охоте, он любил смотреть, как охотятся на зайцев, хотя сам, конечно, уже не мог держать в руках оружие. Видимо, он понимал, что прощается с жизнью, от которой получил самое главное — революцию. И все же перед смертью им владело разочарование, поскольку он не мог не видеть того, что его дело осталось незавершенным.

Ленин еще не умер, когда между его соратниками, ведущими руководителями партии, началась борьба за его интеллектуальное и политическое наследие. Когда в октябре 1923 г. сложилась левая оппозиция во главе с Троцким, Ленин не мог не видеть неизбежных последствий этого явления. За день до его смерти, когда Н. К. Крупская читала ему осуждающие Троцкого решения XIII партконференции, Ленин так сильно разволновался, что жена решила сказать ему неправду, сообщив, что «резолюции приняты единогласно».[247] Незадолго до смерти Владимира Ильича жена прочитала ему статью Троцкого, в которой Лев Давидович приравнил Ленина к Марксу. 21 января 1924 г. в 17 часов Ленину стало плохо, у него поднялась температура. В 18 часов 50 минут Ленин скончался в результате паралича дыхательного центра. В 19 часов Мария Ильинична сообщила по телефону в Москву членам Политбюро о смерти Ленина.[248] На следующий день Центральный Комитет РКП(б) принял обращение к членам партии, в котором говорилось: «Никогда еще после Маркса история великого освободительного движения пролетариата не выдвигала такой гигантской фигуры, как наш покойный вождь, учитель, друг».[249]

Как отметила в свое время Н. К. Крупская, бальзамирование тела и его помещение в Мавзолее были несовместимы с духовным обликом самого Ленина, но не были несовместимы с теми историческими условиями, которые в конечном итоге затормозили «ленинский эксперимент». Мы не знаем ни одного официального документа, в котором говорилось бы о том, что кто-либо из руководителей партии или государства выступил против помещения в Мавзолее забальзамированного тела Ленина, о чем было официально объявлено 25 марта 1924 г. Тем самым официальным стал и культ Ленина.[250]

На рубеже XIX–XX вв. 82 % населения империи, огромное большинство которого составляло крестьянство, размещалось в губерниях Европейской России. Лишь 13,4 % из 125,7 млн. жителей страны были горожанами, для России был характерен высокий уровень рождаемости, около четверти населения составляли дети в возрасте до 9 лет. Несмотря на быстрое развитие капитализма и промышленности, аграрная перенаселенность в стране не сокращалась, хотя к 1914 г. доля городского населения значительно возросла.[251] До сего времени историки спорят о том, каков был характер развития капитализма в огромной империи, раскинувшейся на территории размером в добрый континент и объединявшей около 140 народов, и насколько глубок был этот процесс. Быть может, нам удастся подойти ближе к пониманию этой проблемы, если мы рассмотрим наблюдавшиеся в то время идейные последствия экономического развития, без которых невозможен анализ российских революций.

Всем, кто интересуется данной тематикой, известно, что, начиная с последней трети XIX в., примерно со времени крестьянской реформы 1861 г., основополагающее направление российской общественной мысли все сильнее определялось дискуссиями о природе развернувшегося и поддерживаемого самодержавием капиталистического развития.[252] Эмигрантские и отечественные (а отчасти и иностранные) авторы, от Герцена до Достоевского, от Ковалевского до Ключевского, от Маркса до молодого Ленина, ломали голову над особенностями новейшего развития России, каждый из них делал собственные политические выводы, соответствующие его убеждениям. С 1890-х гг. до первой российской революции главный вопрос состоял в том, каково содержание развернувшегося с помощью непосредственных иностранных капиталовложений капиталистического развития, включающего в себя и утверждение «аграрного капитализма». Приносивший крупные прибыли рост тяжелой промышленности, наблюдавшийся в основном в районах двух столиц и горнодобывающих областях, так или иначе заставил интеллигенцию задуматься о перспективах развития новой системы. Ведь ослабли все скрепы, связывавшие многонациональную империю; конечно, необходимую роль в этом процессе играли и пробуждавшиеся национальные движения. Материал для различных выводов давали и явления, которые были естественными спутниками развития: городская нищета, появление новой бедноты, медленная капиталистическая перестройка сельского хозяйства, экономическое и социальное расслоение деревни, рост безработицы, проституции, преступности. Обострение социальных противоречий ясно отразилось в первой российской революции с ее буржуазно-демократическими целями и половинчатыми результатами: появлением легальных политических партий, «царской конституцией», Государственной думой, жаждавшим земли крестьянством, а также дворянством и крупнопоместной аристократией, страшившимися потери своих позиций. Все это означало кризис самодержавия: с формированием класса буржуазии и складыванием революционного рабочего движения появилось множество новых проблем, требовавших своего решения. Первая российская революция «обобщила» важнейшие противоречия новейшего развития: провал империалистической политики, унизительное поражение в русско-японской войне (которое показало военную слабость империи) и обостряющиеся социальные проблемы, угрожавшие внутреннему единству государства. Уже в ходе первой революции наблюдалась определенная динамика событий: за голодными бунтами последовали традиционные формы сопротивления, захваты земель крестьянами и забастовки, однако наряду с этим возникли Советы и вспыхнуло вооруженное восстание (декабрь 1905 г.). С ослаблением самодержавия некоторые течения социал-демократии уже задумывалась над продолжением революции. Таким образом, уже в то время можно было наблюдать радикализацию революции по мере приближения перспективы преодоления капиталистической системы в целом.