— Что случилось? — Гарри попытался перекричать друга.

— Ах, что случилось?! — возопил Рон и, потрясая пергаментом, кинулся на Гарри. — Твой дракон спалил сочинение по истории магии, заданное профессором Биннзом!!! В нем должно было быть полтора свитка, а это глупое животное сожгло больше половины!

"Аврелеус?…" — Гарри укоризненно посмотрел на дракончика.

"Я же не знал, что ему важен этот пергамент".

"А что, вообще, ты сделал?".

"Хотел попрактиковаться с огнем, а этот свиток так заманчиво торчал на краю", — дракончик опустил голову.

— И долго вы еще собираетесь болтать, — раздраженно заметил Рон. — Я же предупреждал, что от дракона можно ждать одних неприятностей! И что теперь делать с моим сочинением?!

— Рон, успокойся, — Гарри примирительно посмотрел на друга. — Попроси Гермиону, и она всё восстановит.

— Ах, Гермиона! Ты теперь всю жизнь собираешься во всем на нее полагаться?! Перекладывать на её плечи свои проблемы? Подставлять её вместо себя…

— Рон, заткнись! — закричал Гарри, не в силах больше сдерживаться. — Что с тобой стряслось?! Кто тебя укусил?! Почему ты на всех орешь, и ищешь вокруг виноватых?!

— Хочешь знать, что со мной? — Рон из красного стал малиновым и продолжал орать, размахивая опалённым пергаментом перед носом друга. — Ты во всем виноват, только ты! Как же, известный мальчик! Знаменитый Гарри Поттер! Думаешь, тебе все позволено?! А о других думать не обязательно?! Мне все это порядком надоело! Всё лучшее всегда достается тебе: лучшие девушки, скоростные мётлы, диковинные звери.

— Рон, что с тобой? — юноша ошалело таращился на него.

— Ну, почему всегда ты! — выкрикнул Рон фразу, которую Гарри уже слышал от него однажды. И воспоминание о тех чужих глазах, в которые превратились тогда глаза Уизли, заставило его сердце сжаться, словно его сдавила ледяная рука. А парень продолжал бушевать:

— Я понял! Всю свою жизнь я стоял за чьими-то спинами, вот что! Мне это надоело, я хочу, наконец, стать самим собой. Сделать что-то сам и не быть никому обязанным!

— Рон, опомнись! Ты всегда помогал мне в самые трудные моменты, выручал меня, когда казалось, уже никто не в силах помочь! Разве это называется стоять за чьей-то спиной?! — Гарри трясло. Рон ещё никогда не делал ему так больно, даже на четвертом курсе, когда не разговаривал с ним долгое время.

— Хватит красивых пустых фраз! Я хочу уйти куда-нибудь, где не будет твоей знаменитой рожи! — и снова, взглянув в глаза Уизли, юноша увидел совершенно чужого и незнакомого человека, смотревшего на него с потрясающей злобой.

— Рон! — Гарри схватил его за мантию и стал трясти с такой силой, словно надеялся вытрясти из друга то чужое и враждебное, что поселилось в нем. — Очнись и не говори глупостей! У тебя огромная дружная веселая семья, я о такой могу только мечтать! Живые родители, которые тебя любят, братья, замечательная сестра. — Гарри держал Рона за грудки и орал ему в лицо. — Если тебе не хватает денег, я отдам тебе свои…

— Гарри, — вдруг сдавленно прошептал Рон совсем другим голосом, и вцепился в руки Гарри. — Я не знаю, что это было… — его глаза снова стали обычными, и в них уже не было ни ярости, ни злости.

— Рон, — Гарри отпустил руки, и Рон сполз на пол у кровати.

— Прости меня, я не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста, прости! — Уизли била крупная дрожь, и он был весь мокрый, словно пробежал много миль. Голос оборвался, и юноша заплакал, слезы несли огромное облегчение.

— Рон, — Гарри сел на пол рядом с другом и обнял его за плечи. — Это ты меня прости, за то, что я накричал на тебя.

Ребята замолчали и долго сидели плечом к плечу, позабыв о времени. Аврелеус смотрел на двух друзей, прищурив переливчатые глаза, впитывал цвета их мыслей и ощущал, насколько важна для них обоих эта дружба.

— Рон, а что стряслось вчера после ужина? Из вашей спальни доносились такие громкие вопли, что вспоминались разъяренные носороги и бешенные слоны! — это была первая фраза, которую произнесла Гермиона, когда они шли на завтрак в Большой Зал.

— Ну… — Рон бросил быстрый взгляд на друга. — Мы разговаривали с Гарри… Обсуждали, кого взять вратарем в нашу команду… — на ходу сочинил он.

— Интересно, — прищурилась Гермиона, — Никогда не думала, что для дружеской беседы требуется так кричать!

