— Рику не до разговоров, — прокричал Киямикира. — Гляди!

Он указал на дальний конец площади. Там, закрывшись тремя щитами, стоял Мреть. Ну как стоял. Худо-бедно держался на ногах, поддерживая себя остатками магии. В поединке он, похоже, не победил, но под ногами Эстеля горела диаграмма. Похожая на цветок, она источала силу, но была не способна убить инкуба.

Впрочем, менестрель на это и не рассчитывал.

Демоническое пламя разбило его защиту, и в тот же миг треснула земля. Поделилась на десяток кусков, поднялась волной и рухнула на Эстеля, вдавив его в диаграмму. Рисунок вспыхнул, ослепительно заалел. До ушей Альтвига донесся крик — то ли боли, то ли ярости. «Цветок» начал медленно гаснуть, поглощая инкуба в себя. Прошла минута, и не стало ни того, ни другого.

— Изгнал? — с замиранием сердца спросил парень.

Инфист, не проронив и слова, бросился к Рикартиату. Тот все еще стоял, подняв руки — вернее, то, что от них сохранилось. Обожженные кости, связанные горелой плотью, и пара ошметков кожи.

— Рик, — потрясенно выдохнул Киямикира.

Менестрель, передернувшись, упал на колени. Его вырвало кровью, зеленые глаза стали мутными и пустыми. Инфист глупо огляделся, подхватил парня на руки и побежал. Побежал так быстро, что Альтвиг потерял его из виду на первом же переулке.

Выход из воспоминаний оказался весьма тяжелым.

— Эй, Арти! Иди сюда!

Высокий человек с яркими голубыми глазами протянул менестрелю руку. У него были каштановые волосы, на висках зажатые обручем. Серебряное, покрытое сапфирами украшение дополняло знакомый образ, как рыбы дополняют образ озер.

— Райстли? — удивился Мреть. — Откуда ты здесь? Ты ведь давно умер!

— Ну и что? Это повод навсегда оставить друзей? — Ландарский король улыбнулся. — Мертвые никуда не уходят. Если ты их любишь, они будут с тобой. Пока не придет твое время.

— То есть… — Рикартиат соображал туго и медленно, а чувствовал себя куклой. — Я мертв?

— Ты? — Райстли задумался и решил: — Вряд ли. Идешь?

— Иду.

Менестрель подошел к другу, пожал протянутую ладонь. Она была живой и теплой — совсем не такой, как в последний раз, когда ландарского короля заносили в склеп. Вспомнив об этом, парень — неожиданно для себя и для Райстли — засмеялся.

— В чем дело? — приподнял брови тот. — У меня выросли рога?

— Нет. Просто пришла в голову одна мысль. Ты хотел, чтобы тебя похоронили в деревянном гробу, закопали в землю и посадили на могиле цветы.

— Точно, припоминаю. А вы ослушались?

Рикартиат помотал головой:

— Я-то был не против, а вот Леашви… он со своей компанией заявил, что королю не положено так покоиться. И роскоши недостаточно, и людям неудобно: захотят посетить Райстли — будут вынуждены плестись не пойми куда. В общем, он меня выгнал, велел не возвращаться и сказал, будто ты не мог научить такого кретина ничему стоящему. Знаешь, как мне было обидно? Выходит, он, несмотря на все ухищрения, так и не смог в тебя поверить. И мои слова, что я никогда не видел никого более мудрого, не имели для него веса.

Райстли схватился за уши. Заостренные, но не длинные, они выдавали в нем полукровку. Наполовину человек, наполовину эльф.

— А-а-а-а! — простонал король. — Господи, за что? Я так мечтал, чтобы ко мне после смерти не являлись всякие гады, а он!.. У! Чертов Леашви! Может, вернуться призраком и погонять его по замку?

— Было бы весело, — признал Мреть. — Но нужды нет. Я украл твое тело, вывез за пределы Ландары и похоронил. В лесу, под белой березой. Цветов, правда, не посадил, но там они и сами вырастут. Ты гордишься мной?

