Шейн всего лишь на секунду упустил остроухого из виду — а когда снова посмотрел в его сторону, обнаружил, что рядом никого нет. Полы эльфийского плаща взметнулись где-то над задней лапой дракона, а затем изящная фигура незнакомца пропала из виду, скрылась в чаще острых шипов и выступов костяного гребня. Затем появилась — между рогов крылатого ящера, — подняла над собой оружие и нанесла такой сокрушительный, такой безумный удар, что от него содрогнулась каждая ветка в пристоличном лесу.

Лишенные разума глаза Альтвига заволокло непрозрачной пленкой. Он зашатался, будто пьяный, и медленно лег. Именно лег, не упал — и смирно терпел, пока остроухий спустится и устроит ему разнос.

И незнакомец не подвел.

Он неуважительно потоптался по драконьей морде, использовал клыки вместо приставной лестницы и начал расхаживать туда-сюда, громко объясняя ящеру, в чем тот ошибся и что его за это ждет.

— Тебя повесят, мерзкая идиотина! По-ве-сят! После того, как мы уговорили Амо оставить тебя в живых, после того, как наконец-то сдохла чертова инквизиция, после того, что пережил Рикартиат, ожидая твоего возвращения! Ты вообще о ком-нибудь думал? Кроме себя, естественно? Я понимаю, что ты пережил невосполнимую утрату и тебе сложно прийти в себя, но разве это давало тебе право на убийство воинов? Да не просто воинов, а воинов из личной гвардии Его Величества! Ну?! Я не вижу раскаяния!

— Господин Тиль, — негромко произнес Инаг, — беседовать с драконом бесполезно. Он не осознает, чего вы от него хотите.

— Цыц, господин идиотские действия! Если бы ты не влез со своими арбалетчиками, я разобрался бы быстрее и без потерь!

— Но потери были. Попрошу заметить, что обломками камня и дерева убило троих стражников.

Остроухий отвесил ему затрещину:

— Цыц, я сказал!

— Ведете себя, как маленький, — не смутился оруженосец.

— Э-э-э… я прошу прощения, — вмешался Шейн, — но… э-э-э… кто вы?

— Тиль, — отмахнулся беловолосый. — Ты же слышал. Меня зовут Тиль. О, неужели!

Драконье тело спряталось за клубами дыма, укуталось в них, словно в одеяло. И когда этот полог развеялся, все увидели Альтвига — Альвига-человека, в обгоревшей одежде и с опаленными волосами. Он не шевелился и не проявлял никаких признаков жизни, но Инага это не беспокоило.

— Я его забираю, — заявил он. — На суд. Очнется, и мы, вероятно, выслушаем, что к чему.

Оруженосец боялся, что Тиль возмутится или возразит, но он только пожал плечами:

— Делайте, что угодно.

— Благодарю вас. — Инаг низко поклонился. Кровь из разбитого носа все еще капала. — А вам, господин Эль-Тэ Ниалет, придется пойти со мной и рассказать, где вы были вместе с этим неуравновешенным парнем. Разумеется, мне любопытна и версия госпожи Илаурэн, поэтому по дороге мы ее прихватим.

Шейн ничуть не обрадовался, но решил не спорить.

— Меня давно так не били, — говорил оруженосец тремя часами позже. — Унизительно и мощно. Я и представить себе не мог, что отвыкну от домашних побоев.

— Эти побои — не домашние, — вяло отозвался Алетариэль. Его Величество сидел в удобном дорогом кресле, разглядывая шахматные фигурки. Клетчатая доска стояла на столе, и с обеих сторон от нее расположилось немало «съеденных» пешек. — Мой отец никогда не отличался особой добротой. Если он пожелает кому-то врезать — он врежет, а потом уже будет размышлять, правильно поступил или нет. Я считаю, что данная черта его характера выглядит весьма привлекательно.

— Да ну? — не поверил Инаг, напряженно изучая расклад. Выходило, что через пару-тройку ходов Его Величество выиграет, а гениальных идей по спасению ситуации на ум как-то не приходило.

— Да, — подтвердил остроухий. Черная корона была снята с черных волос и оставлена в тронном зале. — Она доказывает, что Тиль еще не потерял остатки эмоций. Ему нравится убивать, нравится разрушать, но и спасать тоже нравится. Он противоречив — и поэтому притягателен. Если бы отец хоть немного интересовался любовью… или, на худой конец, мимолетными отношениями… то нашел бы себе сотни поклонниц.

— Вряд ли, — рассмеялся оруженосец. — Он не удержался бы от соблазна вонзить нож в красивое девичье горлышко. Я до сих пор в неведении, почему вы зовете господина Тиля своим отцом.

— Видишь ли… — Алетариэль дождался хода противника и передвинул офицера на четыре клетки вперед, внеся смуту в планы Инага. — Нас с ним объединяет не кровь, а магия. Благодаря его отчаянию и тому резонансу, что сделался изначальным для мира мертвецов, я получил свои способности. Пусть даже родился не сразу, а через долгие-долгие года.

Инаг помрачнел.

— Разве за такие способности стоит благодарить? Они приносят вам только боль.

— Отнюдь. — Алетариэль улыбнулся. — Они мне нравятся. Без них я бы ничего не добился — в том числе и права на престол белобрежья. Я ведь не родич здешней королевской линии крови, пусть об этом и не трезвонил ни один сплетник.

— Здешняя королевская линия давно вымерла, — поморщился оруженосец. — И если бы не вы, Белые Берега пришли бы в запустение точно так же, как Дикие Земли далеко на юге.

Его Величество пожал плечами. Историю Диких Земель он знал, но относился к ней с огромным пренебрежением. Непутевых правителей было много, но чтобы настолько непутевых…

— Милорд. — Инаг взялся за чашку чая, грея пальцы о теплые глиняные бока. — Как вы должны были заметить, я пришел сюда не ради игр, а ради уточнения приказа. Вы обещали вынести приговор господину Альтвигу Нэльтеклету, бывшему инквизитору, который недолго, но праведно служил в шатленском храме Альвадора.

— Было бы что выносить. — Алетариэль сдвинул брови. — Пускай парня завтра повесят.

— Но, Ваше Величество, у нас есть некоторые аргументы в оправдание…

— А мне на них наплевать. Этот парень хочет, чтобы его повесили. Я таких на дух не переношу. Пускай вешают, может, на плахе до господина Нэльтеклета дойдет, какой он придурок.

Инаг посмотрел на короля с укоризной:

— Вы обязаны явить справедливый, беспристрастный суд.

— Хорошо, ладно, — сдался Его Величество. — Давай сюда свиток.

Оруженосец протянул свернутый пергамент, обвязанный синей лентой. Алетариэль его развернул, прочитал собранные сведения и подхватил со стола перо. Немного косым, но по-своему приятным почерком вывел:

Он поставил коротенькую подпись — без завитков, но с изогнутыми линиями, порядок которых, вроде бы не сложный, ни у кого повторить не получалось, — и принял из рук оруженосца печать. Небрежно ткнул ею в угол свитка, подул на него и запечатал.

— Отнеси палачу.

Инаг встал и деловито кивнул, хотя в глазах у него читалось неодобрение.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Амоильрэ крался по коридору, держа под мышкой черенок лопаты. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел одного из трех знаменитых военачальников с подобной вещью в руках. Минуя арку входа, демон цыкнул на защитников-волкодлаков и вышел на скалистую пустошь, после чего исчез в пелене чернильного мрака.

Девятый ярус — кладбище китов — всегда славился своей таинственностью и красотой. Первое казалось Амоильрэ странным. Он находил китов обычными тварями, чье мясо достойно быть пищей разве что последних низших, а второе забавляло. Да, красота здесь имелась. Но именно та особенная, тихая и мрачная красота, что часто становится спутником местечек, где кто-нибудь похоронен. И неважно — люди, демоны… или нет.