Парень пришел к выводу, что ждать ненавидит. Альвадор и многие другие Боги вечно превозносят терпение. Инквизитор считал его добродетелью и тоже превозносил, пока как следует не испытал на себе.

Воздух раскололи вой и шелест крыльев. Темная тень рухнула с небес, с треском врезалась в участок крыши, где до этого сидел Альтвиг — тот мгновением раньше вскочил, неловко попятился и рухнул вниз. В сугроб. Рядом, словно щенок, залепетал матерый кобель.

Поднявшись и заметив, что гарпия готова снова напасть, инквизитор сотворил щит. Белый, мерцающий и легкий, он разогнал мрак и предоставил противникам возможность друг друга разглядеть.

Альтвиг был высоким, бледным и встрепанным. На его лице пламенел шрам, а в ладонях билось пламя светлого волшебства.

Гарпия была крупной, покрытой серыми перьями. Женская голова и грудь перетекали в птичьи крыла и лапы, увенчанные когтями. Те поблескивали в свете щита, и парень четко видел острия. Создавалось впечатление, будто тварь нарочно точила свои конечности. Но на деле она всего лишь не переступила порог зрелости — для этого нужно убить не двух человек, а полсотни. Инквизитор усмехнулся, вспомнив, что истории известна только одна гарпия, столь долго прожившая.

Он швырнул в нечисть излюбленные копья света. Гарпия легко увернулась, сорвалась в бреющий полет и нырнула за крышу дома старосты. Альтвиг выругался, побежал следом, на ходу закрывая нос шарфом.

На белом нетронутом снегу влажно блестели синие пятна. Яркая слюна гарпий безвредна, если попадает на кожу или одежду, но смертоносна, если ее вдохнуть. Мрачно вообразив свой труп и прибитую рядом табличку «Неудачник», инквизитор заглянул за угол — и зажмурился. Вылетевшая тварь стала биться о щит, надеясь проломить его весом. И визжала при этом на всю деревню, наверняка перебудив даже самых стойких жителей.

Альтвиг разбил истинную форму щита, превратив его в град осколков. Они воткнулись в грудь гарпии, пробили ее насквозь. Залитые кровью грани вышли из ее спины, сорвали несколько перьев с конвульсивно задергавшихся крыл. Парень рассеял волшебство, и нечисть упала в снег, продолжая последнюю в своей жизни пляску.

Под конец она посмотрела на Альтвига осмысленно. В серых с поволокой глазах вспыхнула боль:

— Ты тоже скоро умрешь.

— Главное, что не здесь и не так, — равнодушно произнес тот. Слова гарпии он всерьез не принял. Твари вроде нее любят пугать людей, и неважно, какими способами. При ближайшем рассмотрении их угрозы совсем ничего не стоят.

Дождавшись, пока труп перестанет дергаться, инквизитор вытащил из-за пояса длинный изогнутый кинжал и принялся вырезать крылья. Поддавались они плохо, под лезвием скрипели хрящи и связки. Парень потратил целый час на то, чтобы извлечь их, не повредив. Затем, довольно жмурясь, отправился в дом, где его встретила хозяйка. Седоволосая и низкая, она содрогнулась:

— Господин Нэльтеклет! Вижу, вы справились?

— Да, — согласился Альтвиг. — А теперь, с вашего позволения, пойду спать. День выдался тяжелый.

Женщина всплеснула руками:

— А как же ужин?

— Ну… — Инквизитор разрывался между двумя желаниями: не обижать ее и поскорее рухнуть в постель. — Хорошо, я повременю.

— Тогда проходите в кухню, — просияла хозяйка. — В бадье на печи есть теплая вода. Вымойте хорошенько руки.

— Сейчас.

Парень завернул трофеи в толстую ткань, специально выданную старостой, и лишь после этого начал искать бадью. Та стояла не на печи, а на полу около нее. Альтвиг умылся, с благодарностью принял полотенце и устроился за столом.

— Меня зовут Дита, святой отец, — сообщила женщина, ставя перед ним тарелку с густой наваристой похлебкой.

— А меня — Альтвиг. Не обязательно «господин». Я не старше вас, и волшебство вовсе не делает меня особенным. Благодарю, — кивнул инквизитор, наблюдая за тем, как хозяйка нарезает хлеб. Это еще раз подтверждало, что селяне имеют связь с внешним миром и знают, что за традиции нынче ценятся при дворе.

Дита подхватила вторую миску и села напротив.

