Площадь взорвалась такими восторженными криками, что они преодолели даже могучую кладку храма, и едва не оглушили всех участников мероприятия. На этом фоне гениальная музыка стала совершенно неслышна.

Подхватив на руки жену и крепко прижав ее к себе, герцог Элегор двинулся прочь из Храма Творца к карете. Родичи провожали новобрачных такими ликующими воплями-поздравлениями, что они перекрыли даже шум куда более многочисленной толпы. Бэль прятала головку на груди мужа. Выражение ошеломленного неверия «это все действительно происходит наяву и происходит со мной?» не сходило с лица юной богини.

«Теперь ты моя жена, котенок», – ласково шепнул герцог на ушко Мирабэль.

Почему-то отныне ему хотелось называть девушку именно так. Возвышенные «феи» и «волшебницы» на язык не просились. Впрочем, Бэль ничуточки не возражала. Она ошалела от свалившегося счастья и теперь просто плыла в каких-то розовых волнах, сквозь которые все сторонние ощущения, звуки, картинки доходили с опозданием, приглушенно и как-то обрывочно.

Вот мелькнул ухмыляющийся и подмигивающий Джей, что-то вопящий во всю глотку, подскакивающие на месте и рассыпающие искры Рик и Клайд, потрясающий в салюте сжатыми кулаками Кэлер, улыбающаяся Элия, суровый Нрэн, в умилении утирающий слезы Лейм, Ноут с романтической поволокой перед глазами, мечтательный Мелиор, серьезный Тэодер, отец – мужчина в черном плаще, собранный и строгий, очень похожий на сероглазого принца, еще один черноплащенник с буйной гривой золотых волос и безумной ухмылкой, сильно напоминающий дядю Лимбера и Нрэна, задумчивый Энтиор без своей обычной брезгливой гримасы, Эйран, прищелкивающий пальцами. Кажется, так в Мэссленде выражали свое восхищение. Утирала слезы платочком Нэни, приглашенная на праздник бывшей воспитанницы из Мэссленда…

Эмоции родичей, сплетенные в единое полотно любви, заботы, волнения и радости укутали юную эмпатку с головой, охраняя ее от ликующих богов, людей и нелюдей, заполнивших площадь.

Элегор нес Бэль по узкой «косе» в этом море, родичи сопровождали новобрачных, страхуя от возможных неожиданностей лучше любой стражи…

Но вот герцог вспрыгнул в карету, усадил принцессу на диванчик, лакей захлопнул дверь. Заклятье изоляции мгновенно приглушило все звуки и ощущения. Осталось только ощущение кожаных подушек под пальцами и тепло от опустившегося рядом мужчины… Герцога Элегора… Мужа…

- Как ты, котенок? – ласково, с неподдельной тревогой спросил Элегор, завладев ледяными пальчиками Мирабэль.

В ответ девушка всхлипнула и, уткнувшись в плечо мужа, неожиданно заплакала. Крупные слезы катились из глаз живыми алмазами, поблескивая в магическом освещении кареты, дополняющем свет пасмурного дня.

В первое мгновение герцог растерялся, как не терялся никогда и нигде, в поединке с противником, отражая атаки целой кучи врагов или кровожадного монстра. Да что там, он, даже общаясь с красотками, никогда не чувствовал себя таким беспомощным, какой бы хитроумный финт не выкидывала очередная пассия. Но в том-то и дело, что Бэль, как успел не столько понять, сколько ощутить Элегор, не притворялась никогда. Ее слезы были искренним проявлением чувств. И вот потому-то шальной Бог Авантюристов испугался едва ли не до смерти. А что если эта нежная фея, его котенок, жена, поняла, что совершила ошибку? Вдруг она передумала? Вдруг осознала, что безумный Лиенский ей не подходит в мужья, и теперь горюет?

- Я так счастлива, – смогла в тот самый миг, когда супруг успел перебрать тысячу и одно ужасное подозрение и уже переходит к тысяче второму, пролепетала Мирабэль. – Так счастлива, что даже не могу поверить, что все происходит на самом деле. А вдруг я сплю?

Выдохнув (Элегор только теперь сообразил, что забыл дышать), бог усмехнулся краем рта и хрипловатым низким голосом ответил:

- Не спишь, и сейчас я тебе докажу! Такого во сне не бывает!

Он склонился к нежным устам Бэль и подарил жене обжигающий страстный поцелуй. Теперь уже настал черед эльфийки позабыть, как полагается дышать, растворяясь в необычных, но таких волнительно-сладких ощущениях.

- Не сплю, – согласилась молодая жена, нежась в объятиях мужа, и тихим шепотом виновато пожалела:

- Я, наверное, очень плохая. Мне сейчас совсем не хочется на пир или бал, я бы хотела вот так ехать с тобой, и чтобы ты… – тут Мирабэль стала морковно-красной и уже не прошептала, скорее только артикулировала губами, – меня целовал.

- Тогда я еще больший злодей, негодяй и монстр, – поделился тайной Элегор, и шепот его был полон вулканическим жаром, как только не загорелись локоны жены. – Я хочу украсть тебя у всего мира и целовать, целовать, чтобы ты поняла и поверила, как я тебя люблю!

- Я тоже так хочу, – согласилась Бэль, стыдливо пряча алую розу лица в складках рубашки супруга…

Когда карета новобрачных въехала во двор королевского замка, все приглашенные на бал гости, члены семьи, друзья (узкий круг оных получился широк в достаточной мере, чтобы забить почти под завязку двор) замерли в ожидании.

Вот лакеи в ливреях дома Лиенских спрыгнули с запяток и синхронно распахнули дверцы кареты. Оттуда выплыло, почти выскочило, серебристо-фиолетовое облачко, окаймленное перевитыми лозами, розами да вензелями Элегора и Бэль. В центре его красовалось всего несколько слов магической записки:

«Извините, спасибо за поздравления, празднуйте без нас!».

Нрэн неодобрительно засопел, оценивая выходку герцога, на которую он успел подбить Мирабэль. Вот говорил же он Элии, что нельзя выдавать сестренку за этого буйного сумасброда! Только слушать его никто не пожелал, вот пусть теперь расхлебывают последствия! Не успели пожениться, а уже… Однако, никто, кроме Нрэна о вопиющем нарушении традиционного хода торжеств, посвященных бракосочетанию первых лорда и леди королевства, переживать не стал.

Рик, рыжий охальник, только весело присвистнул и, ткнув кузена локтем куда-то в район поясницы, «очень тихо» (услышали даже конюхи на задворках замка) шепнул:

- Чего ты фырчишь? Представь, что на Элии женился, неужто тебе с ней поскорей уединиться не захотелось бы?

- Ха, да с Элией он бы сразу в храме уединяться начал, готов свои пальчики в заклад поставить, – глумливо хихикнул Джей и предложил:

- Пошли, кузен, хлопнем по бокалу за счастье Бэль! Пусть развлекается, а мы за нее и герцога тут сполна и допьяна порадуемся!

Рациональное предложение было принято желающими развлекаться дворянами на ура, толпа, оживленно обсуждая проделку новобрачных, перетекла со двора в пиршественный зал, соединяющийся арочными проходами с залом бальным и Комнатой Даров. Это помещение традиционно устраивалось по принципу алтарей в храмах богов. Любой подарок Элегору и Бэль, сделанный гостем, через хитрую сеть заклятья телепортировался прямиком в замок Лиенского, в комнату аналогичного типа. Где потом должен был попасть в руки супружеской пары. А свободный проход между пиршественной залой и танцевальной давал возможность публике развлекаться неограниченно долгое время, курсируя между двумя точками.

За здоровье, счастье, удачу и прочее и прочее, насколько хватало обширной фантазии богов, веселящиеся участники праздника (а были приглашены не только Злат и жнецы, но Связист и Источник Лоуленда в антропоморфном обличье), Ральд кан Раган, Рэт Грей, пили долго и со вкусом. Настолько долго, что бедолага Источник, опять нерассчитавший стойкости плотского обличья, в конечном итоге заснул прямо за столом, перебрав крепкого «Темного рубина» и был телепортирован Связистом в Грот отсыпаться. Можно было бы вернуть ему энергетическую форму, но забавник-Связист решил порадовать приятеля всеми прелестями телесных ощущений, начиная со сна и заканчивая тяжестью похмелья. Так сказать, в целях самообразования.

Зато члены королевской семьи, проявляя высокую толерантность к спиртному, пили, не пьянея, во всяком случае, не пьянея настолько, чтобы заплетался язык или ноги. Боги танцевали, хохотали, веселились, празднуя и радуясь за Мирабэль главным образом, ну и за герцога заодно. Как-никак, этот сумасшедший теперь тоже считался родичем, да и сестренка в него по уши влюблена. Это бы заметил даже слепой, заглянувший в Храм Творца хоть на секундочку.