— Это очень помогает найти общий язык, — в тон ей ответил Рон.

— Честное слово! — Гермиона закатила глаза. — Какие же вы оба обормоты!

— Да ладно тебе, — Рон широко улыбнулся. — Госпожа староста изволит гневаться?

— Прекрати кривляться, — глаза Гермионы смеялись.

— Может, вы всё же поторопитесь? — встрял Гарри. — А то на завтрак опоздаем!

Они вошли в Большой Зал, Гарри глянул на стол Гриффиндора и похолодел, потому что на том месте, где обычно сидел он, теперь восседал Аврелеус. Ученики смотрели на дракона, не веря своим глазам. Большинство разрывалось между желанием рассмотреть существо поближе, и боязнью превратиться в пирожок с румяной корочкой. Гарри тяжело вздохнул и направился к возмутителю спокойствия.

"И что ты тут делаешь? Ведь Дамблдор просил, чтобы ты был в башне, когда я занят".

"Но я не желаю быть в башне! Я хочу говорить с тобой. Мне больше не с кем говорить!"

"А поесть ты не хочешь? Может, ты проголодался?" — спросил Гарри с некоторой опаской.

"На рассвете ко мне приходил странный зверь, волк и человек одновременно, он принес вкусную еду". Гарри сообразил, что речь, видимо, идет о Люпине.

"Аврелеус, тебе нельзя в Большой Зал! Иначе Дамблдор отправит тебя к другим драконам, а у меня будут крупные неприятности".

"Я их легко улажу — огнем", — юноше на мгновение показалось, что тихий мысленный голос прозвучал так, словно говоривший улыбался. Драконы умеют улыбаться? — спросил сам себя Гарри, но не этот вопрос волновал его сейчас больше всего.

"Аврелеус, не смей даже думать об огне в Хогвартсе и на территории школы!"

"Ладно-ладно", — ответствовал тот, — "Я постараюсь быть послушным драконом".

"Очень надеюсь… Если будешь слушаться, можешь остаться, только слезь с моей тарелки" — Гарри сел на скамейку.

"Я рад" — дракончик Аврелеус взлетел и устроился на медном штыре, удерживавшем один из гриффиндорских флагов, развешенных по стенам позади стола.

— О чем вы говорили? — сразу поинтересовалась Гермиона.

— Он просил разрешить ему остаться здесь, в Большом Зале. Дракончик хочет быть со мной всё время, потому что ему не с кем говорить.

— Ну, а ты? — оживился Рон.

— Я согласился, — вздохнул Гарри. — Теперь хлопот добавится! И опять на меня будут таращиться все ученики… — юноша досадливо поморщился.

— Это же круто! — запротестовал Рон. — Ты всегда был в центре внимания.

— Ужасно круто, — прошипел Гарри. — Малфой меня достанет…

— О, Поттер! Новую зверушку приобрел? — Гарри как в воду смотрел: перед ними материализовался Малфой с телохранителями. — Интересно, сколько денег отвалили за этого дракона, и как тебе разрешили держать его в школе. Опять хочешь выделиться! В очередной раз показать всем, что ты — знаменитость?!

— Малфой, тебе не кажется, что твой стол на другом конце зала, — заметил Гарри, решив держать себя в руках.

— Я прекрасно знаю, где мой стол! — процедил слизеринец

— Так и вали туда, — прошипел Рон. — Пока я ещё не разозлился.

— Ой, как страшно, Уизли! Я весь дрожу! И что ты сможешь сделать? Опять пустить себе слизняков в живот, — засмеялся Малфой. — Ты не посмеешь меня тронуть!

— Ах, ты…

— Рон, сядь! — Гарри усадил Рона обратно. — Отвали, Малфой.

— Хорошо, — Драко сделал шаг назад. — Запомни Поттер, Темный Лорд уже набрал силу. Теперь никто и ничто не сможет его остановить. Лорд Волдеморт — могущественнейший Повелитель, он очистит ряды волшебников от скверны: Дамблдор и прочие маглолюбы — такие, как ты будут уничтожены, — громко сказал Малфой. — Я предлагал тебе свою дружбу, Поттер, предлагал стать на нашу сторону, но у тебя дурацкая, упрямая гриффиндорская натура героических идиотов. Ты поплатишься за свою глупость. — Драко говорил с такой же горячностью и убежденностью, как и Гарри в первый вечер в Большом зале. — Слушайте все и запоминайте. Мир меняется на ваших глазах. Темный Лорд установит новые законы, даст нам новых правителей — сильных и достойных. Все, кто пойдет против Волдеморта, будут уничтожены, и в первую очередь, всякие — грязнокровки, такие как ваша новая староста, Гермиона Грейнджер…