— Заставляю страдать? — проницательно предположил тот. — Это долгая история. Много лет назад я написал цепочку стихов. Тебе они, конечно, знакомы. «Мы пришли в этот мир скитальцами по небесной большой реке». Весьма поэтический образ, верно? Но на нем я дело не забросил. Я составил полную историю о скитальцах, я запустил ее в ход. Ретар, как тебе должно быть известно, возражал. Его, как и господина Атанаульрэ, не впечатлила моя идея. Он посчитал меня излишне жестоким и, если вдуматься, имел на это гораздо больше прав, чем Его Высочество. Я осознавал, что иду на риск, что вы рано или поздно перестанете быть игрушками, что поймете — к ошибкам вас приводит чужая воля. Моя воля. И, раз уж на то пошло, мне совсем не стыдно. Вы принадлежите мне. Я — шэльрэ. Шэльрэ бесчестны и кровожадны, и им необходим способ коротать время. С тобой было весело, легко и приятно, Рикартиат. Спасибо за все. Твоя роль подходит к концу, и уже совсем скоро… совсем скоро, — повторил Амоильрэ, — ты будешь свободен.

Он подошел вплотную к менестрелю, едва не касаясь носом его лба. Два зеленых глаза — глаза цвета окиси хрома, — не двигались, а два серо-голубых изучали черты собеседника, словно пытаясь отыскать в них изъян.

— Ты получился лучше, чем я планировал, — мягко произнес демон. — Ты получился сильнее.

И исчез. Растаял, как дым, слился в единое целое с полумраком.

— Рик, — испуганно начала Илаурэн. — Что все это значит?

Но парень молча стоял, поджав губы и глядя прямо перед собой. С его виска на бледную щеку скатилась одинокая капля пота.

Шейн Эль-Тэ Ниалет не отличался такой миролюбивостью, как Рикартиат. Однажды посидев в застенках и пережив смерть родителей, он ненавидел инквизицию от всей души. Ненавидел и не искал в ней светлых сторон, а потому, получив приказ Виктора, вознамерился не вести переговоры, а убивать.

Трупы служителей Богов не вызывали у него сочувствия. Он действовал быстро и равнодушно. Уже спустя полчаса в форте Шатлен не осталось ни одного живого инквизитора, а повелитель присел на бортик фонтана. Тот, конечно же, не работал, но был заполнен мутной серой водой — останками талого снега. Шейн тщательно вымыл руки, посмотрел на свое темное отражение и пошел домой.

На пороге, к его удивлению, сидел Тинхарт. Рядом с ним, неуверенно переступая с ноги на ногу, топтался подросток лет четырнадцати — с короткими каштановыми волосами, серыми глазами и родинкой в нижнем правом уголке губ. Увидев повелителя, мальчик подпрыгнул и нервно обратился к графу:

— Он приближается, господин.

Тинхарт улыбнулся ему и встал, пошатываясь, на ноги. Протянул Шейну ладонь, и рукопожатие двух повелителей ветров было похоже на рукопожатие королей — ведь и тот, и другой были благородной крови.

— Привет, Тинхарт, — поприветствовал друга седой.

— Привет, Шейн, — с радостью отозвался тот. — Когда мы встречались в последний раз? Месяцев восемь назад?

— Семь. Заходи, я сделаю чаю, — пригласил повелитель северного ветра. — Сегодня не лучшая ночь для разговоров на улице.

— Ты кого-то убил? — в шутку уточнил граф.

— Именно так, — бесстрастно подтвердил Шейн. — В чем дело? Инквизиция заслуживает не просто смерти, а вечных страданий в Аду.

— Тебя никто не заметил? — едва слышно пробормотал Тинхарт.

Седой парень покачал головой, снял куртку и повесил в шкаф. Затем провел позднего гостя и его спутника в зал на втором ярусе, подбросил дров в пасть огромного камина и поплелся на кухню.

— Я помогу, — вызвался граф.

— Нет, — отказался Шейн. — Сиди. Я не слепой и вижу, что ты ранен.

— Пустяки…

— Нет, не пустяки, — повелитель толкнул его в объятия кресла. — Если Сима узнает, что я позволил тебе таскаться с подносами, будучи в курсе твоих проблем, она снимет с меня скальп и будет носить его на поясе до конца жизни.

— Я не думаю, что она настолько грозна, — усомнился Тинхарт.

— Ты, — безо всяких эмоций бросил седой, — вообще обожаешь нас недооценивать. Возомнил себя всеобщим отцом и даже Лефрансу пытаешься воспитать. Сиди, — повторил он. — Я принесу чаю.

— Сэт, — обратился граф к мальчику. — Раз уж господин Эль-Тэ Ниалет не хочет подпускать к чайнику меня…

— Я понял, — закивал подросток. — Все сделаю.

Шейн поморщился. Ему никогда не нравились дети. Но спорить с Тинхартом, пусть и бодрым на вид, повелителю не хотелось. Он пожал плечами, развернулся и поплелся вниз, на ходу вытаскивая из кармана связку серебряных ключей. Повесил ее на гвоздь в тени полки, открыл дверцу маленькой печи и осмотрел едва тлеющие уголья.

Подросток уже тащил охапку тонких ореховых веток, обнаруженных в углу. Помог беспорядочно запихать их внутрь, а потом с волнением наблюдал, как Шейн разжег пламя безмятежным щелчком пальцев.

— Вы, должно быть, опытный маг, — с уважением отметил он.

— Должно быть, — рассеянно ответил парень. — А вот кто ты?

Подросток подбоченился:

— Меня зовут Сэтлео. Сэтлео Каерра Хааль.

— О, — позволил себе изумиться повелитель. — Родственник Райстли?

— По словам господина Тинхарта — двоюродный племянник, — сообщил мальчик. — Но я ничего такого о себе не слышал. Меня воспитывали в монастыре Глитхема. Монахи говорили, что о моей семье им ничего не известно. Якобы кто-то оставил меня перед воротами, когда мне не было еще и года, в надежде, что жители монастыря пощадят и вырастят. Но четыре месяца назад… незадолго после начала бунтов… за мной приехали какие-то люди. Они сказали, будто я — последний претендент на трон, и отвезли меня в столицу Ландары. Там был Верховный Совет… страшно недовольный господин Леашви… он что-то бормотал об официальном наследнике, а когда ему объяснили, кто я такой — приказал на месте убить. Если ему верить, то выходит, что я — сын той самой третьей принцессы, что сбежала с каратримом двадцать восемь лет назад.

— Мощно, — оценил Шейн. — Значит, прав на трон у тебя не больше, чем у Рикартиата. Занятная история. И как ты сбежал?

— Меня защитил монах, — пояснил мальчик. — Вам ведь известно, что они колдуют? Гино накрыл меня иллюзией, и она всем показала, будто я мертв. Господин Леашви и его товарищи были очень рады. Они приказали Гино вынести тело из замка и закопать где-то за границами кладбища, как изменника и опасного врага. Он послушался и тащил меня на себе по тракту, пока из города нас стало не видно. Потом велел бежать, и чем дальше, тем лучше. Я побежал, пришлось голодать и побираться, а в столице, видно, сообразили, что монах обманул Совет, потому что выслали за мной охотников. Я бы ни за что от них не избавился, если бы не господин Тинхарт. Он очень добрый.

Повелитель нарисовал в воображении картину, где «очень добрый» Тинхарт убивает охотников одного за другим, а потом говорит мальчику, что готов стать его воспитателем. Ничем не примечательная ситуация — хотя на месте Сэтлео Шейн бы тысячу раз подумал, прежде чем принять подозрительное предложение.

Золотоволосый граф был единственным из повелителей, о чьем таланте не знала ни инквизиция, ни власти соседних земель. Он оберегал свою тайну тщательно и постоянно, доверяя ее лишь людям, напрямую связанным с остальной троицей. Даже прислуга Тинхарта вряд ли о чем-то догадывалась.

Но это пока. Увенчайся успехом переворот — и немало колдунов из знатных семей откроют свои лица, покажут, что магический дар может быть частью каждого.

Шейн сомкнул веки. Если задуматься, то ему на это было плевать. Да, он ненавидел инквизицию и желал ей смерти — но сомневался, что и в новом, полном магии, мире для него найдется место. Кому нужен человек, имеющий прочную связь с Нижними Землями? Демоны, несмотря на все свое обаяние, по-прежнему считаются подлыми и кровожадными тварями. Возможно, люди и правы, что боятся их, но повелитель так привык к Адатальрэ, к неизменной опеке высшего существа, способного дать совет и вытащить из любой ситуации — пусть она и будет ужасно скверной, — что просто не мог представить себе жизни без шэльрэ.