— Святой отец!

Он обернулся, с трудом подавив приступ раздражения:

— Госпожа Витоль. Вам что-нибудь нужно?

— Нет, — улыбнулась она. — Я просто хочу помочь.

— Благодарю, но мне не нужна помощь, — возразил инквизитор.

— Я настаиваю. Мои братья постоянно участвуют в охоте на нежить, а я вынуждена сидеть дома и выбирать более достойные дела. Но сейчас нет никого, кто может запретить мне помогать вере.

— Вы, наверное, не совсем поняли суть вопроса. Я не охочусь, не собираю трофеи и не травлю байки в трактирах. Я уничтожаю. И это выглядит не так, как рисуют художники.

— Я знаю, — беспечно отмахнулась Витоль.

Альтвиг вздохнул. Посмотрел на девушку искоса, оценивая ее решительность и прикидывая, откуда та могла взяться. Значит, когда речь идет о Тальтарском сожжении — ее высочество отворачивается и морщит нос, а когда об убийстве нечисти — загорается энтузиазмом? Бред. Однако спорить с представителем королевской семьи — себе дороже, потом могут не только затаскать по судам Эльской империи, но и банально убить. Эдак исподтишка, где-нибудь на заснеженной дороге, где труп инквизитора благополучно перекочует в желудки волков. Хм…

— Я работаю один, — отрезал Альтвиг. — Уходите прочь.

Витоль укоризненно покачала головой, но продолжать бессмысленные уговоры не стала. Развернулась на каблуках, отчего светлые волосы взметнулись вихрем, и пошла обратно в трапезный зал. Инквизитор проводил ее равнодушным взглядом и тоже покинул место встречи, за поворотом удачно наткнувшись на стражника. Невысокий юноша вздрогнул, побледнел и пролепетал:

— Вам что-то нужно, святой отец?

— Да. Проведи меня до темницы. Там есть узники?

— Конечно. На прошлой неделе господин Анхат изловил эльфийских лазутчиков и посадил их на хлеб и воду. Как вы понимаете, вместо пытки. У нас сохранилось несколько железных дев и дыба, но использовать их… это как-то слишком жестоко.

— Эльфов хлебом не испугаешь, — усмехнулся Альтвиг.

— Может, и так, святой отец, — согласился стражник.

Он провел инквизитора по четырем коротким переходам, оттуда вышел в очередной зал, где мебель и прочие бытовые предметы заменяла зловещего вида крышка в полу. Альтвиг посмотрел на нее с большим сомнением:

— Что за?..

— Спускаться надо по веревке, — с готовностью пояснил юноша. — Господин Анхат верит в предания о восставших мертвецах, поэтому ограждает место, где проливается кровь, от жилых ярусов. Мне остаться с вами?

— Нет, спасибо. Уходи.

Стражник поправил шлем, помог поднять крышку и потопал к выходу, грохоча кольчугой. Инквизитор присел на краю дыры, изучил метод спуска — добротный, разящий травами и покрывшийся инеем, — затем смерил взглядом свои ладони. Помрачнел, но от цели не отказался.

Спустя пару минут он уже лез вниз, про себя ругая последними словами хозяина крепости. Ладно еще веревка — но в темнице было темно, хоть глаз выколи. Интересно, как сюда провожали эльфов? Просто столкнули, а потом бросили вниз ключ — авось враг попался совестливый и сам запрется за ближайшей решеткой? Альтвиг фыркнул, коснулся ногами пола и огляделся. Помогло мало. Пришлось ждать, пока перестроятся зрачки, и тем временем ориентироваться на звуки.

Совсем рядом отчаянно стонал пленник, но его страдания показались инквизитору мелочью на фоне мягкого шелеста, доносящегося издали. Он сопровождался мелодичным напеванием популярной песенки. Слов исполнитель не помнил, поэтому просто чередовал «ля-ля-ля» и «на-на-на» с раскатистым мурчанием. В инквизиторе он нашел благодарного слушателя, но пока что не подозревал о своем везении.

Чернота стала туманной серостью, и Альтвиг наконец различил длинный извилистый ход, где через равные промежутки зияли пасти решеток. За одной из них валялась дочиста обглоданная груда костей и тело, еще живое, но с весьма печальными перспективами. Куски плоти были вырваны из его груди и живота, а руки ниже локтей представляли собой кровавую кашу, которую кто-то пожевал и выплюнул. Сохранилась только голова, опутанная ореолом длинных эльфийских волос. Приглядевшись, инквизитор различил и острые уши.

Значит, гуль. Неплохо. Чем больше эта тварь ест, тем медлительнее становится. Судя по костям, она полакомилась тремя, а то и четырьмя лазутчиками, без всякого ведома хозяев устроив эльфам жестокую казнь. Альтвиг мог с лету назвать множество нечисти, употребляющей только мясо, но гули в этом списке оставались единственными, кто любил кушать живых существ. Мертвечина их интересовала лишь в том случае, если оставался цепенеющий от ужаса наблюдатель.

Инквизитор молитвенно скрестил пальцы и тихо, выверенными и очень осторожными шагами, пошел в направлении песни. Темничный ход был узок и петлял, словно кишка, отчего видимости отчаянно не хватало. За очередным поворотом вынырнуло безмятежное, почти человеческое лицо — ровный нос, высокие скулы, пухлые губы, красные глаза, — в обрамлении черных, как ночь, волос. Целое мгновение лицо сохраняло невозмутимость, а потом взвизгнуло и бросилось прочь.

Альтвиг побежал следом, стараясь не терять из виду тощую — до неправдоподобности! — фигуру. Гуль, в свою очередь, пару раз обернулся. Увиденное не вдохновило его на гастрономические подвиги, но зато заставило ускориться. Он несся вперед огромными скачками, а инквизитор, понимая, что еще немного — и противник скроется, на ходу торопливо читал молитву.

— Во имя Тринадцати и еще Одного…

Ход вильнул вправо, затем влево, а затем впереди показалось тройное разветвление.

— Ради солнца, света и жизни…

Нечисть выбрала роскошную арку, обрамляющую средний ход, и взобралась на нее с кошачьим проворством. Посмотрела на Альтвига, скривилась и пробормотала:

— Эй, мужик! Может, договоримся?

Тот не стал ее слушать — или потерял такую возможность за нарастающей силой мольбы. Гулю показалось, что рядом с инквизитором возникли призрачные фигуры Богов. Они натянули луки — острия тринадцати стрел были недвусмысленно направлены на нечисть, — и одновременно, плавно, нежно спустили тетивы.

— Аминь, — сказал Альтвиг, открывая глаза.

С влажным хрустом гуль повалился на пол, нелепо подогнув ноги. Его голова не удержалась на тонкой шее и откатилась в сторону, заливая пол голубой кровью. Инквизитор покосился на нее с равнодушием бывалого воина, подошел ближе и поднял. Красные глаза твари уже погасли, стали затягиваться мутной серой пленкой — но это не плохо. Даже наоборот, потому что только нечисть после смерти прячет зрачки.

Некоторое время Альтвиг простоял у стены, отдыхая и думая о том, почему Боги, такие великие и верные человечеству, допускают появление разнообразных тварей? За последние годы классификация порождений тьмы возросла до четырнадцати томов — и на этом не собиралась останавливаться. Парню и самому доводилось видеть новые, совсем недавно возникшие виды, и восторга они не вызывали. В большинстве случаев было вообще не понятно, как лишенные пропорций тела могут двигаться и развивать скорость, превосходящую человеческую.

Инквизитор вздохнул, перехватил голову гуля другой рукой и побрел к выходу. Темничный ход оставался все таким же серым, но спустя девять поворотов Альтвиг увидел оранжевые отблески пламени. Добравшись до их источника, он нахмурился и смерил не самым довольным взглядом графа Тинхарта, окруженного четверкой хорошо вооруженных людей.

— Я же сказал — помощь не требуется.

Золотоволосый указал на веревку:

— Я подумал, что вам будет сложно подниматься, святой отец.

— И что вы сделаете? Вынесете меня на руках? — фыркнул Альтвиг.

— Нет, — раздалось сверху, и в зияющей дыре возникла физиономия знакомого стражника. — Мы лестницу принесли!

Остаток дня Альтвиг потратил на освящение земли, ужин и непринужденную беседу с дворянами. Граф Тинхарт рассказывал о своих военных достижениях, Витоль — о старших братьях. По всему выходило, что они в целях любви и заботы ограждали сестру от всего мало-мальски интересного. В эту душещипательную историю инквизитор толком не вслушивался, но умудрялся вовремя поддакивать и хмурить брови. На более активном участии в разговоре принцесса не настаивала, а затем, исчерпав свое красноречие, поинтересовалась прошлым Альтвига. Тот честно признался, что ничего не помнит, и тут же поймал настороженный взгляд желтых глаз Тинхарта.