Рикартиат закрыл руками лицо. Вспомнил о своих сожалениях. Нет, все-таки зря он не размазал Ретара по всем Костяным Дворцам. Пусть он и сделал это неосознанно, пусть он и не виноват, но именно его убеждения заставили Амоильрэ увериться в своей правоте.
— Из первых трех песен вы и родились, — поразмыслив, продолжил военачальник. — Но о точном вашем происхождении в них не было сказано ни слова. Да, вроде бы духи, вроде бы пришли из Безмирья, вроде бы ничего непонятного… но мне показалось забавным сделать так, чтобы духом был только один из вас, а второй носил в себе демоническую сущность. Демонические сущности — они… ну… настолько многогранны, что порой невозможно удержаться. Я обратился к господину Лассэультэ, попросил его стать твоим прототипом. Он согласился и подарил мне долю своих магических сил, из которых я тебя и собрал — по кусочку, по молекуле, по образу и подобию первого принца Ада. И следует отметить, что фактически ты все же мужчина, хотя я не думал, что пол будет иметь для тебя значение. Я не думал, что ты забудешь об отсутствии пола у духов Безмирья. Они между собой равны, им не нужно разделение на мужчин и женщин. По сути все они — единое целое.
— Ясно, — выдавил Рикартиат. — Давай дальше.
— Дальше ты знаешь, — отмахнулся Амоильрэ. — Почти все события шли в ногу с моим сюжетом. Ты похоронил Альтвига — драконью душу, — на границе сущего. Ты верил, что однажды он возродится, и боялся уйти. Вдруг ты покинешь чертов курган, и он сразу же вернется? Вдруг он останется в одиночестве, вдруг решит, что тебя уже нет среди людей, и отправится обратно в Безмирье? Но спустя десять лет ты был вынужден признать поражение. Ты попал в Ландару, ты пытался следить за людьми и выяснить, каковы их традиции, что тебе нужно делать… пока не встретил господина Райстли. О, господин Райстли был просто превосходной деталью. Ваша встреча не была запланирована мной. Ее подстроил Ретар Нароверт, надеясь, что ты навсегда останешься подле короля — ведь он стал твоим самым лучшим, самым верным другом! — и тем самым избежишь тех страданий, что подготовил для тебя я.
Менестрель подался вперед:
— Рыжая скотина пыталась меня спасти?
— Не единожды, — невозмутимо подтвердил Амоильрэ. — Несмотря на наличие десятков темных сторон, он гораздо добрее меня. И ты зря обвинял его в слабости и нежелании помочь. Но теперь извиняться уже поздно, потому что я победил, — в серо-голубых глазах демона заплясали озорные, будто у ребенка, огни. — Я подбросил инквизиторам информацию о том, что Райстли из династии Каерра Хааль обладает проклятой магией и регулярно использует ее для поддержания своих позиций. Божьи псы поверили, заманили Его Величество в леденскую резиденцию и убили. Я ликовал, а ты снова был предоставлен самому себе. Природное любопытство — любопытство Лассэультэ, — вынудило тебя искать противоположный инквизиции берег, берег, где магический дар почитается и имеет шанс на развитие. Ты открыл водопад, ты выяснил, что можешь управлять стихиями воды и земли, а еще, — Амоильрэ улыбнулся, — узнал, что способен выводить некоторые заклятия демонов. Заклятия из потенциала первого принца.
Если бы не ты, ни один демонолог — даже столь талантливый, как Ишет и Виктор, — не узнал бы о символе «Эдэлехаэр». Если бы не ты, они бы никогда не додумались до создания иных рисунков призыва, кроме пента- и гексаграмм. Ты дал им достаточно новых знаний, ты достаточно широко взглянул на стихию материи, чтобы теперь покоиться с миром. То, что ты принес вечности, вряд ли забудется…
— Меня это не волнует, — перебил менестрель. — Лучше расскажи, как еще ты играл с Ретаром Наровертом.
— Ну, — Амоильрэ нахмурился, — Ретар привел к Альтвигу Гитака. Он, опять же, надеялся, будто заклинатель сумеет уберечь мальчика и увести как можно дальше от тебя. Не могу сказать, что он был не прав, — признал военачальник. — Это был хороший, просчитанный ход. Магический талант Гитака меня неизменно впечатлял. Пришлось попотеть и найти его врагов, которые, к моей безграничной радости, устранили мага с пути. Альтвиг взял себе его родовое имя — Нэльтеклет, — и вступил в ряды инквизиции. Но сначала, разумеется, изрядно побродил по миру. Было любопытно за ним следить. Мальчик познакомился с гномами из Бертасля, ходил в королевство Хасатиния, но его постоянно… необъяснимо… тянуло к Серебряному Лесу.
Рикартиат прикусил губу. Серебряный Лес — место соприкосновения реального мира с потусторонним. Вероятно, Альтвиг, ничего не помня о своей драконьей душе, все же ощущал тягу к большинству чуждых, враждебных и кровожадных по отношению к людям аномалий. И, вероятно, поэтому он так быстро поверил менестрелю. Почувствовал, что в нем таится подобное.
— Он раз за разом возвращался в Эверну, — радостно рассказывал Амоильрэ. — Пока, наконец, мальчика не подобрал отец Еннете. Молодой, перспективный и обладающий властью инквизитор. Он мне нравился, но ровно до тех пор, пока не раскусил детали сюжета.
Военачальник расхохотался, и было в этом смехе нечто такое, отчего волосы вставали дыбом.
— Отец Еннете понял, что его воспитанника ждет неизбежная участь убитого или убийцы, и попробовал мальчика защитить. Научил его основам изгнания, помог совладать со светлым даром, именуя его, конечно же, ангельским волшебством. Но ему — можешь даже не сомневаться! — было известно, что темная магия равно необходима, и что мир нуждается в тех, кого инквизиция зовет еретиками. Однако власть он ценил больше, чем равновесие — хотя, как видишь, часть старых ценностей в отце Еннете сохранилась. Он оберегал Альтвига так ревностно и старательно, что я не мог приблизиться ни на шаг. Даже когда свежеиспеченный инквизитор получил право странствовать в одиночку, Еннете находил способы оградить его от моих заклятий. Тогда я одолжил у Шэтуаля Хайнэсойн, — Амоильрэ кивнул на револьвер, по-прежнему поблескивающий вдали, — и посетил самого отца Еннете. Использовал все свое обаяние. И он дрогнул, испугался, подчинился — и отправил мальчика в Шатлен. К тебе.
— Потом в игру вступили близнецы-инкубы, — предположил Рикартиат. — Эстель вынудил меня прикоснуться к дару, дать Альтвигу понять, что я — еретик, а не менестрель. Верно? Потом была завеса…
— Потом Нижнелунье, — согласился военачальник. — Я хотел, чтобы ты полностью восстановил дар перед тем, как попасть сюда. В Нельнот. Я рассчитывал, что ты продержишься пару дней, что сумеешь совладать с серафимами. В конце концов, твоя демоническая сущность может испепелить весь город. Лассэультэ до сих пор этим не занялся, потому что мы ценим память о прежнем Нельноте. Об истине, о залах суда, о счастливых семьях и, конечно, об опыте, дарованном небесами — даже в самое мирное и прекрасное на вид время может произойти беда. Верхние Земли, что бы там ни говорили храмовники, полны ненависти и мечтают об абсолютном владычестве над обитаемыми мирами.
— А вы, хочешь сказать, нет? — ввернул парень.
— Представь себе, — серьезно ответил Амоильрэ. — Нам это абсолютное владычество даром не сдалось. Разумные расы интересны, пока с ними можно играть. А если они в подчинении, если каждое их стремление нам подвластно, то можно невзначай подохнуть от скуки. Идеален, малыш, только тот мир, где есть место для безумия.
Рикартиат задумался.
— Пожалуй, ты прав, — признал он. — Расскажи о том, как был создан господин Лассэультэ.
— Принцы не любят эту историю, — помрачнел военачальник. — Видишь ли, несмотря на статус детей Кьётаранауля — то есть наследников Сатаны, — они состоят с ним в очень дальнем кровном родстве. Выражаясь проще — если в них и есть его кровь, то она была влита во время опытов. Каждый из четверых господ создавался искусственно. Лассэультэ не повезло больше, чем другим, вот и все. Его Величеству показалось забавным взять молекулы — то есть очень-очень маленькие частицы, такие, что обычным взглядом их не увидеть, — женщины и мужчины. Но все же вторая грань в итоговом творении взяла верх, хотя порой подавлялась истинно женскими порывами. Я считаю, что господин Лассэультэ застрял между этими двумя состояниями, и не может сдвинуться ни туда, ни сюда. Физически он — мужчина, а духовно — черт знает кто. Но, разумеется, он в этом не виноват. Кьётаранауль тоже ни на секунду не пожалел о своем выборе. Есть в господине принце что-то такое, что делает его скорее духом, чем человеком — просто… материальным. Не в силах найти друзей, не в силах принять хоть кого-нибудь живого, он замкнулся и спрятался ото всех на втором ярусе Ада, среди болот и покойников. Ему нормально. В одиночестве рождается самая волшебная музыка. Это — ваш с ним секрет, один на двоих. Пока вы одиноки, вы гениальны. Пока вы одиноки, вы способны на чудеса.
