«Государство и революция» вплоть до наших дней остается, вероятно, самой читаемой, наиболее высоко оцениваемой и непревзойденной по степени своего влияния работой Ленина.[616] Значение этой брошюры объемом чуть более ста страниц не подвергается сомнению даже теми биографами Ленина и исследователями его наследия, которые видят в ней лишь поделку, не имеющую большого теоретического значения.[617] Больше того, по каким-то причинам ее не могли обойти вниманием и те авторы, которые неисторично подходили к ней как к некой «специальной» работе или считали, что она «не представляет интереса, поскольку не была подтверждена историей». Как раз наоборот, они страстно или с холодной логикой «специалистов» спорили и спорят с положениями этой брошюры, практически отвлекаясь от того факта, что ее главным предметом, привлекшим интерес Ленина, была интерпретация связи между государством и классовыми отношениями в теории Маркса. Тибор Хайду еще в 1970 г. указал на то обстоятельство, что невозможно отрицать значение «Государства и революции» в том отношении, что Ленин «отчасти самостоятельно, а отчасти с помощью других исследователей-марксистов “раскопал” забытые идеи Маркса», чтобы с их помощью теоретически осмыслить перспективы социалистической революции.[618] До Хайду, еще в самом начале 1920-х гг., по существу такое же наблюдение сделал в одном из своих докладов о коммунизме Н. И. Бухарин, которого Ленин ранее критиковал именно по этому вопросу.[619] На это незаконченное произведение Ленина[620] опирались в XX в. целые политические движения во всем мире. Коммунисты читали его буквально как Библию (пока его не «отобрал» Сталин с его этатистскими убеждениями), но изучали его и члены различных анти-этатистских, антикапиталистических движений и партий. Это объясняется прежде всего тем, что в ленинской брошюре описана привлекательная картина социалистического будущего, в котором общественные, коллективистские ценности вводятся сферу политики. Очевидно, в этой небольшой книжечке заложена какая-то «тайна», из-за которой ее историческое значение далеко превзошло значение многих гораздо более зрелых с научной точки зрения работ на эту тему. «Государство и революция» легко читается, одинаково соответствует критериям научно-теоретического труда и политической брошюры. Это страстное, боевое произведение является призывом к осуществлению пролетарской революции и в то же время классическим обобщением важнейших целей революции. К тому же в нем описана исторически продуманная концепция революции и государства, прежде всего реконструирующая содержание важнейших с этой точки зрения работ Маркса и Энгельса и мобилизующая реконструированную традицию на создание государства по типу Парижской Коммуны. Не случайно, что ленинская брошюра использовалась и в качестве настольной книги революционного движения. Наконец, и подзаголовок брошюры, «Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции», содержит в себе практическое стремление сделать ее «настольной книгой» революционных рабочих.

Всемирно-историческое значение «Государства и революции» заключается в том, что идеи этой работы стали философией Октябрьской революции, причем в двойном смысле. С одной стороны, революция показана в ленинской брошюре как с точки зрения своей непосредственной цели (захвата власти), так и с точки зрения конечной цели (добровольного объединения свободных общин), политическая революция фигурирует здесь в качестве исходного момента социальной революции; а с другой стороны, хотя Ленин рассматривал выбранную им проблематику еще до революции, его произведение стало частью критической теории, пригодной для оценки дальнейших событий, а позже, в эпоху государственного социализма, было утопически вульгаризовано в марксистско-ленинистских пропагандистских изданиях. По прошествии еще нескольких десятилетий в идеологическом «нарративе», господствующем в эпоху антиутопического «реализма» смены общественного строя, ленинское произведение превратилось в досужие мечтания доктринера-фантаста, вследствие чего представители всех «серьезных» интеллектуальных течений считали и считают своим долгом высмеивать его. На основании серьезных работ о «Государстве и революции» можно выделить две основных тенденции. Представители одной из них интерпретируют ленинскую брошюру в качестве внутренне цельной и последовательной работы, опирающейся на либертарианские идеи и принципы (Н. Гардинг, К. Андерсон), а представители другой подходят к ней с точки зрения более поздних исторических событий, следствий революции и истолковывают ее так, как будто бы она была духовным стимулятором и выразителем авторитарного перелома и развития (А. Дж. Полан и — менее строго — Р. Сервис, «имплицитно» предполагающий авторитарную нацеленность ленинского произведения).[621]

Среди работ Ленина «Государство и революция» имеет наиболее интересную судьбу. Марксисты, более того, все антикапиталистические течения считали брошюру Ленина своим достоянием, поскольку она могла быть использована как против капиталистического, так и против сталинистского толкования государства, ведь Марксова конечная цель — отмирание государства — фигурировала в качестве цели русской и всемирной социальной революции. Идея перенесения «Государства и революции» в другой исторический контекст возникла уже на последнем этапе эпохи государственного социализма, прежде всего в работах веберианцев и либералов, причем с целью представить ленинскую брошюру частью предыстории сталинской эпохи, сталинистской интерпретации. Конечный вывод этой операции состоял в том, что советское государство и его институты утвердились как воплощение ленинского произведения, в качестве идеологической основы коммунистической монополии на власть. Так текст Ленина стал «активной действующей силой (agent) и компонентом формирования последующей истории», или, иначе говоря, предполагается наличие причинной связи между ленинской брошюрой и послереволюционными процессами, в том числе и сталинской практикой, ГУЛАГом. Такая точка зрения уничтожает различия между «авторитарным» Лениным «Что делать?» и «либертарианским» Лениным «Государства и революции», доказывая, что речь идет об одной и той же «авторитарной» философии и политике.[622] Конечно, позже марксистская критика вскрыла неисторичные,           «презентистские» характеристики подхода, применяемого Поланом, указав прежде всего на то, что в «веберианском» толковании тезис об «объединении исполнительной и законодательной власти в представительных органах трудящихся» считается авторитарным по той причине, что он открывает путь к теоретической и политической критике буржуазной демократии. Дело в том, что этот тезис является исходным и конечным пунктом уничтожения любых обособленных бюрократических структур и преодоления как буржуазной демократии, так и диктаторских методов власти.[623] В «Государстве и революции», как в произведении искреннем, открыто декларируется партийность и классовость, что уже в то время ужаснуло представителей официальной науки. В одной из часто цитируемых и касающихся сути политики формулировок Ленина это выражено так: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов».[624]