— Горжусь, — кивнул Райстли. — Я знал, что на тебя можно положиться. Присядем?

Он указал на раскидистое дерево. Яблоню. Под ним лежала густая тень, и парни сели по разные стороны ствола. Король подобрал с земли плод, вытер о штаны и принялся есть. Менестрель напевал себе под нос, чередуя старые фрагменты песен с новыми.

— У тебя все хорошо? — спросил Райстли.

— Лучше не бывает, — подтвердил Мреть. — Альтвиг вернулся. Я очень долго ждал, и теперь мне… не верится. Иногда я просыпаюсь оттого, что мне снится, будто я по-прежнему один. А потом прислушиваюсь и понимаю — нет. Все в порядке. Альтвиг сопит во сне.

Ландарский король стал накручивать на палец и без того волнистую прядь. Взгляд у него был задумчивый и сонный.

— Я рад, что у тебя все наладилось, — сказал он.

— Я тоже, — улыбнулся Рикартиат. — А ты-то сам… ну… в порядке?

— Да. В юности я, конечно, боялся смерти, но потом оказалось — в ней нет ничего страшного. Очень милая, осторожная и впечатлительная особа. Падка на новости. Насколько я понял, она редко бывает во внешнем мире и не имеет возможности следить за происходящим. Госпожа Смерть высоко оценила мой рассказ о предательстве Совета, о чертовой инквизиции и… о тебе. Она много о тебе знает. И об Альтвиге тоже. Я хочу тебя предупредить, — Его Величество выбросил огрызок за холм. — Что Смерть ждет вас. Ждет в самое ближайшее время.

— Поэтому ты пришел?

— Да. Сварливо буркнуть, что ты должен себя беречь.

— Спасибо, — серьезно ответил менестрель. — Я тронут. Подозревал, что ты даже после смерти обо мне не забудешь — я ведь был ужасной занозой в твоей венценосной заднице! — но не ожидал, что будешь хранить.

Райстли пожал плечами:

— Это совсем не сложно. Только порой бывает чертовски грустно. Я бы отдал все, что у меня есть, лишь бы воскреснуть и снова… — он запнулся и провел пальцами по щеке. — В общем, ты меня понял.

— Да. Это прозвучит глупо и банально, но мне жаль, что так получилось. Ландара не видела лучшего короля, чем ты. А я не видел лучшего друга. Ты все правильно услышал, — добавил Мреть, поймав изумленный взгляд Райстли. — С Альтвигом меня связывает нечто совсем иное. Долг. Память. Годы ожидания. Колдовство Безмирья. А ты… никто, кроме тебя, не ценил во мне человека. Хрисгеаль ценил голос. Киямикира ценит шутливость. Илаурэн ценит песнопевца. Альтвиг… Альтвиг желает узнать о прошлом. Хотя его методы, конечно, оригинальны. Он так быстро втерся ко мне в доверие, что я и опомниться не успел.

— Не думаю, что он сделал это нарочно, — рассмеялся король. — Ты дорог этому мальчику. И он тебе тоже верит. Он оставил инквизицию, и это о многом говорит — тому, кто умеет видеть. Ладно, Арти, — мужчина поднялся, поправил серебряный венец и шагнул к Мрети. — Пора прощаться. Мое время подходит к концу. Не забывай, пожалуйста, об опасности, и не пренебрегай ею. Лучше сразу защититься, чем потом загреметь в Безмирье.

— В Бесконечную Песню, — возразил менестрель.

— Духа-хранителя туда не пустят, — отмахнулся Райстли. И вновь улыбнулся: — До встречи, Арти. Я буду рядом с тобой.

Рикартиат выдавил из себя сходную улыбку, ощутил, как по щекам течет соленая влага, и… проснулся.

В небольшой, но уютной комнате горел камин. Сквозь широкое окно пробивался свет — тусклый, вечерний. В углу стояло синее кресло, на дверях висел биденхандер. Пол прятался под ковром, поверх которого растянулись четыре кошки — Мряшка, Плошка, Вышка и Крошка. Последняя, белая, призывно мяукнула.