…Один из самых ужасных дней в моей жизни… Тот, кого я считал отцом, не разрешил мне проводить маму на кладбище… Он возненавидел меня — я же остался жить, а она умерла… Он потребовал забыть о доме навсегда и отвёз меня к прадеду. Так я лишился обоих родителей… Почти как ты, Гарри…

— В положенное время я прошёл Распределение и начал учиться. Мой сводный брат оказался на другом факультете, что не удивительно, учитывая его родословную, — Снейп криво усмехнулся, Гарри вздрогнул — даже косвенное упоминание о родстве с Гриффиндорами отзывалось в душе тупой болью. Оно означало неотвратимость судьбы и предназначения.

— В школе я постоянно наблюдал за Джеймсом, — он часто получал письма из дома и всегда уезжал на каникулы… а я всегда оставался. Мы учились на разных факультетах, но я непременно оказывался рядом, когда ему было плохо, и умел сделать ещё больнее. Это напоминает ваши взаимоотношения с мистером Малфоем, — Снейп бросил быстрый взгляд на Гарри, — иногда я узнаю в Драко себя в детстве…

…О, как я ненавидел Джеймса! Всеми фибрами души! Я обвинял его в отсутствии у меня дома и семьи.

— А… мой отец знал, что вы братья? — Гарри стало трудно дышать, он вытолкнул свой вопрос, словно тот застрял в горле.

— Поначалу не знал… Но вскоре его, видимо, просветили, и Джеймс стал мне мстить. Я не мог его осуждать, зато мог ненавидеть, — губы профессора сжались, глаза сверкнули злым тёмным огнём. Гарри вновь почувствовал утихшую, было, острую неприязнь к Снейпу.

…Первые годы, когда Джеймс был ещё мал и не столь заносчив и высокомерен, он не понимал, почему и за что я его ненавижу и всегда нападаю первым, однако, постепенно стал всё чаще отвечать мне той же монетой, и вскоре принялся задирать и издеваться. Я понял причину — Джеймс узнал, кто я — и взбесился. Он не простил мою мать, заворожившую старшего Поттера, и меня, зачатого обманом… Тогда и начались все эти выходки…Он и его дружки были изобретательны и жестоки, но я никогда не сдавался, не ждал помощи и ни от кого её не просил. Когда мы дрались, Джеймс шипел: "это за то, что ты родился"…

— А ведь мой отец спас вам жизнь… — горько выговорил Гарри.

— Да, это так, — Снейп внимательно разглядывал свои руки. — После того происшествия у нас наступило нечто вроде негласного перемирия, явная вражда почти прекратилась.

…Тогда Джеймс едва оттащил меня от Дракучей Ивы. Я сопротивлялся изо всех сил, не понимая, почему он так делает, что не хочет мне показывать. Потом увидел волка-оборотня и огромную собаку… Джеймс рассказал о замысле идиота Блэка. Я пришёл в бешенство, — никак не мог понять, почему же он меня всё-таки спас. "Со мной говорил директор Дамблдор, сказал — ты не виноват, и я не должен ненавидеть тебя…. Но запомни — то, что ты мне брат не имеет никакого значения! Мне на тебя плевать, просто не хочу проливать кровь. А теперь вали отсюда, и забудь навсегда". Надо же — я до сих пор помню эти яростные слова, брошенные мне в лицо… до сих пор ощущаю шок от мысли, что его ненависть так же сильна, как моя…

— Потом появилась Лили Эванс… То есть она, конечно, была и раньше, но я никогда не обращал большого внимания на магглокровок… В конце пятого курса мы столкнулись в библиотеке, — она уронила на меня книги с верхней полки, — голос профессора стал тихим и отчуждённым. Гарри затаил дыхание. — Лили попросила помочь с курсовой по зельям, я согласился… потом мы частенько делали вместе научную работу… Джеймс и его дружки были в бешенстве, но она всегда умела легко усмирять их… — Гарри передёрнуло от интонации Снейпа, но он промолчал, сжав кулаки.

…Как Лили смотрела на меня… тогда мне казалось — это любовь… но позже я понял — она просто жалела меня. Я злился на неё — за жалость, и на себя — за слабость… видеть её глаза каждый день стало необходимостью. А поттеровская шайка не прекращала вокруг неё дикарский танец, от чего я приходил в неописуемую ярость. Лили обращалась с ними, как королева со своими вассалами. Они составляли её постоянную свиту, а я снова оказался в тени. Как я тогда злился… Оборотень видел в ней фею, спустившуюся с небес. Кретин Блэк распускал перед ней павлиний хвост и устраивал пышные представления с серенадами, дуэлями и фейерверками… Позёр и пустозвон! Питер бросал в грязь свою мантию, чтобы Лили прошла по ней, не замочив ног… Вот только она Питера не выносила… Неужели что-то предчувствовала?! Лили его не замечала, словно Питер не существовал — правда, он не сильно переживал по этому поводу… Или это была лишь видимость? А Джеймс… По сути, она никогда никого кроме Джеймса и не видела, даже обидевшись и рассердившись, всегда поглядывала — где он, куда он пошёл… Мне ли этого не знать — ведь точно так же неотрывно за ней следил я…

— Так продолжалось почти два с половиной года, — сухо закончил профессор. Глаз он не поднимал, руки опустил на колени, голос звучал ровно и бесстрастно. — На седьмом курсе наша вражда с Джеймсом прорвалась опять — был финальный квиддичный матч… Гриффиндор выиграл… Я бросился на Поттера и высказал всё, что думал о нём. В ответ он кричал про мою мать. Мы подрались… Лили нарушила правила и использовала заклинания, чтобы растащить нас… А потом заставила поклясться в вечной дружбе… Скрепя сердце, мы выполнили её просьбу. Тогда и была сделана эта фотография.

…Она плакала и орала на нас, обзывая идиотам: "это же такое счастье — иметь брата!!! Как вы можете ненавидеть друг друга!!! Дети не виноваты в грехах родителей!" Она много чего сказала тогда — и нам стало стыдно… К тому же мы оба не могли видеть, как она плачет — в этом мы впервые оказались единодушны с Джеймсом…

— А дальше? — спросил Гарри. Его раздирали противоречивые желания: немедленно уйти, чтоб не слушать язвительные комментарии Снейпа или остаться и требовать продолжения. За скупыми словами профессора зельеделия вставали яркие картины жизни его совсем юных родителей — Гарри безмерно хотелось узнать как можно больше, и отказаться от этого было выше его сил.

— Впоследствии мы действительно стали друзьями с Джеймсом… не такими уж близкими, но уважающими друг друга… Свело нас одно серьёзное дело… однако дружба просуществовала недолго — Джеймс погиб… — наступила тишина. Никто не хотел прерывать её первым. Мужчина и мальчик смотрели друг на друга, и каждый пытался понять, осознать для себя нечто очень важное. Полумрак кабинета, расчерченный острыми бликами факельного света, одновременно смягчал резкость слов и как-то по-особому их подчёркивал…

— Значит, друзьями вы всё-таки стали… — не выдержал Гарри, — но почему тогда мне ничего не рассказали, когда я пришёл в Хогвартс. Мне так важно было узнать хоть что-то о моих родителях! А вы… и Дамблдор… не обмолвились ни словом! — Снейп молчал. Кажется, он даже не слышал слов юноши — профессора поглотили воспоминания.

…Мне пришлось вернуться в страну, где оборвалось моё детство — подходящая стажировка имелась только в Болгарии. После окончания Школы Высшей Магии и защиты диплома по восточно-славянским зельям, найти работу я мог только там. Собравшись с силами, поехал, — работа для меня всегда была очень важна. Я провёл в Болгарии пару лет, преподавая в школе. При расставании, Лили сама предложила писать мне, дабы я "не совсем одичал в этой жуткой стране". Я был окрылён, и возомнил себе чёрти что… А на самом деле она просто хотела проявить заботу о брате Джеймса. Лили исправно писала, я отвечал, иногда даже Джеймс вставлял пару строк. Потом её письма стали приходить всё реже, а мои становились всё более несдержанными… Потом она перестала писать вообще. А через несколько месяцев я получил открытку от Джеймса — приглашение на свадьбу. В том настроении, в котором приехал на эту свадьбу, определённо, я мог покалечить кого-нибудь. Я опоздал, и увидел их уже выходящими из мэрии. Они шли, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. И я понял, что никто и никогда не стоял между ними, и уж тем более я… Это был второй страшный день в моей жизни. Я не подошёл поздравить — просто убежал… И надо же было именно в тот день встретить в "Дырявом Котле" Малфоя!..