— Приятного аппетита, святой отец.

— И вам.

Первые десять минут они ели молча. Дита набросала в похлебку крошек. На лавке, свесив хвост, спала пятнистая, белая с черным и рыжим, кошка. Она открыла глаза, смерила людей тяжелым взглядом и уснула. Или притворилась, что спит.

— Знаете, — сказала хозяйка, закончив ужинать, — к нам однажды сам король приезжал. Мы сначала не поверили, думали — шутка. Он очень молод. Вы не…

— Нет, впервые слышу, — пожал плечами Альтвиг. — Я из Велиссии. Там о вашем короле ходят неприятные слухи.

— Все потому, что велиссцы заносчивые и вредные, — фыркнула Дита. И тут же испугалась: — Ой… извините! Вас я обидеть не хотела.

— Ничего страшного. Я не считаю своих земляков святыми. Рассказывайте дальше, пожалуйста. Для такой деревни, как ваша, прибытие Его Величества стало легендарным событием?

— Ага, — улыбнулась Дита. — Но сначала мы здорово опозорились. Хьюк, староста, заявил сопровождению короля, будто мы чужаков не принимаем. Велел убираться, обещал подать жалобу в Алатору. Тогда… вы, наверное, знаете оруженосца Его Величества — господина Инага? Он растолкал своих спутников, обругал Хьюка и предъявил нам Властелина Белобрежья. Ужасно милый ребенок, чуть младше вас. Моя дочка, вон, теперь мечтает попасть на столичный бальный сезон.

— Э-э-э… младше меня? — переспросил Альтвиг.

— Годков восемнадцать, — подтвердила Дита. — Красивый мальчик.

— Погодите. Ему не может быть восемнадцать. Вспомните осаду ЭнНорда, битву с дикарями под фортом Вольгера, госпожу Крагарру из Гильдии Печатей… король просто не успел бы все это натворить!

Женщина нахмурилась, вспоминая. И выдала:

— Я не уверена, что он — человек.

— Бред собачий, — возразил парень. — Инфисты не берутся править. Эльфы живут лишь в собственных королевствах. Оборотней десять лет назад перебили. Стагла вы бы не назвали красивым. У наровертов и каратримов нет права наследования.

— Это все логично, — кивнула Дита. — Но все же…

Инквизитор понял, что спорить с ней бесполезно, и выразительно отставил пустую миску.

— Еще раз благодарю за ужин. Было очень вкусно. С вашего позволения, я пойду спать.

— Спокойной ночи, святой отец.

— Будьте благословенны.

Он не использовал инквизиторские фразы больше месяца, но забыть их еще не успел. Едва вошел в роль борца за веру — они вернулись и принялись слетать с языка. Вполне удачная, надо сказать, привычка — у отца Еннете не возникло никаких подозрений. К нему примчался все тот же хмурый, сердитый и недовольный людьми Альтвиг. Получил запасное задание и уехал, наотрез отказавшись проходить через руны дважды. Лучше потратить лишнюю неделю, чем нестись по сломанному пространству. Человек, придумавший этот переход, наверняка был блаженным. И все еретики тоже слегка того, раз до сих пор пользуются подобной жутью.

В комнате, которую хозяйка отдала Альтвигу, горела свеча. В слабый круг света попадала кровать, деревянная табуретка и фигурки Богов. Последние, судя по всему, были вырезаны из осины, да еще и настоящим мастером. В них таилась мягкая сила, способная защитить как жителей дома, так и всю деревню вообще. Не удивительно, что гарпия избегала родственников Диты. Люди, отмеченные волшебством — именно волшебством, не магией, — для нее хуже яда.

Парень уснул, как только щека коснулась подушки. Закутаться в одеяло он не успел, а потому был заботливо укрыт хозяйкой, заглянувшей проверить, в порядке ли гость.

Утро выдалось совсем иное, нежели вечер и весь предыдущий день. На небе не было ни облачка, солнечные лучи били в холодный снег и слепили путников. Альтвиг, чувствуя, как сумку у луки седла оттягивают монеты, щурился и косился на случайных попутчиков. Те навязывались ненадолго — древний мужик с испещренным морщинами лицом свернул к Нижнелунью, девушка-травница умчалась в Тэ-Нор, а пожилой лекарь остался в придорожном селе. Альтвиг выспросил у него, когда будет следующее, и получил ответ — к ночи. Уже неплохо. Не придется спать в сугробе, согревая себя